Развороченная плотина. Громадная канава, ведущая в старый карьер: поток удалось-таки переадресовать. Бульдозеры, люди… Где-то на заднем плане мелькнуло усталое лицо Давидовича.

— Что, б…, узнал почем фунт изюма? — не удержался Сарыч.

Он уже знал, что общие убытки компании по ликвидации последствий аварии составили почти два миллиарда долларов. Он уже знал, что срочно правительства Канады и Америки выделили деньги для создания экологического страховочного фонда месторождения «Собака» — почти четыре миллиарда рублей.

— Владимир Иванович, так сам рудник вместе с его золотом таких денег не стоит! — заметил помощник.

— Дело уже не в руднике. Но он — ворота на Колыму. Для них ворота, понимаешь. Захлопни их сейчас, и в калитку потом не пролезешь.

— Так чего же мы добились?

— Многого. Такие убытки просто не спишешь. Значит, будет разбор полетов. Жестокий, а не жесткий, Игорь. А кто первый… правильно, стрелочник. Имя его тебе известно. Это раз. Страна получила почти столько же, сколько от МВФ, но не в долг, а как должное. Ты можешь сказать, что нас это греет слабо… неправда. Если есть пирог, всегда от него можно урвать, тем более что мы с тобой на эту операцию потратили пока всего ничего — двести тысяч…

— Сто, — поправил помощник.

— Не понял.

— Три миллиона рублей, как было указано, я отдал без вопросов, а сто тысяч долларов… я им отдал те, конфискованные у чеченцев, ну, фальшивые.

Сарыч обалдело откинулся в кресле и уставился на помощника. Тот взгляд выдержал.

— Игорь, мы с тобой сколько лет вместе? Правильно, почти двадцать… У тебя что — были основания считать меня идиотом? Ты понимаешь, что ты натворил?! В первом же обменном пункте их задержат: откуда дровишки? Не мы задержим, другие, а пока мы их выдернем или нейтрализуем, что они расскажут! Ты пожадничал, деньги никуда бы не ушли.

— А зачем им доллары трогать, — осмелел помощник. — На руках три лимона.

— Во-первых, мы не знаем их расходов. Во-вторых, при определенных операциях котируется только валюта.

Он не уточнил, какие имел в виду расходы, какие операции, а помощник не настаивал, опустив плешивую голову.

— Значит так… Сделай все, чтобы он или, точнее, они не ушли. Я не знаю, сколько этот Аржанов людей набрал, но думаю, что человек пять, не меньше. Честно говоря, я даже не знаю, как они плотину взорвали — нигде об этом ни слова.

— Может, скрывают?

— Да нет, тут что-то не то. Ладно, о чем я, Аэропорты, рыбный и торговый порты — проверь все приходящие из Эвенска суда. Приметы и фамилию Аржанова — лучшим агентам. Самое главное — чтобы он не улетел из Магадана.

— Меры принимаются.

— И что?

— Из Эвенска за прошедшие сутки пришел только «Мончегорск», баржу приволок. Кроме команды — никого. Вертолет тоже вчера был из Эвенска — я сам встречал.

Пропищал сотовый. Помощник, извиняюще взглянув на Сарыча, вытащил телефон.

— Сейнер? На Олу? Конечно проверять, болван. Как вчера утром! Так раньше надо было думать, идиот. Стрелой в Олу, головой отвечаешь.

— Борт сегодня на Москву был? — быстро спросил Сарыч.

— Уже в воздухе.

— Кто у тебя в Москве?

— Да есть ребята. В РУОПе.

— Пусть встречают… и этот, и следующий, и еще следующий. И берут, но везут не в ментовку, а… знаешь куда. Чует мое сердце, он на борту. Вот зараза, если бы его в розыск можно было…

— Может, еще за расчетом придет?

— Жди. Они детективы. читают и смотрят с детства. Аржанов в тайге один банду замочил и подельников своих, вероятно, тоже. Вот такая информация. А я пошел, меня Бульдозер — зовет, мандраж его давит. Как-никак, завтра все решится…

— Да уже решено, — махнул рукой помощник. — Если бы вы выступили кандидатом или мэр, а все эти… кроме Букеева, несерьезно.

Сарыч вышел.

