Однако этим планам не суждено было сбыться. Стена была гладкая, свежепоштукатуренная и представляла собой абсолютно неприступное препятствие.

– Леди Джасс, если я не ошибаюсь?

Улыбка у Арьятири получилась не слишком удачно. Во-первых, он был чрезмерно взволнован, во-вторых, откровенно разочарован обликом легендарной Воплощенной, а в-третьих, эльф плохо себе представлял, как он сумеет утаить свою добычу от Глашатая Ночи и всего Оллаверна. А ведь хотелось…

«Оррвелл! Я пропала!» – окончательно поняла Джасс, продолжая вжиматься всем телом в стену, испытывая острейшее желание раствориться в каменной кладке. Пусть это будет даже очень больно.

…душа утекла в щель между мирами, оставив искалеченное тело на потеху безразличным палачам…

«И вот ради этой подзаборной шавки… помойной крысы?.. – не хотел верить своим глазам Арьятири. – Ради ничтожества… Не может быть!»

– Я был лучшего мнения о вкусах Альса… – процедил Ведающий и, почти не разжимая губ, добавил: – На колени, тварь!

Таким голосом и тоном можно гнуть металлические пруты-заготовки и можно сломать волю любого гордеца. Арьятири так и делал неоднократно.

Но есть разный страх. От одного неровно колотится сердце, другой заставит пойти на любое унижение, третий способен лишить рассудка. Джасс вдруг перестала бояться, терять ей больше нечего, и вместо того чтобы опуститься на колени и явить покорность, женщина со звериным воем бросилась на эльфа…

Страх и трепет поселились в особняке игергардской Тайной службы всерьез и надолго. С тех пор как бесследно исчез младший сын Верховного командора, агенты забыли о покое, сне, женах и собственных постелях. Как только стало известно об убийстве лорда Эрклиффа в Ятсоуне, Далмэди немедленно затребовал отчета от Драйка. А никакого отчета не было и в помине. Как, собственно, и самого Драйка Дэниса. Его следы терялись на полдороге в Канегор, потому что туда он так и не прибыл. Гнев лорда Далмэди не знал ни удержу, ни границ. Для начала он поднял на ноги всех, абсолютно всех своих агентов и заставил тех рыть носом землю. Затем Верховный командор пожертвовал своим любимым шпионом – глухонемым слугой. Его пытали под личным руководством Далмэди, да так страшно, что отпаивать успокоительными травами пришлось опытнейшего экзекутора Тайной службы. И не добившись от шпиона ничего сверх того, что убитому горю отцу было известно и без всяких пыток, графу Нэсту, советнику королевы Яттмура, была отослана голова глухонемого, шефы разведок Тассельрада и Маргара получили в подарок кисти рук, десницу и шуйцу соответственно. Наводить страх и внушать трепет лорд Далмэди умел и любил, а главное, всегда достигал своей цели.

И если на пороге кабинета Тайной службы появляется яттмурский посол собственной персоной, то это означает, что «посылочка со смыслом» понята правильно и однозначно.

– Раз пришел, то пусть заходит, – милостиво объявил секретарю Командор.

Господин Манрих разве только не ползком вполз в кабинет, как это принято на варварском, диком юге.

– Милости прошу, – ласково оскалился лорд Далмэди в ответ на бледную кислятину, застывшую на устах посла в качестве улыбки. – Несказанно рад видеть вас, господин Манрих.

Глаза Верховного командора выражали радости не больше, чем изумрудные зенки его огромного кота, возлежавшего на подоконнике и лишь на миг отвлекшегося на гостя от созерцания начинавшего цвести сада.

– От имени и по повелению ее величества я хочу принести глубочайшие извинения за совершеннейшее недоразумение, приключившееся с господином Дэнисом. Виновники наказаны по всей строгости закона. И смею заметить, что впредь ничего похожего не произойдет.

– Так, так… – нахмурился Далмэди. – Стало быть, вы не можете сообщить нынешнее местопребывание моего сына?

– Яттмурские стражи безопасности не располагают никакими сведениями, ваша светлость. Поверьте, похищение совершила неизвестная третья заинтересованная сторона.

– Я ведь могу не только поверить, но и проверить.

