Весь остальной лагерь весело шумел, обсуждая удачный и прибыльный поход, мои хлопцы хвастались перед родичами и соседскими девками своей добычей, казаки поопытней снисходительно улыбались. Меня сразу взяла в плен Мария и потащила на медицинские процедуры. Она еще вчера успела узнать у вернувшейся Мотри, что со мной случилось и как нужно меня мучить, ухаживая за раной. Затащив меня в укромный уголок, она начала мужественно обрабатывать чистой тряпицей мою рану, периодически макая ее в небольшой кувшинчик с самогонкой, настоянной на тысячелистнике.
Спасла меня делегация местных гречкосеев, которые сообразили: чем сидеть без дела в лесу, можно у Богдана деньгу заработать. Всего нашлось около двадцати человек, охваченных духом наживы. Пришлось организовывать работы на двух дамбах сразу. Для одной и того количества работников, что было прежде, хватало с избытком. Впрочем, поскольку второе место было всего в трехстах метрах ниже по течению, никаких организационных проблем это не вызвало.
Три дня крутился между стройками и любимой девушкой, решившей поставить на мне некоторые эксперименты на выживаемость под видом лечебных процедур. Обижаться не приходилось: у женщин это на генном уровне. Они сами не подозревают, что все время испытывают своего избранника на прочность. Природе не нужно слабое потомство, и заботу об этом она возложила на хрупкие женские плечи.
Несмотря на это, многое удалось наладить. Кузнецу Николаю дал в помощь нескольких человек. Они стали месить глину с песком, формовать кирпичи и выкладывать их на просушку. Домну ставить, деготь, смолу гнать – везде кирпич нужен будет. Отец с братом тоже обзавелись помощниками для увеличения выжига угля. Столяры делали ульи и рамки по наброскам, которые я рисовал на скорую руку. Благо особого ума не надо, чтоб понять устройство этого домика для пчел. В каждый улей велел положить по паре рамок с воском, немного меда. Ульи установить на четырех кольях на юго-восточном склоне холма рядом с моим будущим домом. Скоро пчелы начнут роиться, может, некоторые рои залетят сами в подготовленные для них места. В это время бортники еще роев не ловили, осмысленного пчеловодства не существовало – хватало того, что давала природа.
Несмотря на увлекательность всех этих дел, через три дня мы выехали в новый поход. Начинался самый интересный и результативный период охоты на татар. Дело в том, что на татарский отряд, не отягощенный добычей, результативно напасть было очень сложно. Не принимая боя, они пытались ускользнуть, а затем обескровить преследующего их противника точной стрельбой из лука, что им удавалось в девяноста девяти процентах случаев, зарегистрированных в истории. Чтобы добиться убедительной победы, татар нужно было заставить принять контактный бой. Зажать в неудобном месте, вынудить штурмовать укрепленный лагерь – либо напасть на татарскую колонну, отягощенную добычей и пленниками.
Вот эту самую подходящую по размеру колонну татар, отягощенную добычей и пленниками, мы и ехали искать. Надо отметить, что наряду с жесткой конкуренцией, которая царила среди вышедших на охоту татарских отрядов, каждый понимал, что в одиночку с добычей обратно не вернуться. Поэтому заранее назначалась точка сбора, где располагался лагерь того мурзы, кто организовал данный набег, а также являлся на это время начальником всех отрядов, вышедших вместе с ним. От этой точки большие отряды рассыпались в разные стороны, по дороге разделяясь на более мелкие. Те, в свою очередь, дробились дальше вплоть до отрядов, состоящих из двух-трех десятков человек.
Три-четыре дня отряды в свободном поиске шерстили максимально большую территорию. Укрепленные усадьбы и замки, как правило, обходились стороной. Затем все отряды с захваченной добычей начинали стягиваться к основному лагерю. Через неделю собранные в кулак налетчики отправлялись в обратный путь, спеша переправиться через Днепр на левый берег и раствориться в степях. Отстающих никто не ждал, поэтому все четко знали, к какому сроку нужно вернуться.
