Однако, это не пикник, а целый приём на свежем воздухе! Герцогиня любит размах во всём… Или за этим кроется нечто большее, чем просто желание отведать закусок в приятной компании близких знакомых?

Слуга открыл передо мной дверцу, и едва я только опустила ногу на ступеньку подножки, Ксавье подал мне руку. А он удивительно расторопен!

Кажется, десятки взглядов тут же впились в нас со всех сторон, пока младший де Ламьер учтиво и по-хозяйски вёл меня к дому. Но вдруг нас догнали возмущённые вскрики, топот по шуршащему гравию — и меня едва не смело с ног огромной чёрной тушей.

— Лабьет! — донёсся издалека разъярённый рёв. — Проглоти тебя Бездна…

Шинакорн ткнулся мне в живот бугристым лбом, и пришлось опереться на руку Ксавье, чтобы не упасть.

— Удивительно, — проговорил тот. — Никогда не видел, чтобы он так кого-то встречал.

Пёс, кажется, едва не повизгивал, точно щенок, бодая меня и напрашиваясь на ласку. Чем ставил меня в довольно неловкое положение. И правда, с чего бы такие нежности? Я всё же погладила шинакорна между ушами — а тот извернулся и уткнул в мою ладонь холодный влажный нос.

— Ну, здравствуй, — удержать улыбку не удалось, как ни старалась.

— Лабьет… — голос его хозяина раздался уже гораздо ближе.

Слегка взмыленный герцог, оставив попытку догнать своего несносного пса, остановился и одёрнул тонкий льняной жилет, когда мы с ним столкнулись взглядами. На фоне нежно-зелёной листвы, что переливалась солнечными бликами, Ренельд казался ещё более строгим, высоким и широкоплечим. А малахит его глаз — ещё более холодным.

— Я уже подумал, что Лабьет сошёл с ума, — весьма хмуро проговорил он, направляясь к нам уже с гораздо большим достоинством. — А это, оказывается, вы.

— Я думала, на меня упала гора. А это, оказывается, ваш пёс.

Герцог с укоризной покосился на шинакорна, а тот попытался спрятаться за меня — надо сказать, крайне безуспешно. При его-то размерах.

— Доброе утро, Рен, — Ксавье вышел вперёд. — Я думал, ты не приедешь.

— Я тоже так думал, — тот приподнял уголок рта, отметив коротким взглядом, как его брат кладёт мою ладонь себе на сгиб локтя. — Но мать сказала, это важно. Поэтому пришлось.

Он посмотрел на Лабьета и качнул головой в сторону. Шинакорн, наконец перестав корчить из себя блаженного, деловито последовал за ним. Ксавье ещё некоторое время задумчиво смотрел им вслед, а затем повернулся ко мне.

— Насколько часто, миледи, вы общались с Ренельдом? — его вопрос едва не заставил меня вздрогнуть.

Ладонь маркиза, что лежала поверх моей, вдруг сжалась крепче. Тут хочешь, не хочешь, а задумаешься, что же ответить. Как будто он пытался заставить меня считать себя в чём-то виноватой. Заочно. А его сиятельство, оказывается, собственник!

— Исключительно в целях следствия, — я то ли случайно, то ли нарочно умолчала о той недавней встрече в лавке портного.

Почти дружеской — аж целые несколько минут.

Да и вообще, наши отношения с Ксавье ещё не доросли до того, чтобы я отчитывалась. И вряд ли когда-то дорастут. Маркиз для меня должен стать кем-то вроде красивой статуи в саду. Желательно, не обнажённой. Выглядит солидно, показывает статус того, кто её установил — но не мешает. На неё только и любоваться, проходя мимо. Главное, ночью не натолкнуться — а то и до исполнения супружеского долга недалеко. Кстати, это то, над чем тоже не мешало подумать. Потому как избежать рядом с молодым полным сил мужем не удастся.

— Лабьет так не считает, — тон Ксавье стал чуть напряжённее.

— Кто знает, что творится в голове у этого существа, — я пожала плечами. — Разве об этом стоит беспокоиться? Наверное, у него слабость к женщинам.

Как и у обоих братьев де Ламьер, впрочем.

— Он привык к женщинам Ренельда, — заметил маркиз. — И их почти не замечает. Насколько мне известно.

— Может, запах ему мой нравится…

Я коротко рассмеялась, а Ксавье только беззвучно усмехнулся.

