Ночь была теплая, по-летнему душная. Пробираясь через весь город, Бэтмэн избрал нелегкий путь — минуя улицы и тротуары, по крышам, дворам и коммуникационным тоннелям. Это была хорошая тренировка, особенно с тяжелым деревянным ящиком под мышкой.

Ящик он нес осторожно, но все же без должного почтения, ибо исследовал его содержимое и внес кое-какие изменения, тщательно спрятав их даже от внимательного взгляда. Икона, которую он получил от молодого человека в русской булочной, оказалась слишком заурядной, чтобы послужить объектом бартера в сделке с оружием. Рамка была не золотой, а деревянной с тонким слоем позолоты. В ней явно скрывалась какая-то тайна, поэтому он подверг ее тщательному исследованию у себя в пещере и обнаружил настоящую икону, шедевр семнадцатого века, спящий под съемным слоем тонкой фанеры.

Брюс Уэйн из Уэйновского фонда, известный меценат, пригласил к себе в офис соответствующего специалиста из Готамского музея изящных искусств.

Сообщив, что нашел этот предмет на чердаке своего дома, где не раз уже отыскивались удивительные раритеты, Брюс ловко раскрыл ящик, словно выставлял товар на блошином рынке.

Женщина благоговейно опустилась на колени и приступила к осмотру. На некоторое время она потеряла дар речи. Она назвала имя художника, которое ничего не говорило Брюсу, и показала золоченую именную печать. Она оценила икону как минимум в три миллиона долларов и выразила надежду, что Уэйновский фонд подождет, пока музей будет иметь возможность сделать достойное предложение.

Еще один кусочек головоломки лег на свое место.

Когда Брюс Уэйн остался один, он внимательно рассмотрел нежное, меланхоличное лицо святой с полуприкрытыми глазами и золотистой накидкой на голове.

Убрать ее снова под деревянную накладку? Пусть себе переходит из рук в руки, пока оружие не отправится в Бессарабию, а Гарри Маттесон не станет обладателем бесценного шедевра. Если, конечно, Гарри Маттесон и есть Связной.

В конце концов Брюс Уэйн запер икону в подвале Фонда и прикрепил накладку к куску лакированного дерева. Теперь при любом развитии событий, когда все окончится, Фонд будет иметь гарантию того, что эта прекрасная вещь не станет снова служить грязным целям. Он собирался было прикрепить к рамке коротковолновый передатчик, но не стал. Он сам проследит путь псевдоиконы до тех пор, пока она не попадет в руки Связного.

Встреча была назначена на полночь в районе складов недалеко от пирса, где Бэтмэн заметил Тигра. Он прибыл туда минут на двадцать раньше, выбравшись из коммуникационного тоннеля в погребе ресторана. Ему хотелось сначала осмотреть территорию, но русский ждал его в ночной закусочной напротив, так что он решил сначала избавиться от ящика. Они встретились в вонючем закоулке.

— Принес? — спросил молодой человек, взял ящик и отыскал вставку из светлого дерева, которая служила запором. С заметным облегчением он увидел то, что хотел увидеть, на том месте, где ожидал увидеть. — Я скажу о тебе своим людям, — он закрыл ящик и в волнении оглядел улицу. — Ты можешь идти. Три человека способны сохранить тайну, только если один из них убьет двух других. Бенджамин Франклин. Гагаузы и человек со шрамами не станут хранить наши тайны.

Особенно человек со шрамами, молчаливо согласился Бэтмэн. Молодой человек зашагал по улице. Бэтмэн окликнул его.

— Это единственный шанс. Что бы ни случилось, другой возможности может не представиться. Если ты хочешь остаться в Америке. Ты меня понял?

Парень кивнул и побежал. Бэтмэн подождал, пока улица опустеет, и стал искать путь на крышу. Он надеялся, что молодой русский понял.

Было начало первого ночи, когда темная улица огласилась неразборчивыми выкриками и обрывками разговоров. Пятеро мужчин, толкаясь, вылезли из одного такси. Они были в приподнятом настроении, смеялись и размахивали руками. Такси развернулось и быстро уехало в сторону более обитаемых районов. Со своего выступа на крыше Бэтмэн наблюдал, как они достают бутылки из рваного пакета. Они шли по тротуару в его сторону, туда, где внизу за дверью ждал их русский с иконой. Бэтмэн понял, что это были гагаузы — те самые бессарабы, жаждущие войны, люди, которых комиссар Гордон хотел обезвредить до акции, а не во время нее или после.

