Его кличка и его обличье были естественными предосторожностями бизнесмена, а не причудами характера — как у Эдди Лобба с его убогим чувством принадлежности к тигриному духу. Временами этот босяк, казалось, забывал о той автомобильной антенне, которая оставила на его лице столь уникальные отметины в отместку за неотданный карточный долг. Его вера в тигриный дух и перерождение была на редкость искренней. В то время как Связной не мог постичь загадочных процессов, которые порождали всех этих костюмированных персонажей с их бесспорными талантами, лежащими за пределами обычных человеческих возможностей, в отношении Тигра он знал твердо, что тот был и остался уличной шпаной, не более того.

Маттесон написал имя Тигра на клочке бумаги и окружил его вопросительными знаками. Человек со шрамами продолжал давать свою интерпретацию событий в свете своей неизбежной трансформации в тигра.

— Все дело в той шкатулке, что вы мне подарили. Она подтолкнула меня к перевалу; дух тигра пришел посмотреть, на что я способен, но я совершил ошибку и отдал шкатулку этой шлюхе вместо того, чтобы поставить к остальным. Но теперь я преодолел перевал.

Тигр был на краю пропасти, а не на перевале. Человек со шрамами подписал себе смертный приговор.

— Бэтмэн — это мое испытание, мой последний шанс доказать, что я достоин называть себя Черным Тигром. Когда я разделаюсь с Бэтмэном, увидите, все поймут, что я достоин.

Связной положил ручку на бумагу. Ему хотелось бы верить в то, что все, одевающие странные костюмы, были такими же замороченными, как его помощник, но человек не всегда получает то, что хочет. Бэтмэн был реальностью. Бэтмэн относился к Готам-сити, как к своим личным владениям.

Имя Бэтмэн находилось почти в самом верху списка причин, в силу которых Связной был вынужден держать руки чистыми, а лицо — скрытым.

Он перебрал варианты дальнейших действий. Можно поджарить Тигра прямо на месте, выйти из дела и спокойно подсчитать убытки. Или кинуть Тигру спасительную веревку, на которой Бэтмэн его и повесит. Он поднял ногу с выключателя. Рубиновые лучи вновь коснулись его лица и голограмма опять ожила.

— Мне плевать на Бэтмэнов и черных тигров. Я подобрал тебя издыхающим в канаве, Эдди, и я брошу тебя туда, где нашел, как только захочу. У тебя есть задание: доставить мне икону. Делай, что хочешь: надуй бессарабов, отыщи их таинственных врагов, шантажируй гангстеров, выиграй поединок с Бэтмэном — все, что угодно, но икону мне доставь.

Телеметрия опять замигала. Вот оно — напряжение, красноречиво свидетельствующее о предательстве и обмане. Что же, едва ли это было сюрпризом. Человеку, который полагает, что предназначен стать Черным Тигром, трудно представить, что потратил жизнь, прислуживая кому-то другому.

— В понедельник утром. На обычном месте, Тигр.

Связной отключил связь, и Тигр остался один.

Бэтмэн видел, как полицейский офицер выходит из лифта и прокладывает себе дорогу, словно медведь к меду. Их глаза встретились. Бэтмэн сделал быстрое движение рукой, и офицер застыл на месте. Хирург, которого слушал Бэтмэн, пропустил всю эту сцену, увлекшись рассказом о ранах русского и его перспективах на выживание. Несчастный потерял часть легкого, печени, кишечника и желудка.

— Выстрел с такого расстояния наносит очень серьезные повреждения, — банально закончил хирург.

— Сумеет он выкарабкаться?

Весь в зеленом с ног до головы, хирург недовольно заморгал. «Мы проделали большую работу. Похоже, мы заделали самые большие дырки и остановили кровотечение. Но риск заражения остается высоким. Через день-другой ситуация прояснится», — он слегка попятился, давая понять, что беседа окончена.

Полицейский офицер пошел дальше. Бэтмэн сказал, что позвонит утром.

Он винил себя за несчастье с русским. В своем стремлении получить больше информации и ухватить рыбу покрупнее он позволил преступлению выйти из-под контроля. Не было необходимости оставлять молодого человека — невежественного и наивного, а, значит, невинного, — один на один с опасностью. И, в конце концов, он так ничего и не выяснил.

