Выслушав упреки, Бренна покорно наклонила голову:

— Если это так, постараюсь, но мне это не нравится.

…Неожиданно начал падать снег, густой, непроницаемой пеленой, окутывая землю ледяным покрывалом. Бренна бежала по замерзшему озеру, скользя и спотыкаясь. Она помахала рукой Корделле, стоявшей у дерева и завернутой в серебряную мантию; рыжие волосы пламенели огнем на снежной белизне.

— Постыдись, Бренна! Ты взрослая девушка, а ведешь себя как ребенок! Лед проломится, и ты утонешь!

Лед оглушительно-громко треснул, и Бренна упала в ледяную темную воду, как и предсказывала Корделла. Страшный озноб потряс тело, руки онемели от холода, и Бренна никак не могла выкарабкаться обратно, на безопасное место.

— Помоги, Корделла! Я замерзаю!

— Разве я не говорила, что ты упадешь?

— Делла, пожалуйста, протяни руку! Мне больно, ужасно больно!

— Будет больно и когда муж в первый раз возьмет тебя. Тогда узнаешь настоящие муки!

— Однажды в деревне я видела соитие мужчины и женщины. Это не выглядело так ужасающе, как ты рассказываешь, Делла!

— Погоди, сама увидишь. Скоро за тобой приедет жених. И тогда начнутся твои страдания!

— Я не выйду за викинга. И вообще ни за кого. Разве я не отвергла два десятка поклонников?

— Выйдешь, Бренна. Твой отец дал слово. Где-то вдалеке появилась Линнет и медленно выступила из темноты навстречу Бренне. Наконец она подошла совсем близко. Лицо тетки было усталым и печальным. Молча она вытащила девушку из холодной воды и начала заворачивать в одеяла, пока Бренна не почувствовала, что сейчас задохнется от неприятного тепла.

— Энгус мертв, Бренна.

— Нет!!! — в ужасе вскрикнула Бренна. — Отец не может умереть! Это ложь!

Обитатели деревни, не скрываясь, плакали, когда Энгуса опускали в могилу. Солнце еще не встало, но даже в такое раннее утро стояла невыносимая жара.

— Викинги пришли, леди Бренна.

— Уиндхем! Так вот, значит, как викинги являются за невестой! Жгут и убивают?! Элейн, нет! Ты не должна умирать! Я не могу помочь тебе, тетя Линнет! Он сломал мой меч! Я никому не в силах помочь! Но прикончу его за то, что он сделал с моими людьми! Клянусь!

— Я Элоиза, жена Ансельма. Тебя отдадут Гаррику, моему сыну.

— Никогда не стану рабыней!

— Неужели я нашел способ укротить тебя, девушка?

"Он возьмет меня силой! Боже, как мне перенести муки, о которых говорила Корделла? Но где же боль? Корделла солгала! Заставила меня без нужды выказать страх перед викингом. А ведь это было прекрасно. Он прекрасен! Такое великолепное тело, столько мощи и силы! Он заставляет меня забыть о ненависти к нему, лишает воли».

Откуда-то донесся смех. Это Корделла и Ярмилла потешаются над ней. И Ансельм с Хьюгом вместе с ними.

"Он — животное! И нисколько не думает обо мне!

Как он мог так унизить меня перед гостями? Теперь я свободна от него. Гаррик никогда не найдет меня. Я не могу больше оставаться с ним, его прикосновение превращает меня в воск… лишает сил…"

Звон мечей. Оглушающий шум, от которого болят уши, и Бренна кричит, не в состоянии вынести пытки.

— Не могу убить тебя, Гаррик, даже чтобы получить свободу. Не знаю почему, но мысль о твоей смерти ужасно ранит…

Бренна задрожала:

— Мне так холодно… Я больна, а он даже не знает об этом. Но пожалеет, когда найдет меня мертвой. Как он мог так поступить со мной, когда я спасла ему жизнь? Холодно… холодно… смертельно холодно… Ярмилла, закрой дверь, пока… пока…

Бренна плавала в теплом озере, даже сквозь закрытые веки чувствуя теплое, приветливое солнышко. Хорошо сознавать, что у тебя никаких забот и бед! Ни одна тревожная мысль не омрачала сознания. Она просто чувствовала, как в тело вливается целительная сила.

