Кэннон устроил так, что ее представили Эдварду Брайсу.

– Забудь обо мне, пока сам не свяжусь с тобой. С Брайсом познакомься поближе, подружись с ним. Узнай о нем все, что сможешь. – Человек, которого она не знала и никогда в жизни не видела, привел ее куда-то в гости, познакомил с маленьким пожилым толстяком с большой лысой головой и «роллс-ройсом». Потом все оказалось очень легко, а платили за это гораздо лучше, чем в «Лулу-клубе».

Со своей стороны во время их нечастых встреч Рэнделл оценил Бабетту – она оказалась отнюдь не только лакомым кусочком. Он поставил ее на жалованье «Фонда треста» и с нетерпением ждал момента, когда она будет не нужна для игры с Эдвардом Брайсом.

Последний звонок он сделал в «Фонд треста». Рэнделл, единственный из своего подразделения, мог связываться с «Фондом» напрямик, без предварительных инструкций и всяческих сложностей, причем способы выхода на связь все время менялись.

Рэнделл сообщил голосу в трубке, что произошло, перечислил принятые меры. Трубка молчала. Рэнделл слегка повысил тон:

– Так вы одобряете?

– Только если добьетесь успеха, – мягко ответили ему. – Это все, что вы хотели сообщить нам?

– Да, – старательно подтвердил он, плавно и осторожно положив трубку на рычаг. – Когда-нибудь, – пробормотал он, – я проучу этих сволочей, хорошенько проучу.

А Эдвард Брайс, ссутулившись, сидел в аэропорту на одном из длинных диванов и, пряча лицо за развернутой газетой, ждал своего рейса в Цюрих. Каждые полминуты он опускал газету и смотрел на входные двери. Брайс сам не знал, кого он высматривает. Кто мог прийти? Никто не знает, не может ничего знать. В его распоряжении еще не один час, не один день. А тогда… тогда он уже будет где угодно. Начнет новую жизнь. Двести тысяч фунтов окажутся хорошим подспорьем. Брайс сжал газету толстенькими ручками, чтобы унять в них дрожь, попытался заставить себя хоть что-то прочесть, лишь бы отвлечься от мысли, что опасаться надо вот этого, который сейчас вошел. Или вон того. Или того, что появился следом. Брайс смотрел на газетные заголовки, стараясь задержать буквы на своих местах: «Призыв к борьбе в Юго-Западной Африке», «Постоянный представитель республики Лиемба в ООН потребовал… Мали… Афро-азиатский блок… нажим… присутствие ООН… Совет Безопасности… США в щекотливом положении… может оказаться нелегко наложить вето… если Советский Союз…» Слова будто мерцали у него перед глазами, ничего не означая. «Актриса теряет змею». «Джава Доун, киноактриса, потеряла свою ручную змею Тото второй раз на этой неделе. Двухметровый индийский питон сбежал от нее в здании «Мидлэнд телевижн» в Лондоне во время записи сегодня утром. Мисс Доун, выступавшая с Тото в кабаре «Роршах», предлагает нашедшему Тото сто фунтов. «Он совершенно безобидное и очень ласковое существо», – сказала она на пресс-конференции».

– Авиакомпания «БИА» объявляет об отправке рейса…

Услышав слово «Цюрих», Брайс поднял голову, начал искать свой посадочный талон. Сидевший рядом молодой человек, заметив талон на кресле между ними, подал его Брайсу с приятной улыбкой.

– Это… это мой рейс? – спросил мистер Брайс, показывая ему талон. Он почувствовал слабость в ногах – как трудно встать. Молодой человек подтвердил, что это рейс мистера Брайса, подал ему футляр для очков, газету, проверил, в порядке ли билет. К выходу на посадку они пошли вместе. Мистер Брайс постоянно оглядывался, у него дрожали ноги. Он уронил газету, молодой человек ее подобрал.

– Не стоило беспокоиться, – заметил мистер Брайс.

– Я почитаю в самолете, – сказал молодой человек. Он не собирался убивать мистера Брайса до того, как они прилетят в Цюрих.

