– Подождите, – остановил он ее. – Может быть, все еще обойдется.

Флеминг попросил, чтобы ему дали выпить горячей воды, и принял соды. Он встал и походил по комнате. Его здоровый, могучий организм пытался побороть неожиданный недуг, не желая сдаваться. Но все же он вынужден был снова лечь.

Амалия вышла, чтобы одеться, оставив его на короткое время с горничной. Доктор Хент, обеспокоенный взволнованным голосом леди Флеминг, позвонил по телефону. Флеминг настоял, что поговорит с ним сам.

– Это не терпит отлагательства? Может быть, мне попросить моих пациентов подождать и приехать?

– Ничего нет спешного, – ответил Флеминг, – займитесь сперва вашими больными.

Амалия, вернувшись в спальню, увидела, что муж лежит тихо и спокойно. Она решила, что его недомогание прошло, и, вспомнив, что ему накануне сделали прививку, спросила, не могла ли рвота быть вызвана запоздалой реакцией.

– Нет, – ответил он.

Его голос звучал очень серьезно. Помолчав, он попросил:

– Причешите меня.

Когда она это сделала, Флеминг сказал:

– Теперь у меня приличный вид.

Она хотела пощупать у него пульс. Рука оказалась совершенно холодной.

– Да, – сказал он. – Я как лед и весь в поту. Не понимаю, почему у меня такая боль в груди.

Амалия испуганно спросила:

– Вы убеждены, что это не сердце?

– Нет, не сердце, – сказал он. – Боль идет по пищеводу и спускается в желудок.

Его голос звучал необычайно спокойно и серьезно. Казалось, он о чем-то сосредоточенно думает, пытается что-то понять.

Внезапно он упал лицом вперед. Александр Флеминг скончался. Так, из-за своей предельной скромности и стремления никого не беспокоить, из-за твердого решения никогда не пользоваться никакими преимуществами человек, давший медицине самое мощное оружие против болезней, умер в центре Лондона, не дождавшись медицинской помощи. Он умер так, как он хотел бы умереть, – счастливым, полным сил, не утратив своих блестящих умственных способностей. Он умер так, как жил, – скромно, мужественно, молчаливо.

Его похоронили в соборе св. Павла – честь, которой удостоились лишь несколько очень прославленных англичан. Почетный караул несли студенты и медицинские сестры Сент-Мэри. Надгробное слово произнес профессор Паннет, друг Флеминга и его товарищ по работе – они вместе вступали на медицинское поприще.

«Пятьдесят один год назад, – сказал он, – в Медицинской школе Сент-Мэри встретилось несколько студентов... В тот день я познакомился с Александром Флемингом. Он был несколько старше нас и более сложившимся, чем все мы. Это был спокойный человек с живыми голубыми глазами, проницательным и решительным взглядом... Первые годы мы с ним были соперниками, потом наши дороги разошлись, но наша дружба никогда не ослабевала, потому что у Флеминга был твердый и сильный характер – залог надежной дружбы... Он был исключительно постоянен. Друзья верили в него, и он оправдывал их веру.

В то осеннее утро, когда мы впервые встретились, никому, конечно, не могло прийти в голову, что среди нас находится один из величайших людей нашего века. Мы были далеки от мысли, что настанет день, когда, оплакивая Флеминга, огромная толпа соберется в этом прекрасном соборе, чтобы почтить память гения науки, признанного всем земным шаром... Общеизвестно, что он своими работами спас больше людей и облегчил больше страданий, чем кто-либо из живущих ныне на земле, а возможно, даже из живших когда-либо прежде. Это одно уже способно внести переворот в историю человечества.

Я не буду говорить о том, сколько раз он надеялся, сколько он трудился, сколько раз разочаровывался, терпел неудачи... Путь, знакомый каждому ученому, и этим же путем шел Флеминг... Но в его судьбе есть одна особенность, которая менее известна. Окидывая взглядом весь его путь, мы замечаем, что в его жизни было много случайностей, на первый взгляд не связанных между собой, но, не будь любой из них, жизнь Флеминга не достигла бы такого апофеоза. Но этих случайностей было слишком уж много, и все они были направлены к одной цели, поэтому мы волей-неволей приходим к убеждению, что их нельзя отнести целиком за счет одной только удачи.