Пятеро шли вдоль квартала, как туристы, показывая пальцами по сторонам и оживленно беседуя, словно готамская пристань была Бродвеем.

Бэтмэн не мог оценить, насколько они опасны в качестве восставших или террористов, но сейчас они были простодушными чужаками, и он боялся за них. Он прикидывал варианты своих действий, пока те внизу обменивались приветствиями с русским.

Из задумчивости Бэтмэна вывел тихий шорох сзади, как раз в том месте, где он сам поднялся на крышу. В этот момент гагаузы разразились смехом; если звук и повторился, Бэтмэн не смог его расслышать. Он принял меры предосторожности, отступив в тень и натянув маску, чтобы лицо не белело в темноте. Прислушиваясь к непонятным шуткам гагаузов, Бэтмэн не сводил глаз с невысокой стенки, окаймлявшей крышу. И все же он едва уловил момент, когда нечто черное поднялось и тут же исчезло, слившись с черным асфальтом крыши.

Пришелец не производил никаких звуков и не отбрасывал тени, но Бэтмэну удалось проследить его передвижение вдоль задней стенки к углу, затем в сторону фасада. Существо остановилось на выступе, противоположном тому, где притаился он сам. Заметило оно его или нет? Бэтмэн собрал все силы и, балансируя на пятках, приготовился к любому развитию событий. Но ничего не случилось. Незнакомец отыскал удобную точку обзора, идентичную его собственной. Незнакомец ждал, ждал и он.

Внезапно гагаузы запели. Четверо из них выводили слова и мотив, напоминающий музыку американских аборигенов, а пятый издавал горлом леденящие душу металлические звуки, от которых у Бэтмэна по спине побежали мурашки.

Сквозь эту почти нечеловеческую песню, поднимающуюся от тротуара, до Бэтмэна донесся подавленный вздох. Он расслабился, больше не ожидая нападения. Из этого можно было сделать один единственный неопровержимый вывод: незваный гость явился сюда, чтобы стать свидетелем той же самой сделки. Пришелец сделал себя невидимым с помощью костюма, маски и перчаток — то есть точно такого же одеяния, как у Бэтмэна. Ему вспомнились слова русского: «Они подкупят ваших врагов». С этого момента внимание Бэтмэна было направлено на два разных объекта одновременно, и его возможности значительно сузились.

Женщина-кошка кипела от злости. Зубы стучали, кулаки стиснуты до дрожи, этот инфернальный вой, доносящийся снизу, отдавался болью в ушах, а там — всего в пятидесяти футах — в тени скорчился Бэтмэн, без сомнения, готовясь разрушить ее планы.

Его выдал капюшон, хотя она понимала, что чисто случайно взглянула вправо, когда он вздрогнул от раздавшегося внизу воя. Из чего бы ни был сделан капюшон, он слегка качнулся от движения головы. Как она узнала Бэтмэна? Она и не узнала, но из всех чудиков, которые прячутся под капюшонами, Бэтмэн был наихудшим, поэтому она и решила, что это он.

И теперь просто кипела от злости.

Эдди Лобб принадлежал ей. Она понимала, что все происходящее на тротуаре внизу — незаконно. И она достаточно хорошо знала Бэтмэна, который наверняка что-то учуял и явился сюда все это пресечь. Что бы там Эдди Лобб ни пообещал своему боссу, этого не произойдет — по большому счету. Но, черт побери, Эдди Лобб принадлежал ей. Ей совсем не улыбалось, чтобы он решил, будто все ночные маски Готама вступили в заговор и объединились против него. Он должен был взглянуть на ее собственное лицо в маске, только на него, и увидеть в нем свой конец. На мгновение, не больше, Женщина-кошка задумалась: а что, собственно, она собирается тут остановить? Какую-то сделку с наркотиками? Убийство? Да, неважно. Кроме Эдди Лобба, все остальное не имело значения.

Бэтмэн тоже, по существу, ничего не значил. Пусть себе делает, что хочет, если только Эдди увидит ее первой.