- Ещё немного, и дело будет сделано, - улыбался Сорочинский Мастер. – Теперь я подержу его в мёртвой воде, наложу на него ещё немного чар, и мой великий замысел будет завершён. После этого Кощей Бессмертный перестанет быть бессмертным.
- Ты создал этот меч, чтобы убивать упырей, владыка? – спрашивал Будислав, переводя дух после напряжённых часов работы.
- Не только. Я вложил в него силу и мудрость веков. Он может гораздо больше, чем просто ранить бессмертного упыря. Тот, кто будет обладать им, сможет один сражаться с целой армией. Что ж, Будислав, ты очень помог мне. Ступай, тебе нужно отдохнуть, да и мне тоже.
Чародей, едва держась на ногах, вышел из пещеры. Но как только он оказался на свежем воздухе, сил у него поприбавилось. Почти бегом он стал спускаться вниз. Теперь все мысли у него были лишь об одном: помыться в бане и насладиться лаской своей возлюбленной. К счастью, всё это можно было сделать в одном месте. К избе, в которой жила Авдотья, примыкала баня. До неё Будислав дошёл довольно быстро. Но никто не вышел его встречать. Здесь было подозрительно тихо. Чародей затаился и опустил руку на эфес своего меча. Осторожно он приоткрыл дверь и тихо-тихо стал расхаживать по дому. Вероятно, Авдотья уже спала, хоть он и просил её дождаться его, предупреждал, что придёт поздно. Будислав зашёл в спальню. Милый ангел спал в постели, даже в полумраке была видна её нежная кожа лица и плеч, обнажённая грудь, к которой хотелось прикасаться руками и губами. Но она была ни одна. Рядом с ней лежал другой человек. И это был обнажённый мужчина. Какое-то время Будислав стоял неподвижно, словно статуя. Он думал, что глаза обманывают его, что тьма издевается над ним. Но чем больше он всматривался, тем больше убеждался, что это не обман зрения. Со скрежетом Будислав достал из ножен свой меч, и спящие пробудились.
- Будислав! – испуганно прокричала Авдотья. Но тот уже поднёс острие меча к шее пробудившегося мужчины и с ужасом для себя узнал в нём знакомое лицо.
- Ты? – прокричал он полный неистового гнева. Сердце болело и готово было разорваться, но ярость, поднимающаяся из недр его души, позволяла стоять на ногах.
- Ты не посмеешь убить безоружного, - проговорил мужчина голосом Вышеслава.
- Тогда я убью тебя вооружённого. Бери свой меч, одевайся. Сейчас ты умрёшь.
- Будислав, не дури, я не знал….
- Одевайся! – повелительно прокричал Будислав и рубанул мечом по кровати, едва не задев вскрикнувшую Авдотью.
И Вышеслав спешно принялся натягивать штаны, надел рубаху и кожаные сапоги. Будислав ждал его на улице, полная луна хорошо освещала землю, на которую сегодня должна была пролиться кровь одного из бывших друзей, а, может, и их обоих.
- Ты спятил, Будислав, - послышался голос Вышеслава. – Да, она – наша пленница. Но она же женщина.
- Я любил её, - отвечал Будислав, не поворачивая головы. – А она обещала быть верной мне.
- Что? Она – дочь нашего врага.
- Я знаю, для тебя женщина – это игрушка. Ты можешь спать с ней, и не любить её. Но я так не могу.
- Она мне ничего не сказала про вас.
- Ты отнял у меня самое дорогое. И за это я убью тебя.
- Ты не слушаешь меня.
Но в следующее мгновение Будислав уже набросился на него. Вышеслав успел пригнуться, и сталь меча пронеслась у него над головой. В ответ он кольнул мечом, и если бы его противник не выгнулся, слово вопросительный знак, то непременно был бы ранен в живот. Будислав снова нанёс удар, и их мечи со звоном столкнулись друг с другом. Он наносил удар за ударом, Вышеслав же отражал все атаки и отступал. Иногда он атаковал в ответ, но его противник умело отбивался и снова атаковал. Будислав торопился, он чувствовал, что после тяжёлого рабочего дня у него осталось не так уж много сил. Руки с трудом поднимали меч, в то время как Вышеслав орудовал клинком с большей лёгкостью. В конце концов Будислав стал выдыхаться. Последняя его атака закончился тем, что Вышеслав сделал ему подножку и свалил на землю. Ногой он отбросил меч своего врага, и острие своего меча приставил к его шее.
- Глупец, ты чуть не убил меня из-за девчонки, - проговорил Вышеслав.