Поиски ничего не дали. Аржанов как в воду канул. Агент, смотавшийся в Олу, доложил, что пассажиров на сейнере «Юшино» не было.

Игорь Андреевич с нетерпением ждал звонка из Москвы.

Наконец поздним вечером дождался. Уже по тону Игорь Андреевич понял: упустили.

— Наши ждали в Чкалово, а борт посадили в Домодедово. Пока туда-сюда, конечно, опоздали.

— А у тебя что, в Домодедово никого нет?

— Почему же, сразу связались. Так ребята говорят, у этого зала митинг какой-то, не пробились. Может, особого рвения не проявили… втемную что им проявлять.

Помощник выругался и бросил трубку. Ушел, ушел стервец!

Сарычу сказал другое:

— Либо он в эвенской тайге, либо его вообще нет в живых.

На том и порешили.

Еще помощник не доложил Сарычу, что сегодня в своем почтовом ящике обнаружил записку: «Весь долг до цента в два дня переведешь на счет Магаданского отделения Красного Креста. Оченно советую!»

Записка эта означала, что Аржанов помощника вычислил.

И спокойнее было рассчитаться.

Выборы завершились однозначной победой Букетова. Он набрал больше семидесяти процентов голосов, а на долю всех его соперников пришлось втрое меньше.

Огорчало, правда, что на избирательные участки явилось меньше половины избирателей. Народ проголосовал «ногами».

Но это уже были мелочи. На всех митингах и по всем каналам телевидения губернатор называл себя всенародно избранным. Шестьдесят процентов магаданцев, плюнувших на эту комедию, можно народом и не считать.

Грызню в команде, особенно затянувшееся противостояние двух китов, новый-старый губернатор порешил просто: сменил команду. Да-да, он тоже полагал, что лучший способ лечения перхоти — гильотина.

В малопочетную отставку ушли все замы, начальники департаментов, отделов и управлений. Пришлось уйти и прокурору Неверди, а в период, пока новый прокурор еще не приступил к обязанностям, Букетов приехал в прокуратуру.

— Я работаю на область, и кто мне будет палки вставлять — пусть лучше уходит по-доброму сейчас.

Ответом ему было гробовое молчание.

Молчал и народ. В квартирах было тепло, но жрать по-прежнему было нечего.

Молчал и Аржанов: в стране обетованной он как-то сразу, не успев медовый месяц провести, попал в армию и воевал с арабами. За меткость и презрение к опасности его там прозвали «Мойша Волчий Глаз». Насчет «Волчьего Глаза» Коляня не протестовал, а вот «Мойша» его возмутило. Но кличка приклеилась наглухо.

Данилыч занят изобретением аппарата для ловли преступников. Идея его проста: каждый человек есть то, что он говорит. Его речь позволяет нарисовать полный социальный и психологический портрет подозреваемого, включая кровожадные инстинкты. Все свои доллары он ухлопал на оборудование и с тоской ждет звонка Коляни, чтобы съездить на далекую Колыму за…

И однажды дезертир Коляня позвонит.

Он надеется, что председатель Красного Креста те доллары не успел пропить и разбазарить. Деньги ему нужны, чтобы опять начать новую жизнь, но только на родине. Наташа с ним полностью согласна.

Вернулся на родину — на Чукотку — и Сарыч. Там тоже сменился губернатор: Назарова «ушли», и новому главе Абрамовичу требуется человек, досконально знающий край… Начальник Чукотки.

Казалось, Давидович отделался легким испугом. Компания оправилась от шока благодаря вливаниям многочисленных инвесторов. Теперь в ее владения уже вошли Омсукчан, «Наталка», «Школьное»… Прорабатывается вопрос о Ветренском месторождении. Но его от прямого управления фирмами отстранили. Строят разные версии, но верная заключается в том, что он уже и не владелец их. Желтый дьявол высосал соки, и минута покоя становится дороже всего на свете. От всех этих расстройств он тяжело заболел, и даже пришлось лечь на операционный стол.

Сейчас он в Москве. Судьба развела их с Сарычем на тысячи километров, но непохоже, что старые распри забыты. Неутоленная ненависть — Давидовича к Букетову, Сарыча — к ним обоим — терзает их.

Чем-то она выльется?

Из аналитической записки «Состояние золотодобычи в Магаданской области и экономическая безопасность России»: