МАКС (невозмутимо): О, нет, что вы!

БАРОН: Нет, вы не мешаете. (Тоже оглядывается на старика. Макс протягивает ей бумажный пакет с папиросами, а барон золотой, украшенный бриллиантами портсигар.)

БАРОН: Parliament?

МАКС: Old Gold?

МАРТА: (нерешительно): Я предпочитаю Parliament. Сама я их никогда не покупаю, они слишком дороги. (Берет у барона папиросу. Макс подает ей спичку и не без удовлетворения смотрит на барона, опоздавшего со своей золотой зажигалкой).

БАРОН: Хотите виски, мисс Марта?

МАРТА: Хочу.

МАКС: Нет, не пейте виски. Это не ваш стиль. Теперь не время для коктэйлей, но я хочу угостить вас коктэйлем моего изобретения (Берет со столика с напитками «шэкер», лед, бутылки). Беру одну долю зеленого шартреза…

БАРОН: Желтый гораздо лучше.

МАКС: Вы смеете спорить со мной? Зеленый крепче на двенадцать градусов. Затем две доли водки, две доли виски и три доли Поммери.

БАРОН: Какой вздор! Вы и в напитках ничего не понимаете, как ни в чем другом. Шампанское и водка. Это так же безграмотно, как, например, параллельные квинты в музыке.

МАРТА (примирительно): Мне тоже кажется, Макс, что шампанское не вяжется с водкой. Я обожаю шампанское! Я пила его всего месяц тому назад!

МАКС: Ни в музыке, ни в коктэйлях нет вечных истин. Вдруг какой-нибудь новый Бетховен покажет, что параллельные квинты и есть верх гениальности? А я показал, что водку можно и должно сочетать с шампанским, которого кстати у вас здесь нет.

МАРТА (смеется): Водка, виски, шампанское! Назовите ваш напиток Big four cocktail.

МАКС: Нет, я назову его Hydrogen Bomb cocktail… Его надо долго взбалтывать и подавать очень холодным. Разумеется, никакой вишни! А того человека, который положил бы сюда кусочек апельсина, надо немедленно четвертовать. Дорогой барон, преодолейте вашу ненависть ко мне и попробуйте. После трех бокалов вы будете дивно спать.

БАРОН (сердито): Благодарю вас, я всегда сплю как сурок.

МАРТА: Я тоже. Я засыпаю через минуту после того, как ложусь. Не успеваю даже прочесть заголовки Daily Mirror.

МАКС: Как я вам завидую. (Барону, очевидно нарочно дразня его). Вы не закажете бутылку Поммери, дорогой друг?

БАРОН (еще сердитее): Нет. Нам надо работать.

МАКС: В таком случае мы обойдемся без шампанского. (Протягивает Марте бокал. Она робко оглядывается на барона, затем пьет).

МАКС: Ну, как вы находите?

МАРТА (нерешительно): Недурно.

МАКС (передразнивает ее): «Недурно»!.. Это лучше нектара!

МАРТА (смеется): Я никогда не пила нектара.

МАКС: И никогда не будете пить, так как вы меня не слушаетесь и поэтому попадете в ад.

МАРТА (испуганно): Не говорите таких вещей!

БАРОН: Мисс Марта, нам пора сесть за работу.

МАРТА: Да, разумеется. (Вскакивает и переходит к столику с машинкой. Макс пытается было встать с кресла, чтобы подать ей стул, но, повидимому, признает это усилие необязательным и остается в кресле. Марта сама переносит стул. Барон достает из ящика листки и приводит их в порядок, все время злобно оглядываясь на Макса. Старик попрежнему делает вид, будто не замечает).

БАРОН: Мы сегодня кончим вступление к моей монографии о франкентальском фарфоре. Вы помните, что мы остановились на фарфоре древнего Востока.

МАРТА: Да, вы сказали, что кончите вступление какой-то страшной легендой. Я ждала с нетерпением!

БАРОН: Это легенда острова Маури-Га-Сима.

МАКС: Еще одна легенда! Вы злоупотребляете легендами, дорогой друг.

МАРТА: Я обожаю все страшное!

Барон садится рядом со столиком Марты и в упор смотрит на Макса, все более явно показывая, что его уход был бы весьма приятен. Макс разваливается в кресле.

МАКС: С удовольствием послушаю вашу фарфоровую легенду.