- Ненавижу тебя, - прошипел, слово змея Будислав.
- Убирайся на гору, пока я тебя не покалечил.
И Будислав ушёл. Полный отчаяния, униженный и разбитый. Но он пошёл не на гору. Он шёл всё дальше и дальше на север, в тёмную чащу леса, и, видимо, сам не знал, куда держит путь.
- Как же я испугалась, - подошла к Вышеславу Авдотья, - ты – мой герой, ты спас нас.
- Закрой рот, - прорычал на неё Вышеслав. – Ты не сказала мне, что спишь с Будиславом. Из-за тебя я потерял друга.
- Милый мой, мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой.
Но Вышеслав словно не слышал этих слов. Он размахнулся и тыльной стороной ладони нанёс ей сильный удар по лицу. Авдотья пошатнулась, но не упала. Лицо её тут же покраснело, губа разбилась в кровь, видимо из-за золотого перстня с аметистом, что носил на пальце Вышеслав.
- Убирайся вон, дрянь, - властно произнёс чародей. – Ты добилась своего, ты свободна.
- Мой отец отомстит за меня. Он убьёт вас всех.
- Передай своему отцу, пусть приводит сюда все свои силы и захватит своего кощея. Теперь он нам не страшен. Владыка почти закончил работу над своим мечом-кладенцом. С этим оружием мы прикончим вас всех.
С этими словами Вышеслав направился на гору. С одной стороны, он был даже рад, что Будислав понял наконец прелесть женской ласки. Нужно было найти ему женщину, замену Авдотье, но сейчас это сделать было очень непросто. Все женщины, что жили у подножия горы, давно разъехались. В их числе и та, что была матерью единственного ребёнка, которого Вышеслав признал своим сыном, который был назван Ратмиром. Он был ещё малым ребёнком, но внешние сходства с отцом были видны всем. Те же черты лица, тот же цвет глаз, цвет волос.
Вскоре Будислав вернулся на Сорочинскую гору и тут же отправился к владыке. Он предложил мастеру свою помощь, просил дать ему как можно больше работы. Ему нужно было забыться, работа была лучшим способом. Вышеслав искал повода примириться со старым другом, но Будислав игнорировал его и смотрел как на пустое место. Даже Сорочинский мастер заметил, что его первые ученики рассорились друг с другом, но он был слишком занят работой. Нужно было торопиться. У подножия горы снова появились упыри. Но теперь это был не царь-Кощей, а какие-то другие кровососы, называющие себя безголовыми. Ходил слух, что они поклоняются отрубленной голове своего вождя, тело которого куда-то пропало, и эта голова при помощи каких-то неведомых чар даже говорит с ними и отдаёт им приказы. Однажды Будислав решился спуститься с горы, чтобы разогнать эту мерзкую свору. Полдня дня он бродил с меченосцами в окрестностях горы, но так никого не встретил. Чародеи уже собирались уезжать, но тут один из них кого-то нашёл в чаще леса. Небольшой шалаш из веток был сделан очень искусно. Но больше одного человека здесь никто не смог бы жить. И вот жителя этого шалаша вывели на улицу, и Будислав узнал Авдотью.
- Женщина, - удивились чародеи.
- Ведьма, - уточнил один из них, - женщина без чародейских способностей не протянула бы в лесу с упырями ни дня.
- Что будем с ней делать, Будислав?
- Отведём её в посёлок у подножия, там я её допрошу.
Будислав старался не выдавать своих эмоций. Любовь и ненависть, страсть и боль наполняли его. С трудом чародей сдерживался, пока, наконец, они снова не остались наедине. Будислав прикоснулся к эфесу меча, но не успел его достать: на его руку опустилась маленькая нежная рука. И снова этот чудесный запах вскружил ему голову. Этот запах сводил его с ума. Невозможно было передать, как он скучал по этому аромату, как у него сжималось сердце, когда ему казалось, что он чует что-то знакомое. Губы сами потянулись к её губам. Вскоре они снова оказались в постели. Как раньше. Никогда ещё Будислав не любил её с такой страстью, никогда ещё не хотел обладать ей так, как сейчас. Он не боготворил её так, как прежде, и потому в постели позволял себе больше, чем раньше. Целовал её там, где прежде не целовал, обнимал так, как раньше не обнимал никогда. Она была не против, ей это нравилось, а порой она даже хохотала от удовольствия и сжимала его в своих объятиях с неистовой силой. Но когда всё закончилось, Будислав словно пробудился ото сна, и ненависть снова переборола любовь.
