– Понятно. Какие еще будут распоряжения?

Дороти чуть помедлила.

– Если позвонит Эдди Брасс, скажи… что я занята и не могу говорить с ним.

– А если ты не будешь занята?

– Все равно скажи именно так! Я больше не желаю с ним разговаривать! Понятно?

Секретарша широко раскрыла глаза от удивления.

– Честно говоря – нет, но в мои обязанности входит беспрекословно выполнять твои распоряжения. Можешь не волноваться, я позабочусь, чтобы мистер Брасс тебя не побеспокоил…

Встреча с Сьюзи Хедлоу далась Дороти трудно. Пришлось сдерживать раздражение, неприязнь, даже брезгливость.

– Интересно, что ты собиралась делать дальше?… Неужели думала, что торговля ребенком сойдет тебе с рук? – спросила она, когда Сьюзи перестала изворачиваться, лгать и наконец призналась во всем.

– Я собиралась исчезнуть из Бостона. Мой парень подлежит условно-досрочному освобождению, и мы хотели смотаться куда-нибудь, где нас никто не знает… Он обещал жениться на мне, если, конечно, я избавлюсь от ребенка и раздобуду денег. Не попади он в тюрьму, я бы на Клода Эшби и не взглянула… Но мне было так тоскливо и одиноко…

– Боже мой, Сьюзи! – Глаза Дороти округлились. – Скажи спасибо, что сама не оказалась за решеткой! С кем ты связалась? Кстати, твоему парню, на которого ты возлагаешь такие надежды, еще долго придется ежедневно отмечаться по месту жительства у инспектора полиции. Ему нет смысла куда-либо удирать, иначе нависнет угроза получить новый срок.

После беседы с Хедлоу Дороти чувствовала себя совершенно измочаленной, словно ее пропустили через барабан стиральной машины.

В какую же грязь она вляпалась! Век не отмыться. Все перепуталось и смешалось: авантюрное судебное дело, личная чудовищная авантюра, от которой вряд ли скоро оправится… Силы оставили ее, не хотелось даже шевельнуться, а ведь вечером предстояло торжественно провожать на пенсию коллегу. Не пойти она не имела морального права. Ехать же домой и в одиночестве терзаться своими переживаниями – перспектива еще тоскливее…

Она сняла телефонную трубку и набрала номер банка, где служил ее верный рыцарь Джек Уолш. К счастью, тот ответил сразу.

– Привет! – сказала Дороти. – Не составишь ли ты мне компанию на вечер?… Особого веселья не обещаю, поскольку это проводы на пенсию моего коллеги, да я и неважно себя чувствую к тому же, но посидим, поговорим…

Добрый Уолш даже не стал задавать лишних вопросов.

– Хорошо, я за тобой заеду, – просто ответил он.

– Ну и денек сегодня! Ужасно устала, – сказала Дороти секретарше, заглянувшей в кабинет, чтобы попрощаться.

– Я тоже.

– Мне кто-нибудь звонил, пока я общалась с Хедлоу?

– Если тебя интересует, звонил ли Эдди Брасс, то могу сказать – звонил, причем неоднократно. И конечно, не поверил, будто ты настолько занята, что не можешь поговорить с ним.

– Тем хуже для него.

– Тем хуже для тебя, ибо я решил потребовать объяснений лично! Что происходит, Дороти? – бросил с порога Эдди, входя в кабинет.

Секретарша предпочла немедленно ретироваться. Пропустив ее, Брасс плотно прикрыл за собой дверь.

В первый момент, ошеломленная столь внезапным его появлением, Дороти растерялась. От пережитой обиды и боли едва сдерживала закипавшие слезы. Но овладела собой, гордо вскинула голову. Не хватает еще впасть в истерику или того хуже – устроить ему скандал. Она решила, что самое правильное – вести себя достойно.

– Ты и сам мог бы догадаться, – произнесла наконец Дороти. – Я хочу раз и навсегда прекратить наши отношения.

Если бы она не знала, что Брасс отличный притворщик, наверняка поверила бы тому недоуменному выражению, которое появилось на его лице: у него даже губы дрогнули, словно от внезапной боли.

– Может, все же объяснишь?

Дороти тяжело вздохнула, словно перед прыжком в ледяную воду.

– Мне казалось… наш праздник в Майами…

– Возможно, там я еще не была готова к такому решению.

– К чему ты ведешь, Дороти?!