Угроза, вовсе не шуточная по нынешним временам, заставила посла вжать голову в плечи и покрыться смертельной бледностью. Ведь ничто не мешает Верховному командору щелкнуть пальцами и отправить господина Манриха на свидание с личным палачом. На предмет освежения памяти. Игергард, могущественный и непобедимый, попросту откупится, а Яттмур закроет глаза на смерть посла и пришлет другого на замену.

– Я честью клянусь, милорд! Наших людей перебили, и о Драйке Дэнисе никто больше ничего де слышал.

– Я понял, – задумчиво молвил Далмэди. – Благодарю вас за беспокойство, господин посол. Я приму к сведению любезность ее величества.

Господин Манрих почел за счастье тут же исчезнуть из поля зрения Командора.

– Чуч, тебе не кажется, что здесь что-то не так? – обратился Далмэди к коту. – Если, предположим, яттмурцы ни при чем… Я сказал «предположим»… Если они точно так же прохлопали Драйка, то остаются маги. Оллавернцы решили пойти ва-банк.

Кот душераздирающе зевнул, показав хозяину свои белоснежные клыки.

– Ты снова прав, дружище. Мы-то с тобой прекрасно помним, что на самом деле Драйк знает слишком мало. Говоря грубо, парень, как обычно, не знает ничего из представляющего какую-нибудь ценность. Ты можешь припомнить, когда Драйк знал хоть что-то стоящее? Что это означает, Чуч?

Пушистый хвост заметался из стороны в сторону.

– И снова в самую точку, – согласился Далмэди. – Кто-то хочет надавить лично на меня. Родная кровь, наследник и тому подобное. Кто спит и видит наше падение? Правильно! Ар’ара и Шафф! А где у нас Глашатай Ночи? Верно, мой дорогой Чуч! В Ритагоне. Где-то там должен оказаться и мой болтливый сын-разгильдяй.

Интуиция подсказывала, что Драйк жив и невредим, а своей интуиции Верховный командор привык доверять. Лорд Далмэди твердо решил по окончании всей этой дурацкой истории поступить с наследником радикально – женить на самой властной и строгой девице в Игергарде. Такому растяпе одна дорога – в подкаблучники. И Чуч целиком и полностью разделял мнение своего хозяина.

А следы Драйка Дэниса не могли не затеряться. Хотя бы потому, что находился он в таких местах, о которых его всемогущий папочка и слыхом не слыхивал, не подозревая о том, что в самом сердце Игергарда еще остались подобные глухие леса и чащи. С тех пор как эльф вдруг ни с того ни с сего приказал:

– Разворачиваемся! Мы едем в Ритагон! – Они больше ни разу не выехали на большой тракт.

– Так мы ж в Ятсоун собирались? – растерялся Драйк.

– А теперь – в Ритагон, – отчеканил Альс.

Драйк удивленно посмотрел на ветландца, словно тот мог знать о том, какая злая муха укусила эльфа пониже спины. Но Кенард только плечами пожал. У Парда было бесполезно спрашивать, тот тоже ничего не понимал.

– Ирье, что случилось хоть? Объясни!

– Там сейчас Джасс, и у нее… хм… неприятности, – ответствовал эльф в своей неподражаемой манере ожившего бронзового изваяния, соизволившего снизойти до разговора со смертным. – Ятсоун, как ты теперь сам понимаешь, отменяется.

– А… ну… ладно…

Пард и сам не знал, радоваться ему столь скорой перемене в их совместных планах или печалиться. В Ритагоне сейчас находились Мэд Малаган и Тор, что радовало. Учуянные же эльфом столь внезапно неприятности, которые возникли у Джасс, могли означать что угодно, в том числе и козни давних Альсовых врагов из числа людей и эльфов. Среди тангаров и орков Ириену отчего-то недругов нажить не удалось.

– Потом расскажешь, – буркнул оньгъе, получив в награду искренне благодарный взгляд эльфа.

Не мог сейчас Ириен разговаривать и не мог собраться с мыслями. Отчаянный вопль Джасс все еще звенел в его ушах. Нити их Уз натянулись так сильно, что, казалось, вот-вот лопнет аорта. Уловить направление Зова и отмерить расстояние проще всего. Гораздо тяжелее было Альсу принять как данность тот факт, что у него совершенно не осталось времени на долгие поиски в Ятсоуне. Даже если силой оружия ворваться в архивные подвалы храма Бога-Странника и заставить всех жрецов и послушников рыться в залежах… Слишком поздно.