– Тор генерал, к вам парламентер.

– Кто?

Валежный искренне удивился, хотя и постарался не подавать вида.

– Говорит – посланец от Шахра-бека.

Валежный хотел сначала распорядиться, чтобы пригласили, но потом передумал.

– Сейчас выйду.

Они стояли рядом с палаткой. Валежный принципиально не останавливался в домах фереев – не хотел заходить в дом врага. Кстати, сами фереи об этом знали и даже немного уважали своего врага. А сейчас стояли и ждали…

Старики – уже глубоко в возрасте, с длинными белыми бородами. Трое… и двое помоложе – то ли для охраны, то ли для помощи. Старики были такими ветхими, что казалось дунь – и сейчас рассыплются.

В белых одеждах…

Символ мира?

Валежный воспринимал это иначе. Когда на его людях запыленные мундиры, когда редко на ком нет крови и грязи…

Вы, твари, продались Чилиану с потрохами, а теперь пытаетесь меня разжалобить?!

Можно и возразить, это вы, русины, пришли на нашу землю. Можно… только вот сами по себе фереи жить не смогут. Не выживут.

Им нужно многое из того, что производится и выращивается на равнинах. Как придаток – да, они могут жить и доиться золотом. А сами по себе…

Они выживали за счет краж, грабежей, набегов – ну и почему русины должны это терпеть? А стоило их призвать к порядку, начинается возмущение. Но это крики пойманного вора. Так Валежный к ним и относился. И разговаривал без особого почтения.

А как еще надо обращаться с теми, кто вырастил разбойников, грабителей и рабовладельцев?

– Что вам угодно?

– Валежный-бек, – медленно, подбирая слова, заговорил один из фереев, – мы пришли умолять тебя о милости.

– Слушаю.

– Ты идешь по нашей земле, сея разрушения и беды. Мы просим тебя остановиться и уйти из гор.

– И?

– Мы обещаем, – второй старик скрипнул зубами, видимо, ему это давалось нелегко. Такое унижение… – Мы клянемся, что фереи не будет ходить на равнины следующие… три зимы.

Валежный рассмеялся им в лицо.

– А я клянусь пройти по всем горам. У меня хватит и людей и патронов. И когда я уйду – в этих горах не останется фереев. И имена ваши будут забыты.

– Останутся наши дети.

– Те, кто выживет. И будут пугать моим именем своих детей. Сегодня Халахан-Варт загорится с четырех концов. Завтра я пойду дальше.

Старики переглянулись.

Очень эти слова убедительно звучали, когда на камнях еще пятна крови не высохли. А за околицей складывали тела убитых фереев.

И копали большую братскую могилу – для своих.

Что будет с фереями?

Вот уж это русинов не волновало ни на секунду. Что бы ни было – поделом!

– Мы умоляем на коленях…

Валежный покачал головой.

– Даже если вы умрете у моих сапог – я не остановлюсь. Мне не нужны шакалы, которые за подачку из Чилиана ударят меня в спину!

Сказано было сильно. Фереи переглянулись.

– Что мы можем предложить тору генералу?

Валежный уже обдумал этот вопрос. И ответил прямо.

– Заложников.

– Тор генерал?

– По несколько человек от каждого рода. Если вы решите напасть – они умрут.

Старики переглянулись.

Валежный действительно неплохо изучил фереев. Солгать иноверцу? Запросто!

Предать, обмануть, подставить… это даже не грех. По их вере – все нормально, это даже доблесть, и сказки у них есть, как глупого иноверца обманули. Или глупого равнинника, что впрочем, для них одно и то же. А вот когда залогом твоих поступков будет служить твоя родная кровь…

Это – другое.

И никто даже не сомневался, что Валежному хватит сил поступить… решительно, в случае каких-либо проблем.

Петер так не поступал, ну так то – Петер. Ему кидались в ноги, выли, ему слали ноты иностранные послы… что может сделать с такой нотой Валежный? Послы примерно представляли. А потому никаких нот и не было, и скорее всего, не будет. А быть-то фереям как?

Валежный решил все за фереев.

– Уходите. Это селение я сотру с лица земли в любом случае. И приду к следующему. Вы мне кровью ответите за пролитую здесь кровь. Вы жгли наши дома? Теперь загорятся ваши жилища.

