— Это не моя правда, — сквозь зубы процедил Роллон, прихлебывая из кубка вино. — Не знать ли этого Таррелайимерриалу тан ант Меол тор К'еллет Орис Лейрам, лучезарнейшему из живущих ныне? А, Тарр?

На этот раз поморщился эльф, не любивший, назло соплеменникам, этого велеречивого пафосы и напыщенности. Впрочем, шпильку он проглотил флегматично, только чуть дернул острым концом уха.

— Может быть, — Тарр неопределенно пожал плечами. — Но обличать тебе меня не в чем. Имя отца — не клеймо, а факт того, что ты его сын — не тяжкий камень, который нужно волоком втащить на высокую гору.

— Но тем не менее… — Роллон взглянул в излучавшие хладнокровие и флегматичность вкупе со вселенской мудростью глаза и понял, что спорить бесполезно. — Забудем, я пришел совсем не за этим.

— Я предполагаю, зачем ты пришел, — кивнул Тарр. — Проблемы?

Роллон молча протянул ему тяжелую книгу, и Тарр мигом открыл ее на нужной странице. Решив не ввязываться пока в беседу великих, я потянулась за своим кубком. Вино оказалось терпким и пряным, совсем не похожим на обычные вина эльфов, которые больше напоминали воду.

— Знаешь, кто мог это сделать? — вопрос вырвал меня из состояния задумчивости, и я снова повернулась к собеседникам.

Эльф задумался, но на холеном лице не отразилось ни одной эмоции насчет прочитанного.

— Нет. Ты угадал с тем, что над нашим народом не властно время и эта магия. Лентарн? — полувопросительно осведомился Тарр, чуть наклонив голову.

— Нет, Лентарн вырвался из города вместе со мной. А…

— Нет, эльфы не могут проходить сквозь опутывающую город паутину. А жаль. За его пределами, вероятно, вовсю развиваются технологии? — могу поспорить, я заметила на холодном лице отпечаток легкой грусти.

— Ты бы не узнал этот мир, — Роллон горько усмехнулся. — Самолеты, поезда, компьютеры… не знаю даже, стал он лучше или хуже…

— Но нам в нем уже не место, это ты хотел сказать? — наконец произнесла хоть что-то жена Тарра, до сих пор молча сидевшая поде него. Ее голос оказался под стать внешности — красивый и певучий, как музыка, он в то же время оставался сдержанно-холодным. Впрочем, как и ее специфическая и идеальная эльфийская красота — вроде бы все есть, и черты правильные и утонченные, но… при этом ее красота была холодна, как лед, а на лице не отражалось ни одной эмоции.

Я снова погрузилась в свои мысли — эльфийка сказала то, что давно уже вертелось у меня в мозгу, не находя нужного решения. Кажется, Роллон тоже думал об этом — во всяком случае, он немного смутился от этой прямолинейности.

— Этот город возможно вырвать из этого мира? — наконец спросил он, немного подумав над только что услышанной фразой.

Я с надеждой подняла голову, взглянув на холодно-бесстрастное, но все же светившееся беспокойством лицо эльфа. Тарр покачал головой, темная прядь хлестнула его по щеке.

— Этот город слишком сильно вплетен в мир. Но как только он снова появится, все люди будут думать, что он был там всегда, а насчет технологий… машин и самолетов здесь не будет, я не позволю этого как глава городского совета. И толпы туристов сюда пускаться не будут. Не волнуйся — мы придумаем что-нибудь, хотя, видят боги, нам уже ничего не нужно и не хочется, — он вздохнул, и в его глазах я прочитала смертельную усталость. — Бессмертие — худшая кара, которой боги наказали нас за непокорность и своеволие. Темные эльфы хотя бы имеют право на смерть.

Он помолчал примерно с полминуты, а затем громко щелкнул пальцами — словно вспомнил что-то очень важное.

— Я знаю, кто мог это сделать, и это связано с Лентарном, — сказал он. — Тебе говорит что-нибудь имя Иллеа?

Роллон немного изменился в лице — судя по всему, припомнил. Во всяком случае, в глазах появился энтузиазм.

— Спасибо. В таком случае мы пойдем?

— Иди, — Тарр вяло махнул рукой. — И да пребудет с тобой вечная благодать, иэлл Танатос.

