Джоан с любопытством посмотрела на пожилого человека.

— У вас есть алмаз?

Омар зашелся нервным смехом.

— Мисс Уайлдер, это и есть Алмаз.

Человек галантно поклонился Джоан, приложив руки ко лбу. Этот ритуальный поклон она видела много раз за короткое время пребывания здесь. С каждой минутой она все больше запутывалась. Человек был камнем или камень был человеком? Но кем бы он ни был — человеком или камнем, — он не мог исчезать и вновь появляться по своему усмотрению. Джоан растерянно покачала головой. Должно быть, она грезит. Она уставилась на Рашида, который выхватил и поднес к ее лицу нож.

Омар садистски улыбался.

— Разве я похож на дурака?

Джоан замерла: ее окружали маньяки и волшебники.

— Пожалуйста, — она умоляюще посмотрела на Омара, потом на нож. — Вы все неправильно поняли, но я уверена, что вам нужна помощь специалиста. Я знаю в Нью-Йорке отличных терапевтов…

Джоан еще не представляла, как ей удастся выпутаться из этой ситуации, но в одном была уверена — пока она говорит и слышит собственный голос, она жива.

— Жаль, — прорычал Омар, — а я с таким нетерпением ожидал нашей совместной работы.

— Не делайте этого. Мои книги разошлись пятимиллионным тиражом. Если вы убьете меня, вас разыщут. Будет скандал.

— Кто будет разыскивать? Может быть, ваш Джек? Джоан судорожно глотнула воздух. Из всех, кого она знала, только Джек наверняка будет искать ее. Так или иначе, он узнает, что случилось.

— Да, Джек, — Джоан уверенно улыбнулась.

— Мне следовало бы сказать вам раньше, что Джек мертв.

Джоан почувствовала, что нервы сдали: ей хотелось кричать, визжать, вопить, ее трясло. Это была истерика.

— Не смешите меня. Джек никогда не посмеет умереть, не сказав мне об этом.

— И тем не менее я позаботился о нем еще в Монте-Карло.

Джоан не поверила Омару. Он блефовал: так поступают все мошенники, видя, что терпят поражение. А ведь он потерпел поражение, не так ли?

— Нет.., вы не могли…

Омар кивнул. Его глаза победоносно блестели. Джоан больше не могла выносить этого. Накопившийся гнев, страх и печаль взорвали ее. Не задумываясь о последствиях, она подняла руку и ударила Омара по лицу.

— Негодяй!

Омар даже бровью не повел. Он улыбался, скрежеща зубами, глаза его налились кровью.

— Может быть.., но это останется между нами.

Прежде чем Джоан успела открыть рот, Рашид схватил ее за руку и швырнул в камеру.

Она споткнулась о кирпич, выступающий из пола, упала лицом вниз и смогла подняться только в тот момент, когда дверь захлопнулась и послышался злобный хохот Рашида, запиравшего замок. Омар бросил на нее взгляд через окошко и ушел.

Почувствовав вкус крови, Джоан поняла, что при падении разбила губу. Обернувшись, она увидела узника в очках, который сидел, скрестив ноги, и спокойно разглядывал ее. Он ничего не говорил, и лицо его ничего не выражало. Джоан почувствовала себя амебой под микроскопом — настолько придирчиво он изучал ее.

— Здравствуйте. Вы очень красивы. Ваши волосы натурального цвета?

— Простите?

— Извините меня. Я слишком быстро перехожу на личности.

— Кто вы?

— Узник, — ответил он гордо, широко улыбаясь при этом. Его глаза оживились.

— Сколько вы здесь находитесь?

— Около пяти лет. Мне здесь начинает надоедать. Размышлять и считать вшей можно лишь до тех пор, пока не начинаешь ненавидеть свободное время. Как вас зовут?

— Джоан Уайлдер. А вас?

— Аби аль-Рас… Но большинство людей знает меня под именем Алмаз.

На следующий день солнце взошло и стремительно поднялось, накаляя земли Омара. На Суке было многолюдно как никогда, поскольку в город пришли пастухи продавать скот. Лавочники начали торговлю раньше обычного, надеясь, что пастухи и члены их семей — первые покупатели на рынке — проявят интерес к товарам. Кафе были переполнены; у прилавков с фруктами, около продавцов хлеба и сыра толпился народ, Баранина, приправленная шалфеем и карри, готовилась на решетке прямо на открытом воздухе. Аромат жареного мяса смешивался с нестерпимой вонью, шедшей от стада овец, немытых человеческих тел и навоза.

