— Я не обвиняю. Я понять пытаюсь, почему Алина на автоответчике кричала Киму, что знает человека со змеей на пальце. Испуганно так кричала.

— Потому что в записке, которую Ким в своих раскопках отрыл, было предупреждение бояться человека со змеей на пальце, — раздался голос откуда-то сзади. Это Кинг-Конг привел мою последовательницу.

Часа через два все начало понемногу становиться на свои места. Конструкция случившегося напоминала объемный пазл, который я купила Пашке на день рождения и который сама была вынуждена собирать вместе с сыном три вечера подряд. Общий объем пока не вырисовывался, но отдельные участки постепенно начинали складываться в единые стены.

Отдышавшаяся Алина — Кинг-Конг напугал ее до полусмерти, не сумев ни на одном языке объяснить, куда он ее тащит, — рассказала начало. В пылу своих археологических увлечений Ким раскопал где-то в нашем дворе какой-то древний слой восемнадцатого века. И там среди горшков-чугунков попалась прилично сохранившаяся записка, как он думал, на арабском или персидском языке. Каринэ античную литературу на древнегреческом разбирала легко, а вот с арабским и персидским заминочка вышла. В тайне от собственных студентов этих языков доцент Туманян не знала вообще.

Параллельно со всей этой историей в маленькой галерее, в которой Алина работала здесь, в Эмиратах, она выставила картины Кима, отобранные у него при разводе. И картины эти понравились случайно посетившему галерею шейху. Его Высочество приобрел все, что было, поинтересовался, что еще можно купить. По фотографиям отобрал несколько картин, особенно настаивая на той, где рыжая женщина-птица летела над миром. Сумма, предложенная шейхом за ее рыжину, была столь ощутима, что Алина тут же полетела домой, сопровождаемая приставленным к ней помощником шейха. Его-то и называла «шейхом» наша свекровь, а его белую хламиду баба Нюся приняла за привидение. Но мрачный Ким продавать что бы то ни было отказался.

— Лежал в мастерской. Не пьяный, но лучше бы уж был пьяный, а то какой-то полу… Полуживой. Бледный. Картину эту, — Алина кивнула на собственное отражение, которое незаметно появляющиеся и исчезающие слуги шейха тем временем уже повесили на стену, — продавать отказался наотрез.

Алина перешла на русский.

— А этот, — кивнула головой в сторону Высочества, — на картину запал. Обещал заплатить сто тысяч долларов, если я уговорю Кима ее продать. Но ты же знаешь Кима! Армянский характер прет из него, когда не надо. Я и решила картину тихо взять, а деньги ему потом отдать. Ну, половину денег, — честно призналась последовательница. — Гарику из соседней развалюхи рядом с мастерской пообещала ящик водки, если он картину для меня достанет, но только аккуратно, без взлома. Он маленький поджог пробовал устроить, дверь не поддалась, вот и дождался, пока ты в мастерскую вошла. Таз со стены скинул, а пока ты к бабке на второй этаж ходила, картину забрал и чартерным рейсом мне сюда переслал. Сегодня в роял-сьюте я как раз картину Его Высочеству и отдавала.

— А ключом дверь открывать ты не пробовала?

— Откуда ж у меня ключ! Ким в мастерскую никого не пускал. Хоть там все на ладан дышит, но замок амбарный, хрен его собьешь.

— Ключ в трехлитровой банке в шкафу в общем коридоре лежит, — сказала я и перешла на английский, почувствовав, что щебетание о нашем, о девичьем, начинает Его Высочество утомлять.

— Ладно, с украденной картиной вы с Кимом разберетесь, когда он найдется. Я там только в уголке нарисована, претензий предъявлять не могу. А вот Кима найти не мешало бы! Что, ты говоришь, там с запиской?

— С запиской еще интереснее. Когда я приводила помощника Вашего Высочества, Ким отдал мне эту записку, чтобы я здесь перевести попробовала. Здесь выяснилось, что записка не на арабском, а на староперсидском, но с горем пополам перевели. У Кима ни компьютера, ни электронной почты отродясь не было. Сказал, чтобы перевод отправила ему на номер факса знакомого армянского археолога.

— Ашот такой же армянский археолог, как я здешняя шейхиня, извините, Ваше Высочество! — кивнула я. — Но не о нем речь. Жена Ашота Элька привезла Киму только половину твоего факса.