— Бэтмэн? — офицер остановился на расстоянии, не удобном для беседы.

Было заметно, что ему не нравится поручение. — Федералы забрали тело прежде, чем мы смогли его опознать. Они взъелись на комиссара Гордона.

Сейчас Гордон хочет видеть вас у себя в офисе. Надо спешить. Мы вас еле отыскали, и теперь можем опоздать.

Бэтмэну сейчас не особенно хотелось в офис Гордона, но отказываться от приглашения значило подвергать опасности длительные, хотя и непростые отношения.

— Что ж, давайте попробуем наверстать упущенное, — сказал он с преувеличенным энтузиазмом и двинулся через госпиталь вслед за офицером.

Он шел в молчании. Было мало надежды на то, что встреча с Гордоном окажется продуктивной, но ее совсем не осталось, когда он увидел четырех незнакомцев, сидящих в кабинете комиссара.

Гордон закатил глаза, давая понять, что в этой ситуации он бессилен и что Бэтмэн сам напросился. Затем началось бюрократическое вытягивание жил.

Когда Брюс Уэйн стал Бэтмэном, он узнал, что множество людей, которым он старался помочь — загруженных работой, низкооплачиваемых агентов правоохранительных органов — при первой возможности встанут у него поперек дороги. Он принимал их неприязнь, их туповатые насмешки и уколы как часть той цены, которую ему приходится платить, но после того, как федеральный начальник в четвертый или пятый раз завел речь о «бессербских повстанцах», Бэтмэн потерял терпение.

С холодной вежливостью он объяснил, что тело, которое они забрали, принадлежало гагаузу — туркоязычному христианину из центрального нагорья Бессарабии. Молодой человек в госпитале — этнический русский, чьи предки были переселены в Бессарабию Иосифом Сталиным в 1940 году. Проезжавшая мимо машина с автоматчиками могла быть и случайным совпадением, но если нет, то инцидент скорее всего инспирирован румыноязычными молдовскими агентами, чрезвычайно заинтересованными в предотвращении сделки обмена иконы на оружие. Таким образом, существуют три группировки, живущие на территории, отождествляемой с Бессарабией, причем ни одна из них не называет себя бессарабами.

Сербы же, добавил Бэтмэн, сражаются на территории, принадлежавшей ранее Югославии.

Один из федералов имел смелость делать пометки; остальные трое скрестили руки в упрямом молчании. Гордон попытался разрядить предгрозовую ситуацию легкомысленной шуткой.

— О, где вы, добрые старые деньки, когда Восток противостоял Западу, и все носили черные шляпы одного размера.

Федеральный начальник, который, конечно, пометок не делал, брезгливо встряхнул руками, словно дотронулся до чего-то мерзкого. «Вы поставили под удар крупную международную антитеррористическую операцию, мистер Не-знаю-как-вас-там. Я не имею полномочий разглашать, какие силы вовлечены в это дело, но наши люди присутствовали на месте и были готовы вмешаться, когда вы своим трюкачеством разрушили все. Теперь мы на нуле. Сделка не состоится. Мы потратили время и деньги налогоплательщиков. Мы собрались здесь с надеждой на то, что бессербы, — он подчеркнуто не изменил произношение, — возобновят контакты прежде, чем вернутся в Канаду и исчезнут с нашего горизонта».

Их люди на месте? Женщина-кошка? Женщина-кошка — федеральный агент?

Женщина-кошка — шпион? Сама мысль об этом была смешной, но все же она была единственным человеком на той улице, чьи мотивы оставались неясными. Во всем этом было очень мало смысла, но, если честно, и во всей ситуации его было очень мало.

Бэтмэн стоически выслушивал уничижительные нотации и скрытые угрозы, пока федералы не утомились и не отправились восвояси. Тогда он повернулся к Гордону. «Я хотел остановить их», — сказал он ровным голосом, не акцентируя, кого именно имеет в виду.

— Я знаю, ты сделал все, что мог, — вздохнул Гордон. — Я и не ждал, что ты сумеешь один вовремя остановить всю эту кутерьму. Весь мир взбесился, а мы стараемся сохранить мир в Готам-сити. Федералы требуют особых полномочий. Я готов их предоставить и надеюсь только, что больше не будет кровопролития.