Прошло уже трое суток после того как Игорь, внезапно оторвавшись от тела, ушел в полет. Трое суток Тип почти не спал и не ел, надеясь на чудо, на возвращение Игоря. Но чудес, как известно, не бывает.

Когда появились первые признаки необратимых биологических изменений в теле Игоря, Тип понял, что возврата Разума в это тело не будет.

Тип чувствовал себя опустошенным. Сколько еще лет ждать подобного случая? И будет ли следующая попытка удачной? Не закроют ли Питомник раньше, чем он найдет выход?

Тип спустился в подпол, к Машине. Он с самого начала называл ее с большой буквы: Машина. Позже, когда Василий делал расчеты, а Тип возился с первой моделирующей схемой, они уже вместе звали ее Машиной.

В последнее время он почти не заходил к ней. Только иногда заменял отдельные элементы схемы.

Вот и сейчас Тип сел за пульт: пощелкал выключателями — прошли контрольно-проверочные тесты, на дисплее появилась надпись: «Проверьте указатель маршрута». Тип посмотрел. Там стояла лишь одна дата: миллион лет до нашей эры. Так назывался один английский фильм, который Тип смотрел в детстве. Фильм был яркий, с красивыми женщинами, жуткими чудовищами. И на пульте он набрал его название.

Он и сейчас подтвердил эту дату. На дисплее появилась надпись: «Дайте команду на запуск». Типу показалось, что дисплей и сам очень хочет этой команды, жалобно взывая: «Ну дай же, наконец, команду на запуск!»

Тип представил, как плавно Машина скользнет по оси времени, как будет легко парить на нисходящих временных потоках, стремительно прорезая мглу, дальше и дальше в черную и глубокую, пугающую и зовущую бездну Времени.

Он не спеша протянул руку и один за другим выключил тумблеры контроля, проверки, питания.

Потом выключил свет и сидел молча, и как-то незаметно задремал, и спал долго и спокойно, будто решил уже все свои проблемы и вопросы.

Наместника в ближней сфере не оказалось. Игорь вытягивал свои рецепторы в разных направлениях — безуспешно. Никого не было рядом. В своем первом полете он видел участки Системы, где Разумы обитали так плотно, что постоянно вынуждены были контактировать, обмениваясь информацией, мыслями, чувствами. Они составляли конгломерат Разумов, мыслящих в едином и практически безошибочном стиле, составляя некое подобие Сверхразума. Они даже гордились этим симбиозом. Но Игорь уже знал, что ничего сверхразумного они никогда не совершат. Это были колонии обычных обывательских Разумов, занимавших, как правило, самые безопасные и освоенные участки Системы, где существование не требовало принятия одтрых решений, где все было веками отработано и налажено.

Талантливые и гениальные Разумы жили в некотором отдалении от таких конгломератов, контактируя для решения своих проблем с себе подобными только при необходимости, иногда даже перемещаясь в другие участки Системы.

Ну а здесь была глухая провинция. Только фанатики, как Пиллей, могли работать в таких условиях, годами лишенные общения с себе подобными.

Он еще издали услышал малыша. Тот неумело, но настойчиво раскидывал рецепторы и ждал его, Наместника.

— Ну рассказывай, до чего ты дошел в своих рассуждениях, — спросил он Игоря, едва только достиг расстояния, достаточного для контакта.

— Что будет с Питомником, Наместник? — в свою очередь спросил Игорь.

— Будущего у этого Питомника нет.

— Тогда отпусти меня.

— У тебя ничего не получится.

— Я обещал им. А ты обещал мне.

— Хорошо. Я всегда выполнял свои ббещания. Пойдем вместе.

И Пиллей, а вместе с ним Игорь, начали концентрироваться, принимая удобную форму. Оба молчали. Лишь раз Пиллей чертыхнулся, когда они проходили защитную оболочку бункера.

Тип проснулся не сразу. Сначала ему показалось, что он умер, и два архангела пришли забрать его душу.

