- Уже вывели, - послышался позади голос Ефима. Евгений едва успел обернуться, как острая стрела пронзила его грудь. Стрела была на верёвке, конец которой теперь был привязан к руке Ефима. Он с силой потянул на себя, и Евгений повалился на землю.
- Ты думал, что прочитал мои мысли, - заговорил он не своим голосом, - но это были не мои мысли. Я провёл тебя, вурдалак.
В одно мгновение Ефим преобразился. Изо рта выпали звериные клыки, исчезли длинные волосы, которые оказались лишь париком. Теперь здесь стоял седовласый мужчина с короткими волосами и небольшой клинообразной бородой. Старый, едва заметный шрам рассекал его губу на левой стороне лица, но под щетиной был почти незаметен.
- Так это ты и есть Змей? – прокричал Евгений и бросился на врага, но в это мгновение чародей уже обратился зверем, трёхглавым Змеем и взмыл в воздух. Крылья его были слишком малы, а по воздуху он перемещался рывками, словно осьминог под водой. Только осьминоги захватывают и выбрасывают воду, он же захватывал и выбрасывал какую-то светлую энергию. Упырь поднялся вслед за ним, он был теперь как кукла на верёвочке и не мог вырваться. А Змей куда-то тащил его, видимо, к другим чародеям, поскольку один не мог убить сильного упыря. Евгений, не взирая на боль и тяжёлую рану, не переставал дёргаться изо всех сил и пытаться вырваться, и, наконец, сорвался вниз, оставив на стреле кусок своей плоти. Упырь провалился в густую крону дерева, Змей стремительно пикировал за ним. Но вурдалака здесь уже не было. Оборотень поднялся выше, чтобы осмотреться и тут почувствовал вес чужого тела на привязанной к его лапе верёвке. Евгений карабкался наверх с безумным хохотом.
- Ты ведь так и не нашёл свой меч, Змей Горыныч? – кричал он. – Молния теперь в руках у Будислава.
Ещёнемного, и Евгений уже забрался ему на спину.
- Но ты ещё можешь летать, значит, ты ещё не утратил связь с мечом. Значит, ты ещё владеешь им, и тот, кто убьёт тебя, станет хозяином Молнии.
Сказав это, упырь с невиданной ловкостью перебрался на одну и шей оборотня и впился когтями ему в глаза. Змей вскрикнул и зарычал от боли, а вурдалак уже перепрыгнул на вторую шею и проделал тоже самое, а потом без труда ослепил и третью голову. Теперь Змей был слеп, и плюясь огнём во все стороны, судорожно метался по воздуху, приближаясь к земле. Он извивался и пытался достать огнём Евгения, а хитрый упырь был так ловок, что успевал увернуться сразу от трёх огненных струй. Он взял верёвку, к которой была привязана стрела и принялся связывать все три змеиных шеи. Затем упырь привязался другой конец верёвки к дереву. Дело было сделано, и Змей был пойман.
- Я думал, будет сложнее, - хохотал Евгений, прыгая как дикарь вокруг своей добычи. – Я даже боялся тебя, но, видимо, напрасно. Теперь ты мой, и когда ты примешь человеческий облик, ты умрёшь. Я очень давно живу на свете, Змей, и я знаю слабое место всех оборотней. Это их глаза. Их не защищают никакие чары. Чтобы снова начать видеть, ты должен принять человеческий облик. Ты сделаешь это непроизвольно, как делали все оборотни из тех многих, что пали от моей руки.
Змей действительно уже начал приходить в себя. Боль отступала, и на её место стал возвращаться холодный рассудок. В его когтистой руке был ещё острый как лезвие клинок. Этим клинком он разрезал верёвки и освободил себя. И всё же он был ещё слеп, а потом вёл себя максимально тихо, чтобы услышать приближение врага. Змей старался даже не дышать. Ему оставалось лишь надеяться, что его обращение в человека затянется на долгое время. Упырь же снова набросился на Змея. Он схватил оборотня за хвост, оторвал от земли и стал бить головами о стволы деревьев.
- Безумие прибавляет сил даже простому смертному, - твердил при этом вурдалак, - а уж упырю тем более.