По-ферейски он говорил вполне отчетливо. Не идеально, но старейшины его поняли. И один даже решился спросить.

– Заложники… кто это должен быть?

– Их выберут мои люди, – отрезал Валежный, обламывая последнюю надежду подсунуть какую-нибудь шушеру вместо родных и близких.

– Сколь надолго вы хотите заложников? – это уже второй старик. Правильный вопрос, хороший…

– На три года.

Старики переглянулись.

Им этого не хотелось, ой как не хотелось…

Но – выбора Валежный не предоставил.

– Уходите. Вас проводят. Вы не умрете только потому, что сегодня в ваших руках не было оружия.

Фереи поверили.

Ночью Халхан-Варт заполыхал с четырех концов.

И горел он, пока все не выгорело. Дотла.

До серого, сухого пепла.

Нефть – она отлично горит… хотя саму скважину Валежный не тронул. Но полито все было на совесть.

На очереди было следующее селение. Селение Ривалек.

Русина, Звенигород.

– Нам надо поговорить.

Жом Тигр был единственным, у кого хватило бы и наглости и смелости на такой поступок. Пламенный взглянул на него с неудовольствием, но спорить не стал.

– Слушаю вас, жом?

Слушать пришлось недолго. Жом Тигр устроился в кресле и изрек всего два слова.

– Так нельзя.

– Как – так? – уточнил Пламенный.

Не то, чтобы он сомневался. Но…

– Вот так. У торов – ладно, не жалко. Но мы у крестьян отнимаем последнее. Если нечего будет сеять – полыхнет голодный бунт.

– Патронов у нас хватит.

– Почему нельзя сейчас закупить зерно в том же Лионессе, Ламермуре, Герцогствах?

Пламенный поднял брови. Забавно, такого он в Тигре не предполагал.

– Закупить? На что? Где возьмем деньги?

– Казна?

– Не то, чтобы совсем пуста, но все равно плохо…

Жом Тигр поднял бровь в ответном жесте. То ли копируя, то ли передразнивая.

– Пламенный, ты поднимаешь, что под тобой к осени кресло загорится? – отбросил он всякие церемонии.

– Если с тебя раньше шкуру не сдерут. Тогда тебя это точно волновать не будет, – огрызнулся Пламенный.

– Ты за мою шкуру не беспокойся. Ты этой страной править хочешь?

– Я хочу, чтобы все страны стали свободными от монархии…

– Меньше патетики, ты не на трибуне.

– Тигр, тебе чего надо?

– Распоряжения.

– Какого?

– Закупать зерно. Не надо его пока везти к нам, но пусть хранится на складах.

– Если мы проиграем, мне полезнее будет не зерно, а деньги.

– А крестьяне?

– Если император вернется, пусть император их и кормит.

– Если… ты поэтому Гаврика не удавил?

Пламенный поморщился.

– Нет. Не поэтому. Ты о поверьях знаешь? Колокол, пушка и прочее?

– Знаю.

– В подробностях?

Тигр поморщился.

– Хелла, богиня, благословение… кто в наше время верит в эту чушь?

– Вот, ты знаешь, тот же Гаврюша и верит.

– Серьезно?

Врет – не врет, Тигр уточнять не стал. И так понятно, если Пламенный соизволил об этом заговорить – все серьезно. А вот что касается веры…

Помнится, в детстве жом Тигр очень даже верил в страшного подкроватного буку. А его брат до смерти выходил из дома только с правой ноги. И свято верил, что выйди он с левой ноги, добром этот день не начнется.

Глупость? Суеверие? Или в этом что-то есть?

– Будешь смеяться – вполне серьезно. Целую истерику мне устроил, придурок…

– Тебе? Истерику?

Без свидетелей оба товарища по борьбе отбросили церемонии и говорили откровенно. Обижаться на слова или формулировки? Что вы, какая обида!

Убить друг друга они и без обид мечтали, останавливало лишь понимание, что они друг другу необходимы.

– Мне и истерику. Кричал, что мы все испортили. Как я понял, если бы Петера просто убили, все было бы проще. Может, убийца получил бы на свою голову проклятье, может, не получил бы….