– Да, конечно.

Шагая вверх по ступенькам, Исабель невольно прислушалась к шороху, с каким задевает подол ее длинного, старинного покроя бархатного платья холодные каменные ступени. До чего же ей ненавистны платья, которые Арнольд заставлял ее носить все эти годы. Платья стали таким же символом несвободы, как и вездесущий взгляд Бетти, не оставляющий ее ни на минуту наедине с собой.

Наконец-то ее затворничеству придет конец, и она осуществит свою давнюю мечту – разорвет все цепи, сковывавшие ее по рукам и ногам многие годы.

И поможет ей в этом не кто иной, как Джед Корбин.

– Надеюсь, что ты сразу ляжешь в постель! – крикнула ей вслед Бетти.

Исабель улыбнулась про себя, но не обернулась, лишь изящным движением руки – как того всегда требовал Арнольд – подобрала подол платья и зашагала вверх по ступенькам:

– Вы же знаете, что указания ваши я выполняю неукоснительно…

– Мистер Корбин, к вам мистер Таунсенд, – проговорила консьержка. – Пропустить его?

– Разумеется. Он звонил мне еще из аэропорта, – Джед положил трубку. Но тут же поднял ее снова.

В трубке раздался пронзительный голос Ронни:

– Джед! Только что прошла твоя передача по телевизору! Как это понимать? Кто уверял меня, что тоже поедет отдохнуть?

– Успокойся, Ронни. Эти передачи из Парижа – самый настоящий отдых. Лучшего и не придумаешь.

– Черта с два. Отправил меня в Пуэрто-Рико, а сам тут же засучил рукава и за работу?! А меня уже тошнит от этого солнца, от песка и…

– Наверное, ты единственный человек в мире, который страдает из-за того, что ему приходится валяться на пляже. Перестань! Бывают пытки и похуже.

– Скука! Что может быть отвратнее?

– Когда у тебя в руках нет камеры, тебе все кажется пресным. Но ничего не поделаешь. Отдохни как следует. Это необходимо. Врач госпиталя в Кувейте ясно сказал, что отпускает тебя только под мое честное слово. И я дал обещание лично проследить за тем, чтобы его пациент полностью восстановил здоровье, прежде чем снова начнет работать.

– Черта с два! Уж теперь я буду следить за программой передач и, если увижу еще хоть один твой репортаж, тут же вернусь, так что жди меня, – в трубке раздались частые гудки – сигнал отбоя.

Ничего другого Джед и не ждал. Он нисколько не сомневался, что Ронни взовьется, как от удара хлыстом, когда поймет, что произошло на самом деле.

Положив трубку на аппарат, Джед вернулся к своей дорожной сумке, продолжая складывать в нее вещи.

В дверь постучали. Должно быть, Таунсенд.

На всякий случай Джед все же посмотрел в глазок. Он не видел этого человека почти четырнадцать лет, но без труда узнал его. Правда, адвокат за эти годы несколько располнел, округлился, его седые волосы слегка поредели, но – Джед готов был поклясться – его строгий темно-синий костюм точно такой же, как и в тот раз, когда Таунсенд пришел забирать Джеда под залог – после стычки в одном из баров Такомы. Он распахнул дверь:

– Входите, Таунсенд. Предупреждаю, вам придется изложить все как можно короче. – Вернувшись к своей дорожной сумке, Джед начал застегивать молнию. – Вы пришли в неподходящее время. Я уже заказал такси – водитель обещал подъехать через пятнадцать минут.

– Некое изящное юное создание меня уже предупредило об этом, – слегка раздраженным голосом ответил адвокат. – И по-моему, у меня даже успели взять отпечатки пальцев, прежде чем позволили подняться к вам.

– Отлично. Я рад, что она так точно выполняет мои инструкции. Не люблю незваных гостей, – он выпрямился. – Итак, я вас слушаю.

Таунсенд прошел в комнату и закрыл за собой дверь:

– Мне пришлось обогнуть чуть не половину земного шара, чтобы повидаться с вами. Надеюсь, вы все-таки уделите мне немного вашего драгоценного времени.

– В вашем распоряжении всего несколько минут, я уже сказал, – усмехнулся Джед, взглянув на собеседника через плечо, поскольку склонился над портативным компьютером. – Что бы там ни хотел передать мой отец, не сомневаюсь – это можно изложить в нескольких словах.

