— Тебе что, жить надоело? Или делать нечего?

— Нет. Это мое личное дело.

— Месть?

— Возможно, — уклончиво ответила я. А он еще и хороший психолог…

Яркая вспышка прорезала тьму ночи. Не стоило ждать от противника честного боя, он не знаком с кодексом чести. Лаорт чуть вздрогнул, когда заклятье попало ему в грудь.

Удивленно расширенные зрачки, удар о землю…

— Не-е-е-ет!!!

— В общем, я иду, — я упрямо тряхнула мокрой головой, от этого движения мелкие брызги с моих волос разлетелись во все стороны.

— Это мое задание, — не менее упрямо повторил Антон.

— И моя месть.

— Месть — не лучшее из человеческих чувств.

— Не надо меня учить. И вообще, тебя ко мне телохранителем, что ли, приставили? Везде, куда бы я не пошла, я натыкаюсь на тебя, — по виду скромно потупившегося Антона я поняла, что сказанные в запале слова отразили истину. — Что-о-о-о?!!! И… кто это сделал?! Мой папочка, конечно? Плата за то, что меня оставили жить во Владивостоке?! Тем более. Что хочешь со мной делай, нянечка — хоть связывай, хоть запирай, а я все равно пойду с тобой.

— Что, так боишься за мою жизнь? — ехидно прищурился Антон.

— Нет, просто самой хочется поучаствовать. А что, так боишься получить от отца нагоняй? — в тон ему спросила я.

— Это опасно, — писатель (теперь, наверное, колдун) проигнорировал мое замечание. — Не остановит?

— Нет, конечно.

— А если ты пострадаешь? — хмыкнул писатель-колдун-телохранитель.

— Получишь нагоняй от папы. Да, кстати, ты ведь обладаешь грандиозными магическими способностями. Можно один вопрос — почему тогда ты работаешь телохранителем?

— М-м-м… это не моя основная специальность. Просто мне нужна была кое-какая… серьезная услуга от твоего отца, и он согласился помочь мне только в том случае, если я прослежу за тем, чтобы с тобой не случилось ничего серьезного.

— Значит, все-таки ты не такой уж и всемогущий, — заключила я. — Но ты ведь обязан повсюду следовать за мной?

— Совсем нет. Только следить за тем, чтобы с тобой не случилось ничего серьезного.

— Вот и последишь, чтобы меня не совсем добили, — оптимистично припечатала я. — И не пытайся меня отговорить, не выйдет. Этого не смогли сделать даже мои друзья, когда уверяли, что лезть на вековой дуб с ветками, начинающимися на высоте трех метров, в каблуках будет не слишком удобно. Тогда я так и полезла.

— И каков был результат?

— Два месяца в травматологии.

— Ясно, — похоже, Антон понял, что шансов у него нет. Пару минут он помолчал, внимательно на меня посмотрел и, видимо, решил, что спорить будет себе дороже. В общем, он сдался.

— Вот и чудненько, раз ты согласен, — я оптимистично потерла руки. — Когда пойдем?

— Когда найдем про Веггота больше сведений. Иди домой, пока тебя не хватились.

— А где гарантия того, что ты не убьешь этого некроманта раньше меня?

— Я тебя уведомлю, — сказал Антон.

— Хорошо. Тогда я действительно пошла домой, а то, не дайте боги, папа заметит, что меня там нет. Только не забудь.

— Не забуду, — кивнул колдун, потирая самозаживленную руку. Я открыла себе небольшой портал и шагнула в него. Переход был незаметным.

Роллон нашептал на ладонь несколько слов и провел ей перед лицом. Одежда и волосы мгновенно высохли. Он чуть поморщился — левую руку все еще неприятно саднило. Рана зажила мгновенно, вот только напоминание неприятное осталось. Впрочем, как и всегда. Через пару часов даже напоминание исчезнет.

Легко отворив дверь подъезда, он вышел на улицу. Дождь уже закончился, оставив после себя лишь свежесть. Пахло водой и немного озоном. Странно. Грозы не было. Роллон легко пустил с руки небольшую восьмилучевую звезду, мерцающую черным цветом, словно разрезанный пополам агат. Через несколько минут он вернулся. Роллон поймал звезду, зажав в кулак. Прислушался. Так и есть.

