— Боже, какой ужас! — воскликнула Жюстина.

— Да, я чувствовала, что с твоими принципами это предложение тебя оттолкнет. Но разве ты предпочитаешь остаться здесь?

— Конечно, нет.

— Тогда решайся.

— Я готова, — ответила Жюстина с каким-то сожалением, — делай со мной, что хочешь, я в твоей власти.

Серафина побежала к Гаспару и заявила ему, что наказание Жюстины несколько затянулось, что не надо больше лишать общество услуг, которые такая девица способна оказать ему, что она, Серафина, нуждается в помощи для разных операций и отвечает за Жюстину своей головой. Высочайшее позволение было получено, возобновилось обучение нашей героини, она прошла испытание ,и вот, после пятимесячного пребывания в этой отвратительной обители, она получила наконец право покинуть ее и отправиться со своей покровительницей в Лион.

— Великий Боже! — вздохнула с облегчением Жюстина, вновь увидев солнце. — Порыв сострадания похоронил меня в этом подземелье на целых пять месяцев, а согласие участвовать в преступлениях разбило мои оковы. О изменчивая фортуна, объясни же твои непостижимые капризы, если не хочешь, чтобы возмутилось мое сердце!

Наши путешественницы зашли пообедать в небольшую харчевню. Жюстина хранила молчание, но в голове ее зрел план спасения.

— Мадам, — торопливо заговорила она, обращаясь к хозяйке заведения, женщине очень добрей и весьма красивой, — о мадам, умоляю вас оказать мне помощь и взять меня под защиту. Моя спутница принуждает меня следовать туда, где моя честь будет опорочена, я согласилась только для того, чтобы отделаться от шайки негодяев, среди которых оказалась по вине этой злодейки. Я не хочу идти с ней дальше и прошу вас заставить ее отказаться от прав, которые, по ее мнению, она имеет на меня; убедите ее следовать своим путем и оставить меня в покое; завтра я сама отправлюсь куда-нибудь, чтобы никогда больше не встречаться с ней.

— Обманщица! — разъярилась Серафина. — Хотя бы расплатись со мной, если хочешь покинуть меня.

— Клянусь небом, — сказала Жюстина, — что я ничего ей не должна… Пусть она избавит меня от дальнейших объяснений.

Перепуганная Серафина удалилась, изрыгая проклятия, а Жюстина, обласканная и утешенная хозяйкой, самой честной и любезной из женщин, провела в ее доме два дня и, рассказывая о своих злоключениях, поостереглась каким-то образом скомпрометировать несчастных, из лап которых только что вырвалась. На третий день, с утра она отправилась в дорогу, унося с собой щедрые подарки и дружбу мадам Делиль; она пошла в сторону Вьена с намерением продать там все, что у нее оставалось, и добраться до Гренобля, потому что у нее было предчувствие, что там ее ждет счастье. Мы узнаем, насколько она преуспела в этом, после того, как расскажем о том, что произошло с ней по дороге в столицу Дофине.

Жюстина шагала неторопливо, с печалью в сердце, направляясь в городок Вьен, как вдруг заметила справа от дороги двух всадников, которые топтали копытами своих коней какого-то человека; когда они сочли его мертвым, они ускакали прочь во весь опор. Это ужасное зрелище растрогало ее до слез.

— Увы, — подумала она, — вот человек, достойный жалости больше, чем я; по крайней мере у меня остались сила и здоровье, я могу заработать себе на пропитание, а что станет с этим беднягой, если он не богат?

Понимая, что должна побороть в себе порывы сострадания, потому что их последствия всегда оказывались для нее печальными, она все-же не смогла справиться с неодолимым желанием подойти к несчастному и оказать ему первую помощь. Она поспешила к нему, дала вдохнуть несколько капель чудодейственной жидкости и, наконец, с радостью услышала первые слова благодарности. Чем больший эффект производили ее хлопоты, тем усерднее она хлопотала: из всей запасной одежды у нее оставалась одна рубашка, и она разорвала ее, чтобы остановить кровь и перевязать беднягу. Исполнив первые обязанности, она дала ему выпить тех же капель, и когда он окончательно пришел в себя, внимательно рассмотрела его. Несмотря на отсутствие экипажа, этот человек не показался ей бедным: при нем были ценные вещи, кольца, часы, шкатулка, хотя недавнее приключение изрядно попортило его вид.