БАРОН (диктует): Легенда, о которой я упомянул выше, связана с азиатским островом Маури-Га-Сима. На нем в древности была найдена самая лучшая в мире глина. Этим островом правил царь Перуун, известный и своим светлым умом, и беспорочной жизнью, и тесным общением с богами. Этот царь получил от богов секрет изготовления бесценного фарфора из глины острова. Его открытие обогатило жителей. Для них настала пора необычайного процветания. Но, богатея с каждым днем, они утратили прежнюю простоту нравов, потеряли веру в своего мудрого правителя, стали его критиковать, развратились. И вот однажды ночью было у Перууна видение: боги сообщили ему, что их терпение истощается. В тот день, когда хотя бы один из жителей острова замыслит преступление, окрасится в кроваво-красный цвет фарфоровая статуя Перууна, стоящая на главной площади. И тогда остров погибнет.

Марта испуганно перестает писать и расширенными глазами смотрит на барона.

МАКС: Это были, право, не очень интеллигентные боги. Во-первых, что же дурного в том, что жители острова, разбогатев на фарфоре благодаря своему трудолюбию, коммерческим способностям и know-how, стали жить лучше прежнего? С нами, американцами, было собственно то же самое. Правда, мы всегда слепо верим нашим мудрым правителям и никогда их не критикуем. А во-вторых, почему весь остров Маури-Га-Сима должен отвечать за одного человека? Что, если бы нас всех истребили, скажем, за Лепке?

МАРТА (горячо): Вы таких вещей не понимаете!.. Ах, какой таинственный рассказ я читала в прошлом году! Кажется, это было в True Story…

МАКС (не слушая): А в-третьих, думать о преступлении совершенно не то же самое, что совершить его.

БАРОН: Разница действительно большая. В виде редкого исключения вы иногда высказываете разумные мысли. Но что если б вы перестали нам мешать? Я продолжаю, Марта. (Диктует). И вот одному юноше пришло в голову убить Перууна. А чтобы вдобавок сделать его общим посмешищем в глазах соотечественников, которым царь сообщил о своем видении, юноша, не веривший в богов, ночью выкрасил в кроваво-красный цвет фарфоровую статую на площади. (Эти последние слова барон произносит торжественно, с искренним волнением. Марта вскрикивает).

МАКС (пьет): Марточка, не падайте в обморок: Перуун, я уверен, спасется, а все остальные – Бог с ними! Они теперь все равно уже давно бы умерли.

БАРОН (так же): В ту же ночь Перуун, узнав о знаменьи богов, бежал со своей семьей с острова в Китай, где и передал секрет изготовления фарфора. На утро произошло наводнение: холодные волны поглотили остров и все его жители погибли.

МАРТА: Это поэтическая и страшная легенда!

БАРОН (серьезно): Очень!

МАКС: Я знаю, вы оба легковерны и суеверны, как дикари из центральной Африки. Я уверен, что вы, барон, бледнеете, если за столом рассыпается соль из солонки. А вы, Марточка, быть может, опускаете половую щетку в ведро с водой, чтобы вызвать дождь. В Африке так принято.

МАРТА (смеется): В этом сейчас нет надобности: третий день дождь льет как из ведра.

МАКС: А уж туфли вы утром надеваете не иначе, как сначала на левую ножку… Сказав это, я невольно взглянул на вашу левую ножку, Марточка, и должен огорчить вас: на ней только что побежал найлон.

МАРТА (поспешно проверяет): Да… (Огорченно). Я позавчера купила три пары по доллару девяносто девять!

МАКС: Несчастья надо переносить мужественно… Вы, кажется, делаете перерыв после легенды?

БАРОН: Больше пока ничего не написано. Только отдельные мысли.

МАКС: И какие!.. Марточка, видели ли вы уже мой Lie Detector? (Вынимает из ручного чемоданчика, который стоял на полу около его кресла, небольшой складной прибор с рупором, составляет его и включает штепсель. Публике виден экран со стрелкой и скалой). Сейчас я наведу мембрану на вас и включу ток. Если вы солжете, стрелка отклонится на экране. Я на днях пустил в действие мой прибор на сессии ОН во время речи Вышинского. Стрелка прыгала как бешеная. Включаю ток. Отвечайте на мои вопросы. Вы влюблены?