Томасу казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди. Ему ужасно хотелось выругаться и ударить кулаком в стену, а еще лучше – своротить барону челюсть. Но все же здравомыслие взяло верх – леди Клер внимательно наблюдала за ним. Томас молча смотрел на стоявшую перед ним женщину и пытался собраться с мыслями, он должен был что-то сказать.

Ему никак не удавалось сосредоточиться. В ушах все звучали слова леди Клер, а перед глазами возникали картины: Мадлен в объятиях барона, Мадлен целует его, Мадлен с ним на диване... И тут его осенило. Нет, не может этого быть! Не может быть, чтобы Мадлен пала так низко! Она не позволит себе ничего подобного. Да, конечно же, не позволит... Возможно, Мадлен и в самом деле выходила из библиотеки в «растрепанном виде», как выразилась леди Клер, но наверняка это барон пытался соблазнить ее, а не она его. Томас был абсолютно уверен: Мадлен никогда бы не стала вступать с Ротбери в связь. И не потому, что испытывала к нему, Томасу, нежные чувства, а потому, что для сбора информации это вовсе не требовалось. Заводить же интрижку с подозреваемым просто так, без всякой цели... Нет, для этого Мадлен слишком умна.

Должно быть, леди Клер что-то заподозрила, вернее, догадалась, что Томас не очень-то склонен ей верить.

– Ах, вы мне не верите? – в ярости прошептала она. Томас окинул ее неприязненным взглядом.

– Я вполне допускаю, что вы их видели, – ответил он. – Но не понимаю, какое это может иметь отношение ко мне. Мисс Дюмэ – моя переводчица, не более того. А чем она занимается на балу, меня не касается.

Леди Клер презрительно усмехнулась:

– Не считайте меня идиоткой. Вы влюблены в нее. Все это видят, Томас, поскольку, к сожалению, это очевидно. Но как бы красива ни была ваша француженка, она всего лишь потаскушка и вам не пара. Вы же образованный человек, а увлеклись мерзавкой. Она разобьет вам сердце, а вы смотрите на нее, словно уже сто лет не спали с женщиной. Как же вам не стыдно!

Томас в ярости сжал кулаки. Он едва удержался – чуть не ударил стоявшую перед ним женщину.

– Вы пьяны, леди Клер, – холодно проговорил он. – Было бы лучше, если бы вы отправились домой.

Леди Клер фыркнула. Потом хихикнула.

– Боитесь рассказать мне о том, что вы на самом деле чувствуете? – прошептала она. – Я бы все на свете отдала за то, чтобы вы стали моим любовником, Томас. То, что вы калека, ничего для меня не значит. Зачем вам какая-то простолюдинка, в постели которой наверняка перебывали десятки мужчин? Да она бросит вас, едва найдется другой, который предложит ей больше, чем можете предложить вы. Хотя бы здоровые ноги и возможность станцевать с ней вальс, когда ей этого захочется. – Отступив на шаг, леди Клер с грустью в голосе добавила: – Она разобьет вам сердце и сделает это смеясь.

Томас почувствовал, что больше не выдержит. Последние слова леди Клер задели его за живое, потому что у него у самого промелькнула такая мысль. Он не желал слушать эту отвратительную особу: ведь она намеренно оскорбляла его и пыталась уколоть побольнее.

Пристально глядя ей в глаза, Томас прошептал:

– Вы пьяны и даже не понимаете, что говорите. Вы же знатная дама, и вам должно быть известно: не стоит говорить то, что невозможно доказать. Но поскольку вы чересчур много выпили, я, пожалуй, пропущу ваши слова мимо ушей. А знаете, что самое забавное, леди Клер? Мадлен Дюмэ, женщина невоспитанная, «простолюдинка», как вы ее только что назвали, – хотя в том, что она не знатная дама, не ее вина, – никогда не опустилась бы до того, чтобы говорить о вас плохо. Она на голову выше вас, чище, душевнее и умнее.

Леди Клер в ужасе смотрела на Томаса, а он между тем продолжал:

– Вы же, леди Клер... С вами неприятно говорить. Очень надеюсь, что со временем вы сумеете излечиться. Очень надеюсь. А чтобы закончить этот глупейший разговор, скажу следующее: я никогда, ни при каких обстоятельствах не стал бы с вами спать. При одной мысли об этом меня в дрожь бросает. Доброй ночи, миледи.

Резко развернувшись, Томас направился в большой зал.