— Может быть, — он огляделся и вдруг легко взмахнул рукой. — Кстати, одна из последних пассий моего брата.

Я невольно проследила за его жестом. Из небольшого экипажа, который только что остановился во дворе, как раз выходили две дамы. Одна старше: строгая и грациозная с благородной проседью в волосах. Другая, гораздо моложе — поразительно на неё похожая. Видимо, дочь.

— Знаете, мне совершенно нет дела до…

— Леонора де Берг, — перебил меня Ксавье. — Талантливая магисса. И одна из приближенных ко двору герцогини девиц.

Ах, герцог, ах да гроргов сын! Топчет цветник своей матушки. Интересно, а она знает? Или только брату доступна сия тайна, что ещё не стала достоянием высшего света.

Я всё же заставила себя присмотреться к этой девице внимательнее. Хоть от упоминания её отношений с Ренельдом во мне поднялась удивительно тугая волна неприятия. Прямо в груди запекло, словно к ней приложили горячую ладонь. Что странно, ведь я эту мадемуазель де Берг совсем не знала.

Кстати, нас в густых сумерках, наверное, и правда можно было бы перепутать.

Но в целом Леонора оказалась не роковой красоткой, какой я успела её себе представить. Миловидная девица с убранными в высокую причёску волосами цвета тёмного шоколада, хрупкой шеей и округлыми плечами. На её вполне обычном личике ярко выделялась только одна деталь: чуть наивно распахнутые глаза удивительно густой синевы. В сочетании с пышной грудью, что вполне красноречиво была обтянута бежевым шёлком утреннего платья, они наверняка составляли совершенно неотразимый для мужчин тандем.

Ренельд-Ренельд. А я в вас ошибалась. Не только стальные девы томятся в списке ваших побед. Есть в нём место и для трепетных графских дочек. А когда трепещут те их части, что предназначены для этого лучше всего, это, верно, и вовсе завораживающее зрелище.

— Что ж, — сделала я вывод после беглого осмотра «той самой» Леоноры. — Думаю, она неплохо дополняет его светлость.

— Ренельд всех пытается убедить в том, что ему не нужно дополнение, — Ксавье пытливо взглянул на меня.

— А зачем мы вообще разговариваем о вашем брате? — я улыбнулась, наверное, так очаровательно, что у меня перенапряглись мышцы щёк. — Лучше поговорить о чём-то более приятном.

Банальность, конечно. Но она всё же возымела действие: Ксавье чуть успокоился. Только вот я почему-то нет.

После того, как гости устроились в комнатах, все начали собираться на огромном заднем дворе поместья. Да его и двором-то назвать было стыдно. Целый луг, что зелёным полотном простирался вперёд до границы светлого лесочка.

Здесь уже были раскинуты полосатые шатры и лёгкие навесы с полупрозрачным занавесями со всех сторон: чтобы не донимали насекомые. Если хоть какое-то из них смогло бы прорваться через купол отпугивающего их заклинания. Всё для комфорта гостей.

— Матушка любит внимание и размах, — ведя меня по выложенной плиткой дорожке, заметил Ксавье.

Кажется, сегодня он не собирался отходить от меня ни на шаг.

— Думаете, и правда нас ждут какие-то важные новости? — я без особого интереса скользила взглядом по лицам приглашённых.

— Не без этого. И я предполагаю, какие. Однако сохраню загадочный вид, — маркиз дёрнул бровями, когда я посмотрела на него. — Но не переживайте, она не заставит всех томиться слишком долго. Просто так охоту не устраивают.

И то верно. После того, как любителей охоты на существ из Бездны стали ограничивать в их увлечении, накладывая один запрет за другим, такие увеселения стали проводить только по особым случаям. Например, как сегодня.

Наконец гости все собрались на полукруглой площадке между шатрами. Женщины — все в светлых платьях, в шляпках и с зонтиками. Никому не хочется, чтобы кожа потемнела под солнцем. Косметических заклинаний и отбеливающих кремов не напасёшься! Многие из мужчин уже были одеты для охоты: в удобные чуть широковатые брюки, заправленные в высокие сапоги, свободные рубашки зеленовато-коричневого цвета — чтобы сливаться с окружением в лесу. Ксавье тоже сменил одежду, пока я обустраивалась в положенной мне комнате. И даже она ему удивительно шла.