— Я не знаю. Это звучит довольно кроваво. Я обычно предпочитаю комедии. Сколько же баллов Gore Fest Magazine получил этот фильм?

Ноа задерживает дыхание: похоже, курит.

— Пять из пяти — за отрубленные головы. — Я слышу рев автомобилей на другом конце трубки, а затем Ноа начинает отчаянно ругаться. — Боже, что это с вами, кровожадные жители Нью-Йорка, зачем вы пытаетесь убить тех, кто переходит дорогу?

— Ты идешь по пешеходному переходу?

— Нет.

— Значит, это твоя проблема. Пешеходы-разини будут подмяты под колесами американской промышленности. Промышленность, в данном случае, выражается в виде чудовищного флота желто-черных такси.

Ага, могу себе представить. Сотни машин, простирающихся настолько, насколько видно глазу, двигаются вплотную друг к другу и, не задумываясь, давят людей, чтобы вовремя довезти своего клиента на встречу. Отвезти модель на фотосессию раньше, чем она допьет кофе. Такая фигня.

— Да. Просто еще одна вещь, которая мне нравится в США, понимаешь. Граждане самой могущественной страны не могут безопасно пересечь дорогу, не направившись при этом на пешеходный переход. Разве вы, люди, не доверяете друг другу, чтобы посмотреть в обе стороны и просто пересечь дорогу, как и все остальные?

Образ Ноа, стоящего на углу улицы где-нибудь в Нью-Йорке и говорящего это вслух, забавен; скорее всего, его прибьют на месте, если он скажет еще хоть слово. Я опираюсь локтями на стойку в кухне и перебираю варианты: погулять с, казалось бы, хорошим, горячим парнем из группы или остаться в квартире одной, читая инструкцию. Руководство по б/у Super 8 на самом деле очень интересное, но все-таки...

— Эй, ты тут, Эвери Паттерсон? Так ты собираешься со мной посмотреть, как куча людей будут разорваны на кусочки, или как?

Восхитительные образы. Я никогда не была фанаткой крови и кишок, но, возможно, это именно то, что мне нужно, — немного ужастиков, чтобы моя жизнь стала цельной.

— Ладно, Ноа Ричардс. Ты меня убедил.

— Отлично. Тащи свою задницу к кинотеатру Бикманн на Второй улице. Я возьму билеты и попкорн. Ты любишь шоколадный?

Я улыбаюсь, вопреки себе.

— Я люблю шоколадный.

Это может быть на самом деле весело, особенно слушать, как Ноа говорит с этим его акцентом.

— Э-э-эм, Ноа, — говорю я, потянувшись за пальто. — Как называется фильм?

— «Убийца из Вайоминга». О каком-то психе, который убил кучу девушек. Видимо, он основан на реальных событиях. Мы можем пойти на что-то другое, если хочешь. Есть новый фильм с Адамом Сэндлером, если любишь комедии. У тебя есть какие-то предпочтения?

Моя рука сжимается на телефоне. Сэм O'Брэйди. Джефферсон Кайл. Адам Брайт. Сэм O'Брэйди. Джефферсон Кайл. Адам Брайт. Сэм O'Брэйди. Джефферсон Кайл. Адам Брайт. Сэм O'Брэйди. Джефферсон Кайл. Адам Брайт.

— Эвери?

— Э-э... Извини, Ноа, я... — горло настолько пересохло, что я не могу сглотнуть. — Что ты сказал?

— Я спросил, у тебя есть предпочтения? Адам Сэндлер?

Я смотрю на электронные часы на духовке, сосредоточившись на дыхании.

— Нет, мне все равно, на самом деле. Просто выбери что-нибудь. Но не тот ужастик. Не про убийцу из Вайоминга.

Ноа не обращает внимание на мой надломившийся голос, а смеется и говорит:

— Черт, вы, девушки, такие впечатлительные, — затем вешает трубку.

Я не сразу выхожу из квартиры. Перебираюсь из кухни в гостиную, где врубаю ноутбук и усаживаюсь с ним, раздавая Wi-Fi с сотового. После того, как мой ноутбук подключается к Wi-Fi, захожу в YouTube и набираю «Убийца из Вайоминга трейлер». Комментарии в верхней части страницы ужасны. Они о том, какой фильм отвратительный. Как чья-то мама, сестра, подруга блевала после него. Играет громкая рок-музыка, и трейлер, наконец, загружается. Следующую минуту и тридцать секунд я, не мигая, смотрю на экран.

