— Тебе не за что извиняться. Купание в море привело меня в чувство. Крылья твои, Релла.

Та смотрела на него широко открытыми глазами.

— А чем же займешься ты, Гарт? — спросила Марис.

— Все в руках шарлатанов-лекарей. Если мне повезет и я встану на ноги, то займусь торговлей. Я отложил на черный день достаточно железа, думаю, хватит на покупку корабля. Буду путешествовать, торговать. Увижу другие острова… Хотя, признаюсь, мысль о путешествиях по морю меня слегка страшит.

— Сотни бескрылых путешествуют морем и ничего, живут, — как могла, подбодрила его Марис.

— Марис, помнишь, вы с Дорром часто смеялись надо мной, говорили, что я — прирожденный торговец?

— Конечно.

Проговорили они больше часа. Речь шла о торговцах и моряках, и, конечно, о летателях. Шутки Гарта неизменно вызывали у Марис и Реллы улыбки, сам он тоже поминутно смеялся. Подошла Риса. Гарт обратился к сестре:

— Дорогуша, не покажешь ли Релле наш дом? Риса, поняв намек, засуетилась:

— Конечно, конечно, у нас есть на что посмотреть.

Релла последовала за ней.

— Приятная девочка, — сказал Гарт, когда они с Марис остались одни. — И чертовски похожа на тебя. Помнишь, как мы впервые встретились?

Марис улыбнулась.

— Конечно. Ведь то был мой первый полет на Эйри и первая моя пирушка среди летателей.

— А помнишь Ворона? Он еще в тот вечер продемонстрировал свой знаменитый трюк.

— Такое разве забудешь!

— И ты обучила ему Однокрылого?

— Нет.

Гарт рассмеялся.

— А каждый на Скални уверен, что это именно так. Ведь мы помним, какими глазами ты тогда смотрела на Ворона. Если не ошибаюсь, наслушавшись твоих восторженных рассказов, твой брат Колль сочинил песню о бесстрашном Вороне.

— Да, было дело.

Гарт хотел еще что-то добавить, но передумал. Комната надолго наполнилась тишиной, и улыбка постепенно сползла с лица Гарта. Он беззвучно заплакал и протянул руки к Марис. Она села на кровать и обняла его.

— Ты знаешь… — Он попытался сдержать слезы и не смог. — Не хотел, чтобы Релла видела меня таким. Марис, я болен. Я чертовски болен. Я…

— О Гарт, — прошептала она, борясь со слезами. Ощущала она себя в эту минуту беспомощной девчонкой. Внезапно ей явственно представилось, каково оказаться на месте Гарта. Вздрогнув, она крепче обняла друга и нежно поцеловала в щеку.

— Заглядывай ко мне, — едва слышно попросил Гарт. — Я… Ты знаешь, дорога на Эйри мне теперь заказана… Ты понимаешь, что значит навсегда лишиться свободы и ветра… Но потерять вместе с ними и тебя, моего старого друга, я не хочу. Проклятые, проклятые слезы!.. Обещай, Марис, что будешь навещать меня!

— Обещаю, Гарт. — Она постаралась скрыть дрожь в голосе. — Обещаю, что буду приходить к тебе.

Из-за двери послышались шаги Рисы и Реллы, и Гарт, поспешно вытерев глаза уголком пледа, велел:

— А теперь уходи. — Он вновь улыбнулся. — Я устал. Но непременно приходи завтра. Расскажешь, чем закончатся поединки.

Марис кивнула.

В комнату вошла Релла, приблизилась к кровати, робко поцеловала Гарта, и они с Марис, попрощавшись с хозяевами, ушли.

До их домика было мили полторы. Уже опускалась ночь, дул пронизывающий ветер, но Марис и Релла шли не спеша. Говорили они в основном о Гарте, немного о Вуле; Релла с дрожью в голосе упомянула о крыльях. Ее крыльях!

— Я — летатель! — воскликнула она гордо. — Я

— летатель, и это правда!

Но оказалось, что ее восторг был преждевременным.

Дома их с нетерпением поджидала Сина.

— Где вы были? — набросилась она на женщин.

— Навещали Гарта, — ответила Марис. — А что стряслось?

— Еще не знаю. Мы вызваны судьями в пристанище. — Сина многозначительно посмотрела здоровым глазом на Реллу. — Требуется присутствие нас троих, и мы опаздываем.

Они немедля отправились в пристанище. Дорогой Марис рассказала Сине о том, что Гарт добровольно отказался от крыльев, но известие, казалось, не слишком обрадовало старуху.