— Лентарн, — сказал он, ни к кому не обращаясь. Воздух рядом с ним чуть сгустел, подуло ветром, и вскоре рядом с Зимним волком выросла еще одна фигура, облаченная в темные одежды. — И давно ты тут?

— Примерно с полчаса.

— Конечно же, помочь другу, нуждавшемуся в помощи, не входило в твои планы.

— Если бы другу действительно была нужна помощь, я бы появился, — усмехнулся эльф. — Ты же, насколько я заметил, в помощи не нуждаешься. Дракона вы уделали образцово. Что это за девчонка?

— Дочь Вельндара.

— Это та, которую ты должен защищать как хрустальную вазу? Можешь не отвечать, по твоему виду я уже понял, что так и есть.

— Именно.

— Сочувствую, — Лентарн дружески похлопал друга по левой руке. — Я надеюсь, что она не пострадала?

— Нет, все в порядке.

— Вот и чудно. А то плакала бы помощь от Вельндара.

— Она уже рыдает, — мрачно заметил Роллон.

— То есть?

— Лита хочет сама уничтожить Веггота, — пояснил Роллон, отмахиваясь от налезших на глаза волос.

— И… я надеюсь, что ты не… ты ведь не согласился? Роллон, не разбивай мне сердце.

— В таком случае оно уже разбито.

— Т… ты о чем думал?! — Лентарн еле справился с собой. — Тебе зачем такие проблемы нужны?

— У меня и так проблем по горло, так что еще одну я даже не замечу.

— Не пробовал отговорить?

— Ее невозможно отговорить. Наверное, я попал в кошмар, это все лишь страшный сон, в котором я очутился…

— Ты в нем не очутился, ты в нем и жил.

— Ты умеешь утешать, — грустно усмехнулся Роллон, выходя на солнечное пространство. — Но мне не нужны притворные жалость и забота.

— Почему ты считаешь, что они притворны?

— По-другому ты не умеешь. Как и я, впрочем. Надоело все, — зимний волк опустился на скамейку.

— Что именно?

— Все надоело. Постоянные поиски чего-то, давящие на сознание воспоминания, серая однообразность жизни. Да и сама жизнь уже не радует.

— А радовала ли?

— Только до Обряда. Этот Обряд сломал всю жизнь, точнее, всю нормальную жизнь. Кем мы стали? Да, в Эллегионе Зимние волки были окружены почетом и уважением. С нами считались. Нас боялись. Нас уважали и даже слегка любили. Как символ совершенства силы, и только. Никто не задумывался над тем, кем мы являемся на самом деле. Неужели все Зимние волки чувствуют себя счастливыми?

— Не говори глупостей. Это был сознательный выбор, победа силы над эмоциями и душой.

— И совестью.

— В какой-то степени да.

— Почему все складывается именно так?

— Это сознательный выбор, отказ от земных эмоций и чувств.

— Это отказ от самого себя. Не посчитай меня сентиментальным, но самое главное, что есть у человека — это свое собственное я, его индивидуальность и личность. Зимние волки не имеют права на личность. Так же, как не имеют права и на свободу.

— Мы свободны.

— Да, но что это за свобода? Мы можем делать что угодно, в Эллегионе даже члены королевской семьи не могли сказать и слова против нашего решения. Но это не свобода. Это еще хуже, чем просто заточение, чем клетка. У нас нет ни эмоций, ни чувств, лишь долг, который мы должны исполнять. Почему?

— Мы — сила.

— Ярость волка с характером зимы. Хладнокровные, бесчувственные, бездушные… в кого мы превратились? Почему залогом являются эмоции и личность?

— Я не могу дать ответы на эти вопросы. Меня никогда это не волновало. Сам знаешь — я не человек, а темным эльфам и так недоступны человеческие чувства.

— Я понимаю. Извини.

— Не за что. Я знаю, что тебе удалось сохранить часть души, и эта часть мучается в поисках ответов на вопросы.

— Ответы погибли вместе с Эллегионом. Можешь считать мои вопросы чисто риторическими и не обращать на них внимания, — Роллон поднялся. — Мне пора.

— Дела?

— Да, их в последнее время накопилось очень много. А ты откуда в официальном?

— А, бумаги оформлял. Кажется, Совет все-таки тебе поможет.

— Почему?

— Контракты, скрепленные кровью и магией смерти, не расторгаются, — лучезарно оскалился Лентарн. — Им придется тебе помочь.