— Лью, я как раз пытаюсь научить твою кузину с Терры некоторым нашим танцам.

Моя кузина. Наверное, это Каллина придумала. Что ж, по крайней мере это объясняет столь сильный акцент Кэти.

Я повернулся к Кэти и учтиво, как и подобает кузену, спросил:

— Не угодно ли потанцевать?

Когда мы вышли в центр зала, Кэти воскликнула:

— Какая прелесть эта Линнел! Я себя чувствую с ней так, словно она действительно моя сестра-двойняшка! Я уже полюбила ее! С первой же минуты! А вот Каллины я боюсь. Не то чтобы она не была ко мне добра, нет. Но мне кажется, она какая-то холодная, словно вовсе не человек.

Как раз в этот миг занавеси раздвинулись, и в зал вошла Каллина Эйлард. И для меня все замерло, даже музыка.

Я не раз видел бездонное пространство космоса, где светились лишь одинокие звезды. Именно такой была сейчас Каллина: частица вырванной из полуночного неба черноты, с сиянием созвездий в темных волосах.

Алдаран пригласил Каллину на танец. Вдруг я со злостью представил себе, как он попытается ее поцеловать. А где Леррис? И Дайан? Они, конечно, в маскарадных костюмах — попробуй узнай. Сюда могла заявиться хоть половина землян из Зоны, а я бы этого и не заметил.

В уголке Рейф Скотт беседовал с Дериком; физиономия у Дерика была совершенно багровая, голос звучал глухо, а язык явно заплетался.

— Добр'вечр, Лью.

— Дерик, ты не видел Реджиса Хастура? Не знаешь, в каком он костюме?

— Н'знаю, — пробормотал Дерик. — Знаю тольк' что я — Дерик. Хорошо хоть эт' запомнить… Сам попробуй… поищи…

— Да, ты хорош! — сказал я. — Неплохо бы тебе вспомнить, кто ты такой! Иди-ка отсюда и не показывайся, пока не протрезвеешь! Ты что, не понимаешь, на кого сейчас похож?

— Каж'тся, я и впрямь увлекся, — с трудом выговорил он. — Тольк' эт' не твое дело. И вовсе я не пьян!

— Линнел будет очень тобой гордиться!

— Малышка и так разозлилась. — Он уже забыл свой гнев и теперь ему явно стало жалко себя. — Не захотела даж' танцевать с' мной…

— А кто бы захотел? — ответил я и отошел: уж больно рука чесалась дать ему как следует. Надо бы попытаться разыскать старого Хастура: он просто прикажет Дерику уйти, чего я сделать не могу. Хватит и того, что в эти тяжелые времена у нас нет достойного правителя, а только Регент. Да еще наследный принц выставляет себя полным идиотом! В присутствии чуть не половины населения планеты!

Я принялся внимательно изучать маскарадные костюмы, стараясь найти Хастура. Одна из фигур особенно заинтересовала меня: таких арлекинов я видел в старых книгах на Земле. Двухцветный костюм, длинная шапка с клювообразным козырьком над закрытым маской лицом…В этом человеке было нечто отталкивающее — но не из-за костюма, нарочито нелепого; нет, его самого окружал какой-то странный ореол… Я нахмурился, злясь на себя. Неужели мне уже начинает мерещиться всякая чертовщина?

— Не думаю, — тихо произнес рядом со мной голос Реджиса. — Мне он тоже подозрителен. И вообще, мне совершенно не нравится атмосфера в этом зале. И сегодняшняя ночь тоже. — Он помолчал. — Я сегодня был у деда. И потребовал себе ларанские права!

Я схватил его за руку, не произнося ни слова. Рано или поздно любой член Комина приходит к этому.

— Все очень изменилось, — неторопливо продолжал он. — Может быть, и я тоже изменился. Я знаю, что такое Дар Хастуров. И почему он угасает с каждым поколением. Хорошо, если бы у меня он проявился в еще меньшей степени, чем у деда.

— Ты ведь знаешь все о Даре Хастуров и Даре Элтонов? — продолжал он. — Насколько плотно ты можешь закрыть барьерами свой мозг? Тут ведь скоро черт знает что начнется, сам понимаешь.