Формально говоря, в настоящий исторический период официально эти набеги числились бандитскими, каковыми они и являлись. Орда была в дружеских отношениях с Литовским княжеством, независимого Крымского ханства еще не существовало. Все происходило полулегально. Поэтому происходящее не идет ни в какое сравнение с тем, что будет твориться здесь лет через шестьдесят, если все пойдет по-старому. Татарские набеги будут докатываться до Кракова, татарское войско – доходить до сотни тысяч всадников. Соответственным будет и количество пленников, угоняемых на невольничьи рынки.
В силу отсутствия центральной власти и бардака на данной территории (в будущем это назовут демократией) о каком-либо организованном противодействии подобным вылазкам не могло быть и речи. Все отсиживались по своим усадьбам – княжеская дружина была мала, чтобы в одиночку противостоять такому количеству всадников. Да и желания особого не имела. Добычу нужно вернуть хозяину, с нищего татарина взять нечего, а стрелу получить – запросто.
Казаки, естественно, ничего никому не возвращали, а добыча их вполне устраивала. Так и получалось, что они были единственными, кто оказывал реальное сопротивление людоловам. Пленников, как правило, отпускали, неженатые казаки могли найти среди освобожденных пленниц себе невест и увезти домой. Молодые хлопцы могли изъявить желание уехать с освободителями – им никто не препятствовал, но о трудностях предупреждали.
За четыре дня мы без приключений доскакали до нынешней Хмельницкой области. Атаман уже имел предварительную информацию, куда нам следует ехать, от нескольких захваченных в плен во время нашего предыдущего боя раненых татар. С ними тогда вдумчиво побеседовали до того, как облегчить их страдания. Мы объехали по широкой дуге основной татарский лагерь, в котором уже появились первые отряды и первые пленники, и километрах в тридцати от него организовали засаду.
Мы лежим в чистом поле в двухстах метрах от основного места засады, Керим старший, нас пятеро в этом месте, и наша задача – уничтожить либо связать боем передний дозор противника. Каким он будет, мы не знаем. По дороге сюда нам встретился достаточно многочисленный отряд, сабель восемьдесят, так у них полный десяток был как в переднем, так и в заднем дозоре. Тот отряд мы пропустили – не были готовы к бою, еще и места будущей засады не выбрали. Сулим с пятеркой казаков караулит задний дозор, тридцать четыре человека в основной засаде, и два десятка конных подстраховывают нас. Десять спереди и десять сзади. Еще три разъезда по три человека каждый разъехались веером на несколько километров, пытаясь выследить татарские отряды. Они ведь могут и не по дороге идти.
Вокруг – чистое поле. Место никоим образом не подходит для организации засады. Поэтому его и выбрали. Дорога проходит у подножия невысокого пологого холма, на склоне которого сидит наш атаман. Кто-то из переднего дозора татар обязательно выедет на холм, проедется по нему и съедет с него с обратной стороны. Излишне говорить, что об этом подумали, и на его предполагаемом пути чисто.
Команду на начало боевых действий даст атаман. Мы его не услышим, поэтому он подымет над головой короткое копье с привязанным к нему лошадиным хвостом. К сожалению, мест, где можно спрятать десяток конных, в окрестности нет. Им пришлось прятаться прямо в поле, используя любую складку местности. Поле ведь только кажется ровным – небольшие подъемы и впадины в нем присутствуют. Поэтому они от нас далеко, не меньше трехсот метров. Пять с одной стороны дороги, пять с другой. У них самые быстрые кони: их задача – перехватить и уничтожить немногочисленных желающих донести весть о засаде вышестоящему татарскому начальству. Дальние дозоры должны предупредить нас о передвижениях татарских отрядов. Если смогут. На случай, если не смогут, мы и лежим на поле, а не в холодке.
Солнце уже жарит прямо над головой. Мы лежим больше четырех часов. Наконец мой чуткий организм улавливает микроскопические колебания почвы.