Он с трудом разлепил глаза. Две фигуры в креслах напротив дивана, где он сейчас проводил большую часть времени, переглянулись, и Тип услышал голос Игоря:

— Вот я и вернулся. Знакомься: это Пиллей, Наместник. Он согласился встретиться с тобой и Василием.

Тип покрутил головой и засмеялся:

— Слышь, Василий, ты опять прав. Наша с тобой защита для них ничего не значит.

— Я всегда прав.

— Давайте к делу, — сказал Пиллей. — Мне трудно общаться с вами, поскольку ваша дефективность мешает пониманию. Вы не можете полностью воспринять информацию, пока не покинете своих материальных оболочек. Но я попробую. Вас интересует судьба Питомника. Вы понимаете, что в таком виде он существовать не может. Однако ни один Разум не погибнет. Кольцо Совета приняло решение: все Разумы, запущенные недавно или направленные по второму кругу развития (не достигших высокого уровня развития мы изымаем сразу и заселяем ими резервный Питомник), будут отправлены в карантин, в Питомник на кремне-органической основе. По результатам карантина эксперты рассортируют Разумы. Созревшие отправятся в Полет, а дефективных придется изолировать в условиях сверхнизких температур, пока мы не найдем способа их регенерации.

— А что же будет с Землей? — выдохнул Игорь.

— Это уже чисто техническая проблема. После снятия Контрольного Поля разрушится озоновый слой. — Я немного увеличу активность Солнца, временно сместив спектр излучения в сторону ультрафиолетового диапазона. По моим расчетам, в живых останутся часть простейших организмов и некоторые виды насекомых. Этого вполне достаточно, чтобы через какое-то время вновь возродить нужный объем биомассы и заложить здесь новый Питомник с учетом тех особенностей развития, которые мы уже знаем.

— Куда же вы надумали приспособить нас с Типом? — раздался голос компьютера.

— Вас придется блокировать и изолировать вместе с другими дефективными. Я обещаю: как только будет отработан метод регенерации, мы включим вас в первую группу.

— Именно этого я от вас и ожидал, самодовольные кретины! — начал ругаться компьютер.

Тип встал, отключил звук:

— У Василия портится характер.

— Не имеет значения, — спокойно сказал Пиллей. — Насколько я понимаю, у вас есть какие-то предложения. Я слушаю.

— Для этого придется спуститься в подпол.

Машина сверкала, как новенький «мерседес». Тип с гордостью обошел ее.

— Вы лучше моего знаете, что много раз Разумы Системы пытались решить проблему управления Временем. Я ведь тоже Разум, пусть, по-вашему, и дефективный. Действительно, человеческий мозг оказывает мощное воздействие на Разумы — может быть, в этом и есть какая-то опасность. Но ведь любое изменение таит в себе опасность. Разум — структура цельная, непротиворечивая. А у человека обнаружился вечный оппонент — его подсознание.

— Это моя ошибка. Слишком поздно поставил блок, когда он уже не мог помочь. — Пиллей досадливо поморщился.

— Ошибка ли?.. В моем с Василием случае — это решение проблемы. Машина работает, я в этом уверен, хотя не проехал на ней ни секунды пути. Мешает Поле, потому что его волновая природа сродни структуре временных полей.

Чтобы двигаться на машине, нужно либо снять Поле, либо вынести Машину за его пределы. И хотя Машина способна двигаться пока только в одном направлении — назад по временной оси, — она это может!

Создание Машины — результат сотрудничества. Взаимодействие Разума и человеческого сознания. Представляете, какие перспективы сулит подобный симбиоз?

Ты, Пиллей, был у колыбели этого Разума — неужели тебе хочется стоять у его гроба? Дайте ему возможность развиваться, развиваться самостоятельно. Это же было миллионы лет назад, когда ты, изымая Разум из донора, получал доноров-дебилов. А сейчас люди могут вполне обходиться без Разумов. Дебилов, конечно, много, только причина другая: нарушение работы собственного биологического подсознания, биологического разума — и ты об этом прекрасно знаешь, регулярно переселяя Разумы из дебильных доноров в биологически нормальные.

Возьмите эту Машину Времени. Это подходящий выкуп от биологического разума Земли за свое право на существование!