Но в этот момент сразу три стрелы пронзили Евгения, и он вынужден был ослабить хватку. Тут-то клинок Змея и прошёл в опасной близости от его головы, наполовину разрезав шею. Кровь из раны хлынула фонтаном, и упырь снова шмыгнул на ближайшее дерево. Рана его на глазах стала зарастать, и всё же он слабел, он потерял много крови. Стрелы не прекращали лететь в него, и многие даже достигали цели. Это были колдуны, они подоспели на помощь Змею. Их здесь было около двух дюжин. Но Евгений был ещё очень быстр, почти невозможно было изловить его. И вот один колдун уже пал жертвой безумного упыря. Один удар когтистой лапы вырвал ему кадык. Евгений не пил его кровь, он понимал, что, наверняка, у всех охотников она полна ядовитых чар. А кровь ему была нужна, чтобы восстановить свои силы. Убив колдуна, упырь снова полетел к дереву, но дерево теперь направилось на встречу к нему и сильный ударом свалило на землю. Теперь все деревья зашевелились, послушно следуя чарам Змея. Стоило упырю только упасть на землю, как древесные корни вырвались из земли и обвязали его со всех сторон. Хватка была столь сильной, что даже Евгений не смог из неё вырваться. Он был пойман, он был схвачен. Змей к этому времени уже принял человеческий облик. Видел он ещё плохо, словно его окружал туман, и, шатаясь из стороны в сторону, направился к упырю. Увидев его в таком положении, Евгений расхохотался:
- Да, ты силён, - говорил он, - но и мои чары тоже не слабы. Как же ты убьёшь меня, если ты меня даже не видишь?
- Я вижу тебя, вурдалак, - отвечал Ратмир, доставая свой меч. В следующее мгновение он рубанул ровно по шее упыря, и улыбающаяся клыкастая голова откатилась в сторону. Она была ещё жива, все видели, как голова моргала и беззвучно хохотала. Этот упырь был настоящим безумцем, ужаснейшим существом из тех, что когда-либо ходили по земле. От своего бога Сервы Адюльтера Евгений когда-то получил дар чтения чужих мыслей. Но также, как и Многоликий, получив дар перевоплощения, лишился своего лица, так и Евгений, получив дар мыслечтения, напрочь лишился рассудка. Ратмир знал это, и потому он придумал хитрый план, как провести того, кто умеет читать чужие мысли. Долгие годы Змей учился мыслечтению и внушению. Далеко он в этом не продвинулся и мог мысленно приказывать лишь упырям. Вурдалаки были самые безвольные создания. Ратмир тренировался на упыре, который все эти года жил в Змейгороде и по сути был единственным городским вурдалаком. Это был Пафнутий. Много лет назад, после смерти Многоликого, чародеи нашли в городе тело колдуна. Пафнутий был покусан вождём упырей, и он обратился. Всех других обращённых чародеи обезглавили, а предателя Пафнутия Ратмир велел оставить в живых, как напоминание колдунам о том, что один из них чуть не погубил их всех. Долгие годы Пафнутий служил в Змейгороде пугалом, в особенности для колдунов. Его кормили и поили кровью животных, не давая ему умереть. И вот со временем Ратмир придумал новое применение своему ручному вурдалаку и начал тренировать на нём мыслетение. К убийству каждого верховного жреца владыка-Змей готовился годами. Ведь у него не было Молнии, а потому каждый шаг нужно было продумать до мелочей. И снова Пафнутий сослужил ему верную службу. Оставшись один в лесу, он никуда не убежал, а ждал на месте, пока колдуны не пришли и не забрали его. Среди них уже почти не осталось никого из тех, кого Пафнутий знал, когда был колдуном, в основном здесь все были молодые, по преимуществу – полукровки – дети колдунов. Вечером чародеи похоронили Безумного, вонзив ему осиновый кол в сердце. Голову же его сожгли. Всё это былочастью ритуала, который должен был навсегда отправить вурдалака за Калинов мост и отрезать ему все возможные пути возвращения.
Глава 6.Боярская дочь.
Ратмир плохо себя чувствовал и был ещё очень слаб. Сразу после битвы он мог ходить, лишь опираясь на своего юного сына – Айрата.
- О, боги, отец, что он с тобой сделал? –тревожился тот.
- Не тревожься, Айрат, мы сделали то, что должны, мы убили ещё одного из двенадцати. Я предупреждал тебя, когда ты просился сюда вместе со мной, что это очень опасно. Убивать упырей очень непросто, особенно их верховных жрецов.
Айрат был мрачнее тучи, почва уходила у него из-под ног после столь ужасного зрелища. Впервые отец взял его с собой в поход, впервые он счёл своего сына достаточно взрослым. Это был коренастый черноокий юноша с едва закрывающими уши густыми тёмными волосами. На лице, на большой и мощной челюсти и под маленьким носом с широкими ноздрями он не имел ещё никакой растительности.