Девушка проснулась и вместо теплого озера увидела мягкую постель, которая, однако, по каким-то странным причинам казалась необычно жесткой. Бренна поморгала, пока не прояснилось зрение и не поняла, что находится в комнате Гаррика. С трудом повернув голову, Бренна увидела его, сидевшего на одном из стульев с высокой спинкой. Как странно он выглядит! Измученный, осунувшийся, в грязной одежде! Однако он улыбается ей! А в глазах такая нежность… не может быть!

— Ты плохо выглядишь, Гаррик. Заболел?

Гаррик облегченно засмеялся:

— Нет, девушка, со мной все хороню. А как ты себя чувствуешь?

Бренна попыталась сесть, но, застонав, откинулась на подушку.

— На мне места живого нет, словно меня избили палками! — Это ты решил наказать меня? — Она подозрительно взглянула на Гаррика.

— Как ты могла подумать такое? — обиженно пробормотал он. — Ты два дня не приходила в себя. Это из-за болезни ты так ослабела.

Подойдя к кровати, он натянул на Бренну покрывала.

— Женщины держат суп на углях в ожидании, когда ты придешь в себя. Сейчас принесу.

Бренна, немного успокоившись, улеглась поудобнее. Неужели он расстроен? Явно тревожится, словно она ему не безразлична.

Она так и не дождалась еды. Сон снова принял ее в свои объятия и унес в благословенную тьму еще до возвращения Гаррика.

Последний месяц года выдался ужасно холодным. Земля была занесена толстым слоем снега и покрыта льдом. Бренна почти все это время привела в постели, окруженная вниманием и заботой Джейни и Модьи. Даже Рейна как-то принесла ей горшочек специального супа с травами, известного своими целебными свойствами.

Женщины не знали, как угодить Бренне. Она была одной из них и едва избежала смерти. Кроме того, она стала любимицей хозяина, что с каждым днем казалось все более очевидным, хотя Бренна так не считала.

Когда Гаррик наконец объявил, что она достаточно окрепла и может вновь приступить к своим домашним обязанностям, Бренна с трудом смогла сдержать радость. Ей поручили обмазывать медом окорок небольшого кабана, и девушка с раздражением поняла, что Гаррик приказал всячески оберегать ее.

Бренна без стука распахнула дверь комнаты Гаррика. Тот молча поднял глаза от миски с едой, более удивленный ее приходом, чем грохотом ударившейся о стену двери. Не обращая внимания на ее вызывающий вид и потемневшие от гнева глаза, он продолжал есть.

— Ты уже давно должна быть в постели, госпожа, — наставительно заметил он, не глядя на Бренну. — День, без сомнения, был тяжелым, и тебе необходим отдых.

Но Бренна упрямо шагнула к столу.

— Пора тебе перестать зря беспокоиться, викинг. Я не калека! — сухо ответила она, пытаясь держать себя в руках, хотя знала, что спорить с этим новым, бесконечно благодушным Гарриком бесполезно. Она почти ненавидела его странную доброту. Теперь он был похож на отца, готового все простить избалованному ребенку, но она совсем не нуждалась в его прощении.

— Сомневаешься, что я здорова? — осведомилась она.

Гаррик, по-прежнему не глядя на нее, покачал головой:

— Нет. Однако не стоит переутомляться, Бренна. Ты едва не умерла, но боги были милостивы! Не считаешь ли ты, что в новую жизнь нужно вступать с некоторой осторожностью?

— Но это просто вздор! — забывшись, вскинулась Бренна. — Сначала держишь меня в постели дольше, чем необходимо, теперь обращаешься так, словно стоит дотронуться до меня, и я разобьюсь! Говорю же, я здорова! Милосердный Боже! — Бренна в отчаянии воздела руки к небу. — Я ведь не лентяйка и не люблю бездельничать! Сама вызвалась работать в твоей конюшне, но ты запретил. Если мне позволено трудиться лишь в доме, пусть будет так. Однако я должна все-таки делать что-то!

— Но твоя сестра уверяла меня в ином.

— Ты говорил с Корделлой?! — гневно воскликнула Бренна.

— Да, и довольно долго.

Бренна сжала кулаки. Мысль о Гаррике и Корделле, болтающих, смеющихся, сплетенных на постели в любовных объятиях, вытеснила из головы все остальное. Значит, она была права! Те долгие ночи, когда Гаррик приходил домой поздно, заставляя ее ожидать едва ли не до утра, он проводил с Корделлой!