— Удалось починить? — полюбопытствовал Грэг.
— Нет, — покачал головой лэйд Дзи.
— Лейн, нам пора, — робко подала голос крошка Ри, потянув родственника за рукав. Но тот, не обратив на нее внимания, принялся разглагольствовать о возможных неисправностях в механизме шипа. Через несколько минут я была вынуждена пригласить гостей переместиться в гостиную — Колейн явно не торопился уходить, а оставаться и дальше практически на пороге было, к сожалению, неприлично. Грэгори мою инициативу поддержал и предложил гостям разделись с нами скромный завтрак. Я же, убедившись, что Дзи в сопровождении супруга скрылись за дверью столовой, вернулась в спальню, чтобы переодеться — сидеть в халате и босиком за столом с посторонними было бы совсем уж вопиющей невоспитанностью.
Спустившись вниз повторно, я успела как раз вовремя, чтобы жестом помешать Хайде, обходившей стол с банкой джема, «уронить» ее на плечо Риады. Этим утром девушка вела себя непривычно тихо. Брат и так, и эдак пытался втянуть ее в разговор, но она предпочитала отмалчиваться и не поднимать глаз от скатерти. Складывалось впечатление, что ей действительно вдруг стало стыдно за свое поведение. Быть может, Грэгори все же указал ей на недопустимые развязность и навязчивость?
Супруг поддерживал беседу, но не более того, а вот лэйд Дзи просто блистал красноречием. Я пять раз в разных вариациях выслушала, как они все были обеспокоены, когда их маленькая девочка не вернулась вечером домой. Шесть раз — пространную благодарность за приют несчастной крошки. Четыре — сетования на непогоду, помешавшую нам сразу же сопроводить гостью под родной кров. А еще Колейн трижды порадовался, что Брэм-мол семейный дом и ночевка в оном никак не повредила репутации юной особы. Под конец завтрака меня уже просто мутило от лицемерия.
Зато выяснилось, каким образом заместитель мужа оказался в нашем доме. Еще на рассвете Грэг отправил в Латию Цвейга с сообщением. Мальчишка добрался до города, сев на утреннюю стрелу из ближайшего поселка, и вернулся вместе с Колейном. После чего крошка Ри, разбуженная и обслуженная (что было отлично видно по испорченной блузе) Хайдой, отправилась демонстрировать брату место, где сломался ее каменный конь.
Честно говоря, я очень сомневалась в том, что он вообще был сломан. Как и в том, что благородное семейство пребывало в неведенье, где именно «заблудилась» их ненаглядная младшенькая. Ночное происшествие я воспринимала не иначе, как заранее продуманный спектакль и едва могла дождаться, когда же заезжий театр уберется восвояси. У меня уже сложились планы на этот день, и мне не терпелось приступить к их осуществлению.
Грэгори ушел почти одновременно с гостями, чмокнув меня на прощанье в висок и попросив быть осторожнее и в самом крайнем случае использовать фонит. Об этом каменном кругляшке, затерявшемся где-то в недрах моей сумки, я уже успела забыть, а потому напоминание вышло своевременным. Пообещав не бродить по малолюдным местам, не уединяться с поклонниками и не совершать неожиданных путешествий «за покупками» в другие города, я закрыла за мужем дверь и немедленно отправилась на поиски кайры. Пытать заговорщицу не пришлось — она и не думала скрывать сговор с хозяином и при первом же вопросе охотно поведала, какая я глупая и как мне повезло, что рядом со мной есть умные люди, готовые позаботиться о дурочке. Отмахнувшись от привычных поучений, я потребовала подробностей.
Как я и предполагала, именно Грэг снабдил Хайду «сплетнями» о Риаде, поручив создать у меня впечатление, что наш брак под угрозой. Целью кайра у него не поинтересовалась, самостоятельно придя к выводу, что Брэмвейл желает вызвать ревность, которая, наконец-то, заставит меня открыть глаза на незаслуженное счастье и сообразить, что супружеская спальня пустует понапрасну. Примерно это я и ожидала услышать, а потому сразу перешла ко второму вопросу.
С письмом все оказалось куда любопытнее. Я с изумлением узнала, что вся моя почта подвергалась проверке с самого первого дня. Нет, Грэгори не вскрывал конверты, он просто, как выразилась Хайда, «просвечивал их искрами», вероятно определяя, нет ли внутри какой-нибудь гадости. Цветы и конфеты, присланные поклонниками, тоже не обходились вниманием. И даже мой рыжий шип раз в неделю осматривался на предмет прицепленных сюрпризов. Зачем все это делалось, кайра не выясняла, но всячески одобряла, ведь недоброжелателей из числа бывших увлечений и их женщин у меня было полно.
