Так и родилась кинофантастика. После «Путешествия на Луну» Мельес снял еще одну научно-фантастическую картину (на сей раз мешанину сюжетов того же Жюля Верна и Эдгара По) — «Завоевание Северного полюса» (1912). В этом фильме тогдашних зрителей поразила сцена встречи арктических путешественников с ледяным гигантом. Заставить двигаться первую огромную механическую куклу мирового кино — нешуточная инженерная задача… Минутную сцену снимали более четырех месяцев.

Французский режиссер обращался не только к фантастике — среди его лент встречаются и исторические хроники, вроде «Дела Дрейфуса» (1899), и инсценированные кинорепортажи о современных событиях, среди которых выделяется «Коронация Эдуарда VII» (1902). Всего же к концу своей кинокарьеры, продлившейся менее двух десятилетий, Жорж Мельес снял около четырех тысяч (!) фильмов.

Но кинематограф взрослел, и скоро публике, помимо иллюзиона, захотелось искусства или хотя бы полноценной истории на экране. Дела Мельеса пошли под откос, и в 1912 году он окончательно разорился. Во время первой мировой войны негативы многих его фильмов были уничтожены, и сегодня мы можем судить о них лишь по случайно сохранившимся кадрам и воспоминаниям современников.

В 1920-е годы бывший кумир французских кинозрителей перебивался торговлей игрушками с лотка на Монпарнасе, а десятилетие спустя запоздавшая слава наконец нашла его. Французское правительство наградило пионера кинематографа Орденом Почетного Легиона и предоставило в распоряжение нищего 70-летнего старика бесплатную квартиру, в которой тот и окончил свои дни. Любопытно, что спустя 40 лет аналогичную квартиру получил в Париже от французского правительства другой мастер кино — Андрей Тарковский.

Умер Жорж Мельес 21 января 1938 года, оставшись в памяти зрителей «отцом» фантастического кинематографа.

Михаил КОВАЛЬЧУК

Все четыре года моего пребывания на Синей планете я аккуратно бросал бомбы, вытряхивая потенциальные землетрясения из этого слабого участка планетарной коры и взбалтывая магму. Озеро лавы застывало на гребне каждой бомбардировки: сперва волна накатывала на внутренний обод, потом на противоположный, формируя тем самым тридцать километров побережья в регионе 62.

С каждым новым раундом бомбардировок две мрачные гряды вырастали все выше и выше. Химикаты, ускоряя затвердевание, позволили мне создать базальтовые стены. Если смотреть со стороны океана, верхушка южной гряды отгибалась к воде, будто ободок чашки, образуя навес над не отделанным еще берегом.

Я приготовил тяжелую артиллерию и изменил состав лавы, стремясь добиться стеклянистого обсидиана. Потом произвел точечную бомбардировку рабочей зоны. Раскаленное светящееся вещество хлынуло в море с навеса, растекаясь и капая. На не по сезону холодном ветру мой «водопад» быстро охладился до состояния теплой смолы.

Кое-что из получившегося материала застывало, не достигая воды и обращаясь в вечный каскад камня. К сожалению, по большей части он упал в воду, образовав бесформенный риф, который еще несколько дней дымился в ядовитом воздухе.

Жаль, но это было лучшее, на что я мог надеяться, используя «естественные» материалы. Теперь в регионе 62 на незаконченном побережье встала над морем шестикилометровая вогнутая стена. С боков к ней примыкали еще две стены — из базальта и обсидиана; в пространстве между ними, на «полу» из вулканической шрапнели и песка, колыхались волны прилива.

Я назвал это место Собором Йоси. Завершив строительство, я почувствовал себя одиноким и, почистив перышки, уговорил леди Мидори навестить меня.

— Такое долго не простоит, — предостерегла она, остановившись на мелководье перед самым входом. — Пройдут века, прежде чем люди освоят регион 62. Такая конструкция просто не выдержит.

Подняв чешуйчатую лапу, она указала на особенно тонкий участок обсидиановой стены.