На этот раз Роллон не сморщился и не показал эльфу кулак — коротко усмехнулся и кивнул, поднимаясь и выходя из дома. Я поспешила за ним, стараясь не отставать, чему мало способствовали шпильки-иглы и длинное платье.

— Слушай, а в Гантроте эльфы все такие? — осведомилась я, когда мы отошли на достаточно большое расстояние от этого действительно почти что дворца.

— Какие?

— Холодные, учтивые и прямолинейные!

— Лита, Тарру уже больше четырех тысяч лет, как он может еще себя вести? С шутками и прибаутками носиться вокруг, радуя глаз плясками, а слух — глупыми фразами? Он эльф, потомок одного из самых знатных родов, и другое поведение, кроме соответствия этой модели, считает для себя неприемлемым.

— А почему он назвал тебя Сумеречным? — задала я еще один вопрос, хотя, казалось, и знала на него ответ.

— Жизнь и смерть, слившаяся в одном человеке. Эльфы называют меня только так, — усмехнулся он. — А вообще этот народ называет Зимних волков полуночниками, и они, в принципе, правы. Все волки — пустые оболочки, лишенные души, которую у них забрали во время обряда. Приятно осознавать то, что я избавился от этой участи еще тогда и даже в то время во мне оставалась хоть малая капля от того, что люди привыкли называть человеком.

— А Лентарн?

— А что Лентарн? Он тоже стал нормальным с точки зрения психологии. Я не знаю, почему происходит возвращение душ и почему мы снова становимся теми, кем были, но знаю одно — может быть, он и считал себя полноценным Зимним волком, на самом деле это было далеко не так.

— Кстати, а куда мы идем? — вовремя спохватилась я, заметив, что тупо следую за Роллоном, не разбирая дороги. Мужчина свернул, и перед моим взором предстала улочка, достаточно узкая, но не то что нимало не потерявшая, но даже выигравшая от этого.

— Сейчас узнаешь, — Роллон твердым шагом подошел к двери, окаймленной витражом и негромко, но требовательно постучался.

Реакция на стук последовала незамедлительно — дверь распахнулась, и перед нами предстала молодая девушка, судя по всему, тоже из эльфов — из-за шелковых прядей волос выглядывали острые кончики ушей.

Надеюсь, что это не одна из его многочисленных, но, к счастью, бывших любовниц. Хотя Роллон сказал, что эльфиек среди них вроде бы и не было, да и шли мы к кому-то, связанному с Лентарном.

Роллон коротко кивнул, приветствуя, девушка едва заметно улыбнулась в ответ, жестом приглашая нас в дом — небольшой, но наполненный светом и настолько естественной изысканностью, насколько это вообще могло быть. В этом все эльфы — если уж что-то и делают, то доводят до совершенства. Ступая за девушкой, мы прошли в светлую полузал-полукомнату, и я у меня с губ едва не сорвался восхищенный вздох, настолько все здесь было красиво и совершенно. Утонченно…

Указав нам на резную, покрытую затейливым узором скамью, Иллеа опустилась напротив.

— Вы пришли из-за записи в книги? — с ходу спросила она, внимательно посмотрев на Роллона. Тот кивнул.

— Но как…

— Именно поэтому я это туда и вписала — так и думала, что когда-нибудь вы вернетесь. А Лентарн… — она хотела продолжить, но осеклась, замолчав. По нежному лицу пробежала тень отчаяния и несбывшихся надежд. Я вопросительно взглянула на Роллона, но он только качнул головой. «Не сейчас», — прошептали губы.

— Лентарн остался за границей. Как только мы снимем с города паутину и вытащим его из временной петли, он придет.

— Он жив?

— Да. Помоги нам, если ты хочешь его снова увидеть. — Если, конечно, знаешь как…

— Я знаю, что нужно делать, — Иллеа заправила за ухо выбившуюся прядь и поднялась с резной скамьи, на которой сидела все это время. — Но у меня не хватит на это сил, и если вы поможете, то вместе мы сможем вырвать город из временной петли. Боги тоже не дураки, и сразу же после того, как временная петля оказалась затянута, они оставили в книгах упоминание о том, что можно сделать для ее ликвидации. Но ни у кого в городе не хватит силы на то, чтобы сделать этого — разве что у существа, почти что равного богам. Все было предрешено заранее, и они знали, что ты явишься. Не спрашивай меня, откуда, я сама этого не знаю.