Злополучное послание на стол мужа попало еще вечером, и вспыхнуло под его рукой черно-красным пламенем, напугав Хайду, ставшую свидетельницей этого происшествия. Письмо Грэг забрал с собой, отправляясь на ночное дежурство, а утром кайра обнаружила его на подносе, куда супруг складывал проверенную им корреспонденцию, и принесла мне вместе с завтраком. Рассказанное подтверждало, что Брэмвейл выяснил, что именно скрывается в розовом конверте, и хотел, чтобы я его получила.
Так что же там было? И для чего понадобилось Грэгори? Быть может, он хотел преподать мне какой-то урок? Чтобы не принимала подношений от поклонников. Или узнал, кто автор, и приготовил ловушку, использовав меня в качестве приманки? Последняя версия была крайне неприятной, и я поспешила выбросить ее из головы.
Отпустив заговорщицу, я отправилась прямиком в спальню мужа, но, сколько ни простукивала стену, открыть тайник так и не сумела.
Провозившись около часа, я была вынуждена признать, что до содержимого ниши так просто не доберусь. Даже попыталась обратиться за помощью к Грис, но сам по себе кулон и не думал нагреваться и на просьбы не реагировал. Не то, чтобы я всерьез на что-то рассчитывала, но так хотелось, чтобы как в старой сказке вдруг случилось чудо.
Грэг перед уходом заверил меня, что прошелся по всему дому и нигде не обнаружил следов какой-либо деятельности Риады. Ни нового тарна, ни петли на лестнице, ни коррозии на креплении люстры — если где-то и был запрятан начиненный магией предмет, он не был активен и никак себя не проявлял. Муж даже продукты осмотрел, для чего объявил выходной Альме и Исми, и не нашел ни яда, ни приворотного зелья. Но мне не верилось, что крошка Ри ограничилась тем, что проникла в Брэм-мол и усыпила Хайду. Впрочем, если весь ее план был построен вокруг ночного посещения хозяйской спальни, то и «оружием» могли быть какие-нибудь зачарованные духи или что-то подобное.
Наверное, стоило остаться дома и попытаться разобраться с обилием разнообразных сведений, так или иначе свалившихся на меня за последние дни, но Грэгори просил вести себя как обычно. А обычным для меня было очередное увлечение. Как ни странно, моя последняя симпатия растворилась без следа, а новая так и не пришла ей на смену. Из всех мужчин, что я видела и в Тонии, и в Латии, никто так и не привлек моего внимания. Это обнадеживало, но радоваться я не спешила. Ведь влюбчивость могла не уйти навсегда, а всего лишь притаиться пока голова занята решением непривычных задач.
Кроме выбора какого-нибудь привлекательного парня на роль жертвы я намеревалась встретиться с Соэрой. Чрезмерно надоедать будущей родственнице было не слишком разумно, но больше посоветоваться было не с кем. Да и поделиться впечатлениями от вчерашнего визита лэй Дзи очень хотелось, а кто, как ни Эри, способен лучше оценить поведение школьной «подруги».
Покинув Брэм на рыжем Малыше я опять в лесу сменила его на Кошу. Под куполом зеленого монстра я чувствовала себя увереннее и защищеннее и на одной из жилых улочек оставила его очень неохотно, но лучше было пройтись пешком, чем попасться на глаза кому-то из знакомых, вылезая из такого неприметного транспорта.
В шумном кафе, расположенном неподалеку от главной площади, я провела, наверное, самые скучные два часа в своей жизни. Никогда не думала, что выбрать объект для воздыханий так неимоверно сложно. Один был слишком бледен, другой полноват, третий сутул, у четвертого неприятная улыбка. Слишком редкие волосы, водянистые глаза, крючковатый нос, веснушки — я находила страшный недостаток в каждом. Перебрав посетителей, переключилась на прохожих, которых мне было прекрасно видно через окно, но и на улице дела обстояли не лучше. Более того, к дефектам лица и осанки добавлялись кривые ноги, привычка размахивать руками при ходьбе или грязные ботинки. Расстроенная собственной не к месту проснувшейся переборчивостью я, сама не заметив как, опустошила два заварника ромашки и до крови расчесала запястье и спохватилась, только когда на рукаве проступили пятна — такие же алые, как лента проклятого мэйма.