Его выбор профессии, больницы, специализация в области бактериологии; его встреча с Алмротом Райтом; характер работы, которую он вел у него; неожиданное действие слезы; случайно занесенная спора, – нет, все это не может объясняться одной удачей. На каждом повороте его жизненного пути провидение указывало ему правильное направление».

Рядом с монументальными могилами Нельсона и Веллингтона находится скромная плита, на которой начертаны инициалы А. Ф. – здесь покоится прах Флеминга. На соседней стене прикреплена плита из греческого мрамора и на ней – чертополох, эмблема Шотландии, и лилия, эмблема Сент-Мэри. Этот памятник говорит о трех самых глубоких привязанностях Флеминга.

Когда гроб спускали из нефа в склеп, его жене почудилось, что Алек лукаво, по-мальчишески взглянул на все это и прошептал: «Вы только подумайте! Меня хоронят в склепе вместе с Нельсоном!»

Скоропостижной смертью Флеминга были потрясены не только Англия и Шотландия. Все страны мира прислали официальные соболезнования. Поток взволнованных писем от частных лиц свидетельствовал о народном горе. В Барселоне цветочницы высыпали все цветы из своих корзин у мемориальной доски, прибитой в память посещения Флемингом города. Две девочки из Болоньи прислали цветы, купленные на деньги, которые они собирали весь год на подарок ко дню рождения своего отца. В городах именем Флеминга называли улицы и площади. В университетах собирали деньги, чтобы воздвигнуть ему памятники. В Греции были вывешены траурные флаги. Двое путешественников, которые ездили по Греции на автомобиле, с удивлением увидели, что в каждом городе, каждой деревне, по которым они проезжали, флаги приспущены. Неподалеку от Дельф они спросили старого пастуха:

– По ком объявлен траур?

– Как? – удивился старик. – Вы разве не знаете, что Флеминг умер?

В редакционной статье «British Medical Journal», вышедшей сразу же после смерти Флеминга, было сказано:

«Так недавно и стремительно был сделан ряд открытий, что, наверное, мы не можем полностью оценить переворот в медицине, который вызвало и продолжает вызывать открытие Александра Флеминга. О медицинском прогрессе мир, естественно, судит по успехам в лечении болезней. Уже с одной этой точки зрения Александр Флеминг имеет право на бессмертную славу. И вслед за ним слава принадлежит сэру Говарду Флори и доктору Эрнесту Чэйну, которые через десять лет после открытия Флеминга нашли способ выделить пенициллин и претворить в жизнь надежды, которые на него возлагал Флеминг еще в 1929 году. Флеминг обладал наблюдательностью истинного естествоиспытателя и научным воображением, помогавшим ему сделать выводы – на основании наблюдаемых явлений, – наблюдательностью и воображением, которые могут быть только у человека, предрасположенного к научной работе. Открытие, о котором рассказал Флеминг в своем сообщении, – это веха в истории медицины. „Пенициллин“, который он открыл и окрестил, ближе любого другого медикамента к идеалу Эрлиха: therapia sterilisans magna»47.

С открытием пенициллина началась новая эра в лечении больных. Современным врачам трудно понять, насколько бессильны были их предшественники в борьбе с некоторыми инфекциями. Им незнакомо отчаяние, овладевавшее докторами, когда они сталкивались с болезнями, смертельными в те времена, а теперь излечимыми. Некоторые из этих заболеваний даже перестали существовать. Пенициллин и все антибиотики, открытые после него, дают возможность хирургу производить такие операции, на которые раньше никто бы не решился. Средняя продолжительность жизни человека настолько возросла, что изменилась вся общественная структура. Только Эйнштейн – но в другой области – и еще Пастер оказали такое же, как Флеминг, влияние на современную историю человечества. Государственные деятели трудятся изо дня в день над устройством мира, но лишь люди науки своими открытиями создают условия для их деятельности.