Когда Джек и Ральф вошли в широко открытые ворота, им пришлось протискиваться сквозь толпу.

Последний раз Джек видел такое скопление людей на параде в честь Дня благодарения в Мейси в 1978 году. Смрад стоял тошнотворный. Многие годы Джек мечтал о том, чтобы побывать в таком экзотическом месте, и, с трудом прокладывая себе путь через толпу, с интересом рассматривал разноцветные платки, медные изделия, вязаные шали, корзины, сказочной красоты украшения. Откуда-то доносились выкрики суданца-аукционера, вынуждавшего пастухов продавать свой скот по объявленной цене. Повсюду посетители рынка, пастухи и продавцы, громко спорили о ценах. Он уже начал понимать несколько арабских слов. Проходя мимо лавки с глиняной посудой, Джек с удивлением услышал, как торговец ругается по-английски. Однако он не мог понапрасну терять здесь время, не мог думать ни о живописном базаре, ни о сувенирах. Все его мысли были только о Джоан.

Ральфу довелось побывать во многих странных, сомнительных местах, но хуже этого он не видел. От ужасного смрада не только тошнило, но и кружилась голова. Даже Колумбия показалась ему раем. Думая о своих впечатлениях, он чуть не угодил в кучу верблюжьего навоза. Куда только смотрит санитарная инспекция в этой стране? Ничего удивительного, что они вымирают здесь как мухи от многочисленных болезней и эпидемий.

Ральф посмотрел вокруг себя, потом — на Джека.

— Ничего себе местечко. Ну и дыра. Может быть, удастся купить здесь роскошную богадельню с двумя спальнями за пять-шесть долларов? Послушай, у меня такой план: ты находишь свою девчонку, я беру на мушку Омара, он показывает, где алмаз, и мы разбегаемся.

— Делай что хочешь и поступай как знаешь. Я хочу только найти Джоан и

— будь что будет, — сказал Джек.

Он позволил Ральфу поехать вместе с ним лишь по одной причине — ему надо было вернуть свои деньги. Ральф мог еще лет двадцать гоняться и за Жемчужиной Нила, и за Звездой Индии или еще за какими-нибудь драгоценными камнями. Единственное, что тревожило Джека во всей этой истории, было то, что Ральфу не удастся найти этот камень и он не пожелает расстаться с двадцатью тысячами.

— Конечно, — отозвался Ральф. — Можешь считать, что я тебе почти поверил.

— Как я тебе.

— В устах такого подонка это звучит почти как комплимент.

Джек ускорил шаг. Если они и дальше поползут в таком темпе, то будут добираться до дворца целый день.

Джоан печально посмотрела из окна и смахнула еще одну слезу. Она проплакала всю ночь, но и теперь никак не могла остановиться. Ей не хотелось верить в смерть Джека, но, зная, на что способен Омар, она допускала такую возможность. Джоан была всегда уверена, что почувствует утрату: сработает своего рода внутренний сигнал тревоги, который сообщит, что любимого больше нет. Но это была всего лишь романтическая уловка, которую она любила использовать в своих книгах. А в реальной жизни существует Омар, жестокий убийца, настоящее чудовище, которое не остановится ни перед чем. После того, как Джоан видела страшное досье в его комнате, она не сомневалась в реальности его угроз.

Она скрестила руки на груди и прислонилась к стене. Следовало бы поплакать о себе, поскольку Омар не бросал слов на ветер. Бессмысленно скорбеть о кончине Джека, если скоро она сама присоединится к нему.

Джоан посмотрела на своего соседа по камере. Алмаз играл на флейте, как делал это каждый день в течение последних пяти лет. Складывалось впечатление, что его абсолютно не волновала собственная участь. Он спокойно ждал, готовый ко всему. Джоан подумала, что оба они напоминают овец, которых гонят на бойню.

Ее бесило собственное бессилие, но более всего она ненавидела Омара — за то, что он убил Джека. Омар украл у нее шанс загладить вину перед любимым, объяснить ему, как глупо она себя вела. Как можно было все то время, что они провели вместе, думать о работе? Ей следовало больше времени посвящать ему. Да, она много чего натворила.