Шон стоял посреди комнаты и ждал, когда визитер перестанет звонить и уйдет. Этого не случилось. Звонок умолк. Но звука удаляющихся шагов не последовало. Шон попытался вспомнить, есть ли перед входной дверью коврик. Но не смог. Портфель майора, будто налитый свинцом, оттягивал руку. Шон боялся поставить его на пол – а вдруг он заскрипит или упадет, и человек за дверью поймет, где он находится. Если, конечно, визитер стоит за дверью. Если он прислушивается.

Шон попытался сообразить, как узнали, что он здесь. Никто не мог этого знать. Он очень медленно опустился на колени, положил на пол портфель, лег сам. Но в узкой полоске света под дверью ничего не увидел. Никаких ботинок. Там никого не было. Шон тихо выдохнул, снова встал, подошел к двери и открыл ее. Ему навстречу двинулся молодой человек – он стоял в коридорчике, в метре от двери, где его не было видно. Шон застыл, в груди встал ком.

– Майор Уиллис! – воскликнул молодой человек с легким приятным американским акцентом. – Я будто почувствовал, что вы прячетесь от меня. – Он протянул Шону красивую руку с наманикюренными ногтями. Узкий темно-синий галстук, темно-синий свободно сидящий костюм, белоснежная, под стать зубам, рубашка, коротко стриженные волосы цвета соломы. – У меня для вас послание, майор.

– Послание? – переспросил Шон. Он держал портфель в левой руке. А взглядом пытался определить расстояние между ними. В то же время ему ужасно хотелось оглянуться. Он вспомнил, что произошло в гостинице «Дилижанс», – мышцы живота сжались и задрожали.

– Это самое важное послание в вашей жизни, – убежденно продолжал молодой человек. – Лучших известий вы никогда не получали. Я пришел сказать вам, что Иисус Христос умер, чтобы спасти вашу душу.

– Очень рад слышать, – ответил Шон. Он боялся, что сейчас упадет.

– Если бы мы зашли на минутку к вам в квартиру, я бы с удовольствием объяснил, как это послание может изменить вашу жизнь.

Шон шагнул в сторону.

– Очень жаль, я бы выслушал вас, но у меня срочная деловая встреча.

Молодой человек повторил движение Шона.

– Майор, нет более срочной встречи, чем наша. Она может изменить всю вашу жизнь.

– Этого я и боюсь. – Шон шагнул вправо, затем влево и обошел молодого человека – тот следовал за ним. – Зайдите в другой раз!

– Ибо много званых, а мало избранных, – печально сказал молодой человек.

Шон бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

– Когда можно еще зайти, майор? – кричал ему в спину молодой человек с лестничной площадки.

– Вечером. Попозже.

Шон выскочил из подъезда на Челмсфорд-Гарденс, очутился на тротуаре, свернул налево на Кингс-роуд, махнул рукой медленно проезжавшему мимо такси. Старею, подумал он, начинаю всего бояться. Все, хватит. Ему даже в голову не пришло посмотреть в заднее стекло такси. Впрочем, и в таком случае он вряд ли заметил бы что-то особенное.

В отеле «Риджент-Палас» он сначала ее не увидел. Обнаружил, только когда прошел по холлу: она стояла в глубине у газетного киоска и рассматривала журналы. Шон подошел к прилавку, попросил вечернюю газету. Ева Ланд не поворачивалась.

– За вами не следят?

– Нет. Не хотите выпить?

Здесь, в «Риджент-Паласе», ничего не может произойти. Даже если она привела кого с собой, он все равно может выяснить, что эта Ланд хотела ему сказать. И быть может, догадается – почему. Они прошли в бар, выбрали столик, откуда видна была входная дверь. Шон подождал, пока их обслужили, пытаясь тем временем прочесть выражение ее лица. Очень красивая женщина. И очень перепуганная. Ей не нравилось сидеть спиной к бару, она чуть-чуть подвинула стул, бросила взгляд через плечо.

– Я скажу вам, если появится кто подозрительный, – сказал Шон. – Что вы хотите рассказать мне?

Она взглянула на него, быстро отвела глаза, стараясь взять себя в руки.

– Кто вы? – спросила она. – Сегодня утром…

– Это более или менее соответствует истине, – сказал он. – Я имею отношение к полиции.

– Вы из разведки?

– Можно сказать и так.

Она судорожно сцепила пальцы рук.

– Если вы ничего не хотите мне сообщить, не надо было назначать мне здесь встречу.

– Я боюсь, – сказала она.

– Чего?

– Меня могут убить.