«Когда в Вайоминге без вести пропадают девочки-подростки, полицейские и не подозревают, что имеют дело с серийным убийцей. Нет никакого мотива. Нет профиля. Нет почерка. А для жертв убийцы нет надежды на спасение».

Далее идут сцены: молодых девушек преследуют в лесу, что на экране сопровождается безумными звуками, кто-то задыхаясь, бежит, опасаясь за свою жизнь. В конце трейлера возникает образ с человеком в маске, размахивающим ржавым мачете, и высокий крик прорывается сквозь музыку, заканчивая клип на драматической ноте. Я хлопаю крышкой ноутбука и откидываюсь назад, прикусив большой палец и пытаясь не вывернуть наизнанку содержимое желудка. Они сняли фильм о нем. Гребаный фильм. Все в стране будут говорить об этом, тем более что выглядит он как один из самых ужасных, что я когда-либо видела. Это значит, что они будут говорить о моем отце, если кто-то заметит выход книги мэра Брайта. А так и случится. Потому что я везунчик по жизни.

***

Ноа не шутил, когда сказал, что захватил нам закуски. Я появляюсь как раз вовремя, чтобы поймать коробку карамелек Milk Duds, пока он пытается удержать ее на вершине самого большого ведра попкорна, которое я видела в своей жизни.

— Оу, хорошая реакция!

— Спасибо. — Я посылаю ему улыбку и кладу упаковку в карман.

— Эй, я все видел! — Ноа качает головой, усмехаясь. — Мы знакомы пять минут, а она уже попалась на краже моих сладостей!

Мои губы растягиваются в улыбке. Я надеюсь, что он отнесет покраснение щек к суровым морозам на улице, а не поймет, что я боролась со слезами по пути через Верхний Ист-Сайд. Щеки Ноа немного отливают естественным румянцем; он, вероятно, не обратит внимание. На нем новая шапочка — по-моему, никогда не видела его без головного убора. Он остановился на подходящей версии повседневной одежды: тонкий черный свитер поверх рубашки на пуговицах и джинсы с разводами. Свитер выглядит очень мягким; я представляю, каким он будет на ощупь на моей коже.

Ноа светит ухмылкой.

— Я взял нам билеты. Ты в порядке? Выглядишь слегка вялой.

Я не вялая. Меня тошнит после просмотра того трейлера, а сейчас, похоже, я задумалась об удачном выборе свитера парнем, с которым у меня вроде как свидание, и о том, какой он будет на ощупь, если я потрусь о него щекой.

— Извини. Я просто иногда отключаюсь от действительности. Идем?

Что если режиссеры пронюхали об обвинениях мэра Брайта, когда снимали фильм? Они использовали в нем имя моего отца? Они называют Вайомингским Потрошителем Максвелла Бреслина в своем новейшем кассовом хите?

Эти вопросы крутятся у меня в голове, пока Ноа ведет нас в зал. Морган всегда ходит на свидания с парнями в кино. Она дает мне подробный отчет о каждом из них, как только возвращается в свою квартиру, решая, увидится ли с ними снова. Многое из этого, часть «увижусь-ли-я-с-ним-снова», зависит от мест, которые выбирает парень. Слишком близко к экрану — чересчур заинтересован в фильме. Последние ряды — все, что он хочет, засунуть язык ей в горло. Есть, видимо, разные степени ботаника или извращенца: в зависимости от близости к середине зала, и Морган дала мне краткое изложение, ряд за рядом.

Ноа выбирает пару мест три четверти расстояния от экрана — недостаточно близко к первым рядам, чтобы предположить, что он о них думал, но все же на почтительном расстоянии от поцелуйных мест. Если бы он был на свидании с моей лучшей подругой вместо меня, то, вероятно, уже выбрал бы второй вариант.

Ноа пропускает меня вперед на наши места, затем садится и предлагает попкорн.

— Ты хочешь украсть и это тоже, судя по тому, что уже конфисковала у меня Milk Duds?

— Я думала, что это были наши Milk Duds?

Выражение лица Ноа слегка меняется из-за тени в тусклом свете кинотеатра.

— Мне нравится, как это звучит, — тихо говорит он.

Я хмурюсь.

— Как что звучит?

— Неважно, — ухмыляется он, тряся попкорном у меня под носом, пока я не беру немного. — Что ты делаешь на Рождество, мисс Паттерсон? Возвращаешься в... Откуда ты?

— Айдахо, — вру я.