— Поживем — увидим, — проворчала она. Пирушки в пристанище сегодня не было. Один из редких гостей, Восточный, увидев женщин, встал и, указав на дверь, хмуро бросил:

— В задней комнате.

Вокруг круглого стола сидели судьи. Когда открылась дверь, они примолкли. Встала Шелла.

— Марис, Сина, Релла. Наконец-то. Входите же и закройте, пожалуйста, дверь.

Вновь прибывшие сели за стол, Шелла, сложив перед собой руки, сообщила:

— Вопрос, который мы обсуждаем, касается Реллы. Она и ее наставники имеют право высказаться. Гарт сообщил нам, что не выступит завтра…

— Нам это уже известно, — перебила ее Марис.

— Мы только что от него.

— Тогда, похоже, вы понимаете, что нам следует срочно решить, как поступить с крыльями.

— Крылья мои, — удивленно промолвила девушка. — Так распорядился сам Гарт.

Правитель Скални, нахмурившись, забарабанил костяшками пальцев по столу и громко сказал:

— Крылья не собственность Гарта, так что решать не ему. Дитя, ответь нам, пожалуйста, на один вопрос. Если ты вступишь во владения крыльями, обещаешь ли обосноваться здесь и служить Скални?

Девушка, не дрогнув под его тяжелым взглядом, твердо ответила:

— Нет. Скални, конечно, великолепный остров, но… Но мой дом не здесь. Я намерена вернуться с крыльями на Юг, на остров Велет, где родилась.

Правитель отчаянно замотал головой.

— Нет, нет и нет. Если желаешь, то возвращайся на Велет, но без крыльев. — Он красноречиво обвел глазами судей за столом. — Прошу зафиксировать. Я, как и обещал, дал ей шанс. Сина стукнула кулаком по столу.

— Что происходит?! У Реллы больше прав на крылья, чем у кого бы то ни было. Она вызвала на поединок Гарта, а тот проиграл. Почему вопрос вообще обсуждается?

Она злобно посмотрела в глаза одному судье за другим.

— Мы пока не пришли к единому мнению, — заметила Шелла.

— Отчего же? — поинтересовалась Сина.

— Вопрос в том, как оценить завтрашний поединок. Некоторые из нас считают, что раз Гарт завтра не полетит, то окончательная победа за Реллой. У Правителя свое мнение. Он полагает, что мы не вправе судить поединок, в котором принимает участие только один летатель. Он настаивает на том, что окончательный результат поединка следует вынести на основании уже имеющегося счета. А он таков: 6:5 в пользу Гарта. Так что крылья остаются у него.

— Но он же отказался от крыльев! — вскричала Марис. — Он болен и летать не может!

— Законом подобная ситуация предусмотрена, — возразил Правитель. — Если летатель болен, то его крылья переходят к Правителю острова, и тот с согласия остальных летателей передает крылья наиболее достойному. Как вы слышали, я дал девочке шанс, но она отказалась. Что ж, мы найдем другого летателя, который согласится обосноваться на Скални.

— Мы надеялись, что Релла останется на Скални, — заметила Шелла.

— Нет, — повторила Релла угрюмо.

— Это нечестная сделка, — с вызовом сказала Сина Правителю.

— Я полностью с этим согласен, — подтвердил летатель с Внешних Островов, проводя ладонью по всклоченным светлым волосам. — Гарт опережает Реллу в счете лишь потому, что ты, Правитель, сегодня уже после его падения в океан бросил за него камешек. Вряд ли твое судейство можно назвать справедливым.

— Я судил так, как считал нужным! — вскричал взбешенный Правитель.

— Гарт сам хочет, чтобы его крылья перешли к Релле, — напомнила Марис. — Или его желание для вас не имеет значения?

— Не имеет, — ответил Правитель уверенно. — Ибо крылья никогда не принадлежали одному только Гарту. Они — собственность всего народа Скални. — Он пристально оглядел судей. — Было бы несправедливо отдать их южанке и оставить на Скални лишь двух летателей. Послушайте меня. Если бы Гарт был здоров, то с легкостью перелетал бы любого претендента на крылья. Если бы он вовремя пришел ко мне и сообщил о своей болезни, как того требуют законы летателей, то крылья перешли бы к достойному представителю Скални. В том, что произошло, виноват только Гарт. Но имеем ли мы право наказать народ целого острова лишь за то, что летатель скрыл от меня свою болезнь?