– Инициалами? – Хэролд нахмурился. – Ммм… Да, конечно, чемодан и кейс. Подарки матери. То есть, моей жены. А вам зачем знать?
– Только «П.Х.» или еще второе имя?
– Нет у него никакого второго имени. Просто П.Х. Зачем вам?
– Если он сменил имя и фамилию, вероятно, ему было удобней во всех отношениях, чтобы они тоже начинались с П.Х. Существует десять тысяч вариантов расшифровки этих инициалов. Так что, мистер Хэролд, если даже мы с вами остановимся на этом самом П.Х., нам предстоит сложная и утомительная работа, плюс ко всему следует принять во внимание тот факт, что ваш сын не желает себя обнаруживать, раз все ваши объявления стрельнули холостыми. Думаю, вам лучше оставить свою затею.
– Вы хотите сказать, что я должен прекратить поиски?
– Да.
– Но я не могу… Жена и дочки… Нет, я тоже хочу его найти. Справедливость должна восторжествовать. Мальчишку нужно найти.
– И вы хотите нанять меня?
– Да. Вас, Гудвина и Пензера.
– Тогда я должен предупредить вас, что на работу могут уйти месяцы, что расходы могут оказаться весьма значительными, сумма же моего гонорара не зависит от успеха либо неуспеха моей работы. У меня высокие гонорары, мистер Хэролд.
– Знаю. Мне сказал лейтенант Мэрфи. – Сейчас у Хэролда был куда более озабоченный вид, чем в начале встречи. – Я могу в любое время отказаться от ваших услуг?
– Разумеется.
– Ладно. – Он набрал в легкие воздуха: – Вам нужен задаток?
– На предстоящие расходы. Более того, мне нужно знать все, что известно вам. – Вулф повернулся в мою сторону: – Арчи, блокнот.
Он уже давно лежал передо мной.
Когда через час клиент ушел, а Вулф поднялся в оранжерею на полуденное заседание с Теодором и своими орхидеями, я положил в сейф чек на три тысячи долларов и сел за пишущую машинку обрабатывать свои записи. У меня получилось пять страниц одних фактов, парочка из которых могла бы пригодиться в дальнейшей работе. У Пола Хэролда был шрам на левой ноге под коленкой длиной в три дюйма – результат несчастного случая в детстве. Это могло нам помочь, найди мы его со спущенными штанами. Благодаря несчастному случаю он был освобожден от службы в армии и не попал на войну. Мать называла его Пупси. Он не пропускал ни одну юбку, одно время он положил глаз на свою однокурсницу Эрлин Мэйси, однако не связал себя узами Гименея. Насколько было известно нашему клиенту, уехав на восток, Пол не поддерживал связей ни с одной из своих бывших подружек. Он специализировался на социологии, однако у отца были весьма туманные представления об университетских делах сына. В течение двух лет юнец брал уроки игры на скрипке, потом продал ее за двадцать долларов, за что получил нагоняй. Несмотря на больную коленку, пытался играть в футбол, но в команду не попал, дважды принимал участие в бейсбольных матчах против «Канзаса». Это все, что касается спорта. Курит и пьет в меру. Что касается пристрастий его дитяти к азартным играм, то клиенту об этом ничего не известно. Регулярно просил деньги на карманные расходы, но до того рокового случая с пропажей денег ни в каких махинациях заподозрен не был.
И так далее, и тому подобное. Одним словом, ничего определенного. Никаких свидетельств о привязанностях, предположим, к животным или о том, что у парня было твердое намерение стать Президентом Соединенных Штатов, ничего такого, что могло бы нам хотя бы чуть-чуть помочь. Если отец хорошо знал своего сына, в чем я очень сомневаюсь, то это был самый обычный ребенок, которому крепко не повезло и который сейчас превратился неизвестно во что. От той рекламы, которую дал нам с Солом лейтенант Мэрфи из Бюро пропавших людей, нехорошо попахивало. Любой служащий полиции Большого Нью-Йорка, начиная с самого комиссара Скиннера и кончая последней сошкой, с удовольствием отдал бы свой дневной заработок, чтобы стать свидетелем того, как Ниро Вулф сядет в лужу. Так что, вполне вероятно, Мэрфи, попотев целый месяц над этим делом, скумекал, что перед ним как раз тот самый случай. Я отправился на кухню и сказал Фрицу, что мы взялись за дело, над которым будем пыжиться два года и в итоге останемся с носом.