— У них там бумага закончилась. Половина текста прошла, и заело, а я не заметила, убежала, и только вечером вторую часть дослала.

— Вторую часть Ким не прочитал. Ушел раньше, и куда ушел, неясно. Вторую часть мне потом свекровь зачитывала, про топазы какого-то Лазаря и человека со змеей вокруг пальца, — я лишний раз выразительно глянула на Его Высочество. — А что было в первой части?

— Оригинал у меня дома, помню не дословно. Это было что-то наподобие завещания какой-то Надиры своему сыну. Она писала… Как там было: «Главное твое наследство, два алмаза отца твоего шаха Надира, я сумела спасти. Один зашит в твоей погремушке, другой замазываю глиной между камней нашего маленького домика». Это Ким должен был прочесть.

— И пошел долбить стену сарая, решив, что это и есть тот самый маленький домик, в котором алмазная сокровищница.

Пока Алина пересказывала текст записки, лицо шейха становилось все более и более удивленным. Вот они, хозяева нефтяных миллиардов, на алмазы тоже падкие! У самого на руке бриллиант размера офигенного.

— В записке еще про желтый топаз было, но во второй части, — добавила Алина, — а ты говоришь, что Ким ее не прочел.

— Что там было про топазы? — поинтересовался Его Высочество.

— «В нижнем углу стены замазываю и желтый топаз твоего названого деда Лазаря Лазаряна, пусть и он служит наследством тебе», — продекламировали мы с Алиной почти хором. Редкая сыгранность. Может быть, не только я выбираю себе мужиков одного типа, но и мужики всю жизнь ищут одну идеальную женщину в разных вариантах жен и любовниц. Оттого и обычно ненавидящие друг друга избранницы одного мужчины бывают похожи между собой, как мы с Алиной. Один тип.

Что, если все это не бредни, и стена нашего сарая та самая стена, в которой наследство замазано? И что если Ким, не зная про вторую часть записки о топазе, раскопал именно его и, приняв за алмаз, решил, что дело сделано? Отправился с ним куда-то продавать или дарить. А если дарить, то кому? Может ли несведущий в минералогии человек принять топаз за алмаз? И при чем все же здесь змея на пальце?

— На автоответчике ты кричала Киму, что знаешь, кто это человек со змеей на пальце. Ты его… — я кивнула на шейха, но при виде глаз Кинг-Конга поправилась: — Его Высочество в виду имела?

Шейх, снова крутанув вокруг среднего пальца кольцо с нескромным бриллиантом, внимательно посмотрел на Алину.

— Послав Киму перевод, вдруг вспомнила, как Ваше Высочество, выбирая картины, крутили кольцо на пальце, и под кольцом оказалась татуировка змеи. И в записке как раз говорилось про змею на пальце. «Да спасет тебя пророк наш Магомет от человека со змеей, обвившейся вокруг пальца. Это родовой знак твоих врагов, передаваемый ими от отца к сыну». Я и сопоставила.

— И решила, что я устроил травлю твоего мужа… Вашего мужа… Чтобы посягнуть на алмаз.

Шейх усмехнулся уголками губ.

— Хусам! Бесураа! [45] — проговорил в спикерфон шейх. Кинг-Конг возник на пороге минуты через три, в течение которых в комнате сохранялось все сгущающееся молчание. Лишь я не выдержала и спросила, можно ли мне позвонить Женьке, чтобы летела в свою Швейцарию без меня, встретимся в Москве.

— Ей позвонят! — оборвал меня шейх и, взяв из рук вошедшего Кинг-Конга шкатулку, открыл ее.

Человек я на драгоценности не падкий. К бриллиантам равнодушна. Не Элька. Но блеск и сияние шейховой коллекции могли впечатлить кого угодно. Алина ошалело перебирала кольца и ожерелья. Я же нарочно покривилась, как умеет кривиться лишь провинциальная девочка из старого ростовского двора, способная в любом королевском дворце скорчить мину по принципу — и не такое видали!

— Не Алмазный фонд!

— О Аллах! Разве поймешь этих западных женщин. Одна из лучших коллекций мира им не фонд. Но и не его отсутствие! Как вы думаете, милая леди, имея эту коробочку, стал бы я убивать вашего спившегося мужа за какой-то пусть даже очень старый камешек? Как у вас с логикой, а?