– Не кричи, пожалуйста…

– А ты объясни по-человечески.

Дороти вспыхнула.

– Я поняла, что ошиблась в своих чувствах. Вот и все. – Она произнесла слова твердо, хотя в глубине души сознавала, что это самая большая ложь в ее жизни.

– Скорее, ты ошибаешься сейчас. По некоторым косвенным признакам я могу судить, что мы с тобой… отличная пара.

– Нет! – быстро возразила она. – Не нужно говорить «мы с тобой», «пара» или что-то в этом роде… Прошу тебя принять мое решение как окончательное.

– А если я не соглашусь?

Дороти заставила себя быть жесткой.

– Я надеялась, мы сможем расстаться безболезненно, но ты не оставляешь мне иного выхода, поэтому буду говорить прямо. Я позволила увлечься иллюзией, казавшейся прекрасной… Но дурман прошел…

– И когда же ты протрезвела? – не без издевки спросил он.

– Практически сразу же, как вернулась к обычной жизни. Она все расставила по местам, все высветила в истинном свете.

– Понятно. Иными словами, ты сделала свой выбор согласно логике, которой так кичишься.

– При чем здесь логика?

– А как же? Разве не сама ты говорила, что люди не должны быть рабами своих чувств и всегда существует выбор… Очевидно, тебе удалось вырваться из рабства.

– Если на то пошло, – сдержанно произнесла Дороти, – будь ты понаблюдательней и менее толстокожим, наверняка уловил бы, что мои чувства были не столь сильны, чтобы от них нельзя было освободиться.

Эдди пожал плечами.

– Вам лучше знать, мисс Ламбер.

– Нам еще необходимо уладить несколько общих дел. Нужно пристроить Джеки и щенков… Я не собираюсь бросать их на произвол судьбы.

– Забавно… Мужчину вы выбрасываете из своей жизни без всяких угрызений совести.

Ладони у Дороти стали влажными, горло сжалось, она не могла смотреть ему в глаза, боясь выдать ложь, и… продолжала лгать:

– Некоторые угрызения совести я испытываю… Мне с самого начала не стоило давать вам повод рассчитывать или надеяться на что-то, поскольку…

– Поскольку я недостаточно… породист?

Это была откровенная, вызывающая издевка, но Дороти подумала о гораздо более серьезном для нее. Разве может быть порядочным человек, прибегающий к обману ради достижения своих целей? Или способный использовать для этого искренние чувства женщины? От таких лучше держаться подальше.

– Да, ты недостаточно хорош, Эдди, – твердо сказала она.

Первым желанием Брасса было врезать ей как следует, сбить спесь. Эта гордячка нанесла ему жесточайший удар и заслуживала того, чтобы поставить ее на место. Угораздило же его влюбиться в женщину, олицетворяющую собой как раз тот тип, который он больше всего презирал. Сдержав бешенство, Эдди лишь окинул Дороти холодным взглядом.

– Желаю вам счастья, мадам.

– Вам также, – процедила она сквозь зубы.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Вот мы оба и ведем себя как воспитанные, приличные люди. Спасибо за урок. Прощайте…

Брасс хлопнул дверью и выскочил в коридор. Как назло, лифт задержался на верхних этажах, а потом безостановочно пролетел вниз. Эдди тупо ждал, отсчитывая светящиеся и гаснущие на узеньком табло цифры. Наконец лифт прибыл. И первым, кто шагнул ему навстречу, оказался Джек Уолш.

– Мистер Брасс, не так ли? – радушно развел он руками. – Вот неожиданность. Кажется, у вас с Дороти общее дело? Извините, я немного в курсе… Надеюсь, ее советы пошли вам на пользу?

– Мы разобрались, – без всякой учтивости бросил Эдди, развернулся и, вместо того чтобы дождаться лифта, направился к лестнице.

Эту страницу своей жизни он захлопнул навсегда.

Эдди плохо помнил, как ехал домой, даже проскочил развилку, где должен был свернуть на Кейп-Код, пришлось разворачиваться и возвращаться назад.

Нет, так нельзя, собирая всю свою волю, думал он. Нельзя распускаться! Не стоит из-за женщины, как бы дорога она тебе ни была, давать волю эмоциям. Все встанет на свои места, как только ты вернешься в тот мир, где чувствуешь себя королем, и займешься своим делом. Оно тебя не обманет и не предаст.