– Ваш отец умер.

Джед замер. Он знал, что когда-нибудь это непременно произойдет, но не ожидал, что его так ошеломит эта смерть и что на него нахлынет такая волна смутных, смешанных чувств.

– Когда это случилось?

– На прошлой неделе. Два года назад у него был тяжелейший инфаркт, после которого он до конца оставался прикованным к постели. Нам, конечно, следовало бы связаться с вами раньше, но он не хотел, чтобы вы знали о его болезни.

– Я понял, – Джед закрыл ноутбук. – И это все, что вы хотели мне сообщить?

– Не совсем. Я обязан также поставить вас в известность, что по завещанию отец ничего вам не оставил.

– А я никогда и не ждал другого. Он возненавидел меня с тех пор, как только я подрос и начал понимать, что он собой представляет. – Джед уложил ноутбук в чехол и поставил его рядом со своей дорожной сумкой у кровати. – Арнольд Корбин не выносил правды в любом ее виде.

– Об умерших плохо не говорят.

– Однажды я сказал это ему в глаза, – Джед начал надевать твидовый спортивный костюм. – В отличие от вас.

– Наша компания всегда добросовестно вела дела вашего отца…

– Хотя вы лично питали к нему отвращение.

– Я бы не стал так резко… – Таунсенд встретил взгляд Джеда и медленно кивнул в знак согласия. – Не думал, что вы догадывались о моей неприязни. Арнольд Корбин, конечно, относился к числу не слишком приятных людей.

Помимо удивления, Джед почувствовал невольное уважение к собеседнику. Адвокат оказался намного честнее, чем он думал раньше, хотя это естественно. В том возрасте, когда он покинул дом навсегда, все люди, окружавшие отца, казались Джеду отвратительными. Тогда он был слишком раздражен, уязвлен, обижен и полагал, что все они – против него.

– Законченный эгоист и себялюбец, которому не было дела до других. Он и не задумывался о том, что кого-то заставляет страдать, добиваясь того, что хотел, – резко закончил Джед за своего собеседника. – Мы оба знаем это.

– Да, – легкая улыбка промелькнула на губах Таунсенда. – И хочу признаться, что от всей души рад тому успеху, которого вам удалось добиться после того, как вы уехали из замка. Ваш взлет и ваша карьера раздражали мистера Корбина и доставили ему немало неприятных минут. – Он вопросительно вскинул брови. – Неужели вы и в самом деле не собираетесь оспаривать завещание?

– В самом деле. Его деньги мне не нужны. – Джед мрачно усмехнулся. – Я не хочу ничего из того, что принадлежало отцу, у меня нет желания пачкать руки.

– В таком случае, – Таунсенд помедлил, – боюсь, моя поездка оказалась бесполезной. Но у меня к вам есть одно деловое предложение. Джед снова обернулся к собеседнику:

– Деловое предложение?

– Меня отправила к вам вдова покойного, которая теперь стала единственной наследницей состояния. Она предлагает вам встретиться, чтобы обсудить вопрос о наследстве, если вы согласитесь оказать ей услугу.

Джед невесело усмехнулся:

– Мы с Черри никогда не были особенно дружны, с чего это ей взбрело в голову?.. Впрочем… я совсем забыл о том, как незадолго до моего отъезда она пыталась зазвать меня к себе. Но я-то представлял, с каким треском ее выставят из замка, если только до отца что-нибудь дойдет. Это единственная причина, из-за которой я не откликнулся на её .. хм… приглашение.

– Черри? – нахмурился Таунсенд, не понимая, о ком идет речь.

– Моя мачеха – чувственная, но недалекая особа, – напомнил Джед.

– А! Нет, нет, – адвокат наконец понял, о ком говорит Джед. – Ваш отец развелся с Черри много лет назад. После этого он женился еще дважды. Вдовой и единственной наследницей является Исабель Белфорт Корбин.

– Пятая по счету, – пробормотал Джед. – Мне бы самому следовало догадаться… Его женам удавалось продержаться самое большее год или два. А с чего это вдруг я понадобился этой леди?

– Понятия не имею. Она не сообщила мне подробностей. Просто попросила встретиться с вами лично и передать ее предложение.