— В такой толпе мои барьеры немного стоят, — ответил я. Я понял, что он имеет в виду. Дар Хастуров и Дар Элтонов по природе своей антагонистичны, как два полюса магнита. Я толком не знал, что являет собой Дар Хастуров, но с незапамятных времен Хастуры и Элтоны могли действовать в Комине совместно, только соблюдая чрезвычайную осторожность — даже если были задействованы матричные экраны. С Реджисом, пока его Дар был в латентном состоянии, я мог установить телепатический контакт, мог даже навязать ему такой контакт помимо его воли. Но теперь Дар его окреп, и он мог отразить попытку любого телепатического контакта с силой удара молнии. Мы по-прежнему способны были при желании читать мысли друг друга, поскольку обычное телепатическое общение у нас оставалось тем же, однако соединить и сфокусировать в одной точке свою телепатическую энергию нам бы вряд ли удалось.

Но прежде чем я успел сообщить это Реджису, вокруг погасли огни. И зал наполнился серебристым лунным светом. Толпа гостей шумно выдохнула: «А-а-ах!», и сквозь стеклянный купол зала стали видны четыре луны, сейчас слившиеся в одну. Они освещали зал так ярко, будто на дворе был день. Кто-то тронул меня за руку, и, обернувшись, я увидел рядом Дио Райднау.

На ней было что-то вроде камзола, в лунном свете сверкающего зелеными, синими и серебряными блестками и плотно облегающем ее фигуру. Светлые пепельные волосы переливались, словно вода ручейка, и посверкивали, как редкостные самоцветы. Она тряхнула головой, и в воздухе послышался серебряный перезвон маленьких колокольчиков.

— Ну, что скажешь? Сегодня я достаточно хороша для тебя?

Я хотел обойти сей провокационный вопрос, но глаза ее горели каким-то поистине колдовским огнем.

— Должен признать, что это значительно лучше, чем бриджи для верховой езды, — сухо ответил я.

Она засмеялась и продела руку под мой локоть. Я ощутил легкое, но твердое прикосновение ее ладони.

— Потанцуешь со мной, Лью? Хочешь секану?

Не дожидаясь ответа, она начала выбивать пальчиком нужный ритм по световой панели. И через минуту характерная мелодия секаны зазвучала в зале.

В последней фигуре я прижал ее к себе сильнее, чем того требовал танец. Это ощущение было знакомо нам обоим — редкое ощущение настроенности на одну частоту, ментальную и физическую; гораздо большая интимная близость, нежели просто любовная игра. Ритм древнего горского танца пульсировал у меня в крови, а музыка становилась все громче, и чувства мои нарастали вместе с нею, и когда прозвучал последний аккорд ударных и цимбал, я поцеловал Дио.

И тут же, словно реакция на гром музыки, упала тишина. Дио выскользнула из моих объятий, и мы вышли на воздух.

— А интересно, — в голосе Дио звучали дразнящие нотки, — когда Хастур сообщил тебе о ребенке, ты обо мне не вспомнил?

Я нахмурился. Тема была слишком деликатная. Она рассмеялась, но смех прозвучал как-то сухо и безрадостно.

— Вот и хорошо. В конце концов я тут совершенно ни при чем, если тебе от этого хоть немного легче. Скажи мне, Лью, тебе действительно нужна Каллина?

Вот уж это я вовсе не собирался обсуждать с Дио.

— А что? Разве это имеет для тебя какое-либо значение?

— Никакого. — Но голос ее звучал неубедительно. — Мне просто кажется, что ты совершаешь непростительную глупость. В конце концов, она даже не женщина…

Это было слишком! И совершенно не похоже на Дио.

— Ничуть не хуже тебя!

— Да это же просто смешно!

— Дио, если ты намерена устроить сцену, — угрожающе произнес я, — то учти, шею я тебе сверну с удовольствием!

— Знаю, знаю! — Она опять рассмеялась, и на сей раз в смехе явно слышались истерические нотки. — Замечательно! Как ты просто решаешь все проблемы! Свернул шею — и никаких проблем! Но одно я знаю наверняка: с Каллиной покончено, и Ашара скоро лишится своей марионетки!

— Какого черта! О чем ты?

Она продолжала смеяться — все тем же диким, истерическим смехом.

— Скоро сам увидишь! А ведь именно ты мог бы всех нас избавить от этой напасти. Но ты не захотел, у тебя, видите ли, принципы! Ты сам загнал себя в ловушку, да и Каллину тоже! Или, лучше сказать, ты сыграл на руку Ашаре…

Я схватил ее за плечо резко развернул лицом к себе. Она скорчилась от боли.

— Животное, ты же мне ключицу сломаешь! Черт бы тебя побрал, Лью, это уже совсем не смешно! Мне ведь больно!