— Кто эта дева, — заговорил он, — кто этот ангел небесный, который прилетел помочь мне? И что я могу для него сделать, чтобы засвидетельствовать мою признательность?

Все еще не перестав, по простоте душевной, думать, будто душа, подловленная на чувстве благодарности, может целиком принадлежать ей, невинная Жюстина соблазнилась сладкой радостью присоединить свои слезы к страданиям лежавшего у нее на коленях несчастного: она поведала ему о своих мытарствах. Он с интересом выслушал ее, и когда она закончила рассказ о последнем злоключении, добавил с воодушевлением:

— Как я счастлив, что смогу все-таки отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали! Выслушайте же меня, мадемуазель, и поверьте, что я испытываю великую радость в виду возможности рассчитаться с вами.

Меня зовут Ролан, у меня есть очень красивый замок в горах в пятнадцати лье отсюда; я приглашаю вас с собой, а чтобы это предложение не оскорбило вашу деликатность, я вам объясню, в чем вы можете быть мне полезны! Я — холостяк, но живу вместе с сестрой, которую нежно люблю, она посвятила себя тому, чтобы скрасить мое одиночество, и мне нужен человек для услужения: мы недавно потеряли служанку, и я предлагаю ее место вам.

Жюстина поблагодарила своего нового благодетеля и поинтересовалась, почему такой богатый человек решился путешествовать без сопровождения и подвергать свою жизнь опасности, как это только что произошло на ее глазах.

— Я достаточно силен и молод, — ответил Ролан, — и вот уже несколько лет взял за привычку ходить из дома до Вьена пешком. Это служит на пользу и моему здоровью и моему кошельку. Дело вовсе не в том, что я избегаю расходов, потому что я богат, и вы убедитесь в этом, если соблаговолите увидеть мой замок, но бережливость никогда и никому не вредит. Что до тех двоих, которые оскорбили меня, это местные бездельники, на прошлой неделе я выиграл у них сто луидоров в Вьене. Я поверил их честному слову, а сегодня встретил их, попросил вернуть долг, и вот каким образом эти прохвосты расплатились со мной.

Наша сострадательная путешественница стала еще сильнее жалеть беднягу за двойное невезение, жертвой которого он оказался, и тут он предложил ей отправиться в путь.

— Благодаря вашим заботам я чувствую себя немного лучше, — сказал он. — Скоро будет темно, давайте доберемся до постоялого двора, который должен быть в двух лье отсюда. Завтра возьмем лошадей, и к вечеру будем у меня.

Твердо решив воспользоваться счастливым случаем, ниспосланным ей небом, Жюстина пошла с Роланом, заботливо поддерживая его, и, действительно, через некоторое время увидела гостиницу, о которой упомянул ее спутник. Они поужинали вместе, после ужина Ролан представил ее хозяйке; на следующее утро на двух нанятых мулах, которых сопровождал лакей из гостиницы, наши —герои доехали до границ провинции Дофине, все время держа путь в сторону гор. Путь был слишком длинным, чтобы преодолеть его за один день, и они остановились в Вирье, где Жюстина ощутила все то же предупредительное внимание со стороны будущего своего хозяина; наутро они продолжили путешествие все в том же направлении. К четырем часам вечера они достигли подножия гор, отсюда дорога стала почти непроходимой. Ролан попросил погонщика не оставлять Жюстину, и все трое углубились в ущелье. Наша героиня, которую непрерывно в течение четырех долгих часов везли по извилистым, то поднимающимся, то спускающимся тропам без всяких признаков жилья, начала выражать первые признаки беспокойства. Ролан почувствовал это и ничего не сказал; его молчание еще больше встревожило несчастную девушку, но тут, наконец, она увидела замок, построенный на вершине горы у самого края глубокой пропасти, и ей показалось, что он вот-вот рухнет вниз. Она не заметила, чтобы к нему вела какая-то дорога, и они продвигались по тропам, проложенным горными козами, с обеих сторон огороженным крутой насыпью; тем не менее они приближались к мрачному жилищу, которое скорее напоминало воровское убежище, нежели обитель честных людей.