Фриц улыбнулся и покачал головой:
– С носом в нашем доме никто никогда не останется, – решительно возразил он. – Тем более ты и мистер Вулф.
Он достал из холодильника пластмассовую коробку, поставил ее на стол и открыл крышку.
– Мерзавец, икра алозы была на ланч, – заорал я. – Ты и на обед готовишь отраву?
– Мой дорогой Арчи, – начал Фриц, превосходивший меня только в приготовлении пищи, – то было обычное соте с самой обычной подливкой из чеснока и кервеля. Теперь будет en casserole[1] с маслом из анчоуса, которое я приготовил собственноручно. Тонкие пластинки сала будут порублены, дружок, вместе с пятью травами. В сметану, в которой все будет тушиться, я добавлю три других травы и выну их только перед тем, как подать блюдо на стол. Сезон алозы очень короток, так что мистер Вулф согласен иметь ее у себя на столе три раза и день. Можешь сходить к Элу на Десятую авеню и отведать несъедобной дряни – окорока на ржаном хлебе с тушеной капустой.
При этих словах Фрица передернуло.
Между нами вспыхнул спор, однако я не стал подвергать себя риску быть выставленным к Элу и его окороку. Мы все еще продолжали спорить, когда я услышал, что Вулф спускается на лифте из своей оранжереи, и тут же безболезненно для нас обоих вышел из игры, оставив Фрица наедине с его травами.
Вулф стоял возле полок с книгами, рассматривая глобус, который был пузатее, чем он. Вероятно, хотел убедиться в том, что Омаха, штат Неброска, находится там же, где находилась всегда. Убедившись, что так оно и есть, он направился к своему столу, обошел вокруг него и опустил свою колоссальную тушу в сделанное по специальному заказу кресло.
Он вытянул шею, чтобы целиком окинуть взором ковер, закрывающий всю середину комнаты.
– Сейчас апрель, поэтому ковер у нас грязный, – изрек многомудрый Вулф. – Нужно напомнить Фрицу, чтобы отправил его в чистку, а сюда пускай постелит что-нибудь другое.
– Свежую «Таймс», – кивнул я, разглядывая Вулфа. – Но это никак не может служить темой длинного разговора. Если вам хочется избежать обсуждения проблемы Пола Хэролда, возьмите что-нибудь, связанное с Ближним Востоком.
Вулф хрюкнул.
– С чего бы мне ее избегать? Ведь лейтенант Мэрфи сказал, что это работа для вас с Солом. Ты с ним связался?
– Да. Мы хотим прикинуться новобранцами Армии Спасения. Он начнет с Бэтгери и двинет на север, я начну с Ван Кортлэнд Парк и рвану в сторону юга. На Рождество мы с ним встретимся возле гробницы Гранта[2] и сравним наши наблюдения. После чего возьмемся за Бруклин – там годика на три работы, не больше. Можете предложить что-нибудь поинтересней?
– Боюсь, что нет. – Вулф сделал богатырский вдох. – Похоже, дело безнадежно. Ты не знаешь, у этого лейтенанта Мэрфи есть какие-то личные причины меня ненавидеть?
– Вряд ли. Просто он служит в полиции, чего вполне достаточно.
– Пожалуй, ты прав. – Он закрыл глаза, через секунду снова их открыл. – Я должен был отказаться от этой работы. Я почти уверен, что в Нью-Йорке под именем Пола Хэролда его никто не знает. Этой фотографии одиннадцать лет. Как наш герой выглядит сейчас? Весьма вероятно, что он не желает быть опознанным, и объявления послужили ему предостережением. Что касается поиска пропавших людей, то полиция в этом деле хорошо натаскана. Если же они после целого месяца поисков… Соедини меня с лейтенантом Мэрфи.
Я подошел к телефону и набрал СА 6–2000, в конце концов убедил какого-то сержанта, что мне кроме Мэрфи никто из их ведомства не нужен, а когда последний взял трубку, сделал знак Вулфу. Свою трубку я не стал класть.
– Лейтенант Мэрфи? Это Ниро Вулф. Сегодня днем меня посетил некто Джеймс Хэролд из Омахи, Небраска, с целью нанять меня разыскать его сына Пола. Он говорит, что вы посоветовали ему обратиться ко мне. Он уверяет, что Бюро уже целый месяц занимается поисками его сына. Это правда?