— Достаточно одного шторма, и она расколется — вон там.

— Думаю, выдержит, — возразил я.

Леди Мидори как будто боялась войти в Собор. Возможно, не только он, но и я сам выглядел устрашающе грозным в моем побитом и поцарапанном корпусе, который ростом был вдвое выше всего, что когда-либо рождалось в облике человека. Присев в воде, она дала покатиться по своему телу приливной волне, потом снова встала.

— Йоси, ты использовал химические агенты? Неестественные отвердители?

Вместо ответа я спросил:

— Что это за тело?

Мидори улыбнулась.

— Особая модель для разовой прогулки на свежем воздухе. Кислород получает в результате электролиза. Когда кончится батарея, тело умрет.

— Вот это я называю «неестественным».

— Кости после него останутся. Это ведь вы то и дело жалуетесь на отсутствие окаменелых останков и тому подобного.

Я покачал механической головой.

— У Синей планеты нет истории ископаемых животных. Мы сколько угодно можем делать вид, что она подобна Земле, но до конца пойти не готовы.

— Большинство полагает, что это вполне достойное притворство. Ты считаешь иначе. Нам это известно, и мы молимся, что это не… мы молимся…

— Что я не безумен, — закончил я ее фразу. — Это ярлык, и им последнее время награждают слишком уж необдуманно. В устах Подавителей он стал оскорблением. — Мой голос смягчился: — Давай не будем из-за этого ссориться.

— А ты помнишь время, когда бы мы не ссорились? — настаивала леди Мидори. — Йоси, ты создаешь величавые красоты, как будто эта планета всего лишь новая виртуальность. Нас тревожит размывание граней между реальностью и виртуальным миром. На протяжении тысячи лет, пока мы летели сюда с Земли, симуляции реальности служили нам убежищем, но слишком многие затерялись в фантазиях. Чересчур много старых друзей ушло в них! Сперва теряешь веру в бытие, а какой тогда толк в самом бытии?

Мидори окунулась в воду, чтобы смочить тело. Ее нынешняя инкарнация обладала экономным холоднокровным метаболизмом, и все же энергия у нее была на исходе. На мгновение мне показалось, что она слишком устала.

Я подождал, пока ее голая, цвета хаки голова снова покажется на поверхности. Лишенными век мутными глазами Мидори вперилась в созданное мной глянцевое побережье, а я разразился собственной тирадой:

— Почему смерть внушает вам такой ужас? Мы были мертвы еще до того, как покинули Землю. Сорок тысяч мертвых душ, заключенных в компьютере. Ха! А вы еще говорите о «выживании»! Наша незаслуженная вторая жизнь была чистым праздником. Большинство удовлетворилось этим банкетом и не желало ничего иного. Ведь это естественно. Наши создатели на Земле и рассчитывали на такой отсев. Иначе чего ради посылать столько тысяч? Они мыслили с размахом, понимаешь?

Сойдя в воду, я подошел к ней ближе, чтобы она могла лучше меня слышать — на случай, если ей придется уменьшить длину волны передатчика.

— Через триста лет мы поселим на этой планете людей, — продолжал я. — Людей, выращенных в тех же автоклавах, из которых вышло то тело, какое ты сейчас носишь. Мои геологические формации привлекут внимание их потомков. Они догадаются, насколько мала вероятность того, что лава способна потечь подобным образом. Они возьмут пробы, обнаружат в них химические отвердители и таким образом найдут ключ к своему происхождению. Надежда всегда остается.

Она глядела на меня с сомнением.

— Подрывные акции. Возможно, мой долг донести на тебя. Мне следует подать на тебя жалобу, — радиоголос леди Мидори упал до шепота.

— Переходи на мою сторону, — предложил я. — Остальные хотят, чтобы наши новые люди начали с пустого места. Адамы и Евы в райском саду, рождающие детей и внуков. Нам полагается прятаться среди этого «местного» человечества. Нам положено оставить их в неведении и не разыгрывать из себя богов, потому что это может наградить вечным комплексом неполноценности.