Геро утвердилась в своих предположениях, когда после обеда Клео пришла к ней, преодолев крутую лестницу с помощью внука.

– Как ты сейчас, девочка? Голова болит? – Сочувствие в голосе и непроницаемый взгляд.

– Мне гораздо лучше, спасибо. – Геро слегка смутилась: ей стало стыдно своего дерзкого поведения со старой женщиной. – И боль прошла.

– Обычно такие дела мы поручаем слугам. В будущем поступай так же. – Голос Клео был строг, но Геро понимала, что бабушка Дамиана читала ей нотацию для ее же блага. – Ты очень своенравная девушка. Дамиану следует покрепче держать тебя в руках. – На это Геро только улыбнулась. Клео отчитывала ее, чтобы не показаться слишком мягкой. – Если он не послушается моего совета, он еще с тобой намучается. – Потом она попросила внука проводить ее вниз, а у дверей добавила: – Девочка еще будет страдать от боли; приготовься к бессонной ночи, Дамиан.

Клео не ошиблась. Как и предупреждал врач, боль вернулась – сначала тупая, потом все острее. Геро не выдержала и тихо застонала. Почти тут же из своей комнаты вышел Дамиан, на ходу запахивая халат, надетый поверх голубой пижамы.

– Очень больно? – Он заметил смятое покрывало, свесившееся на пол.

Геро кивнула, потом уткнулась в подушку и расплакалась.

– Выпей лекарство. – Дамиан приподнял голову девушки. Она поневоле положила голову ему на плечо. Уже давно Геро не тосковала о матери так, как сейчас. Дамиан, похоже, почувствовал ее состояние и дал ей выплакаться.

– Прости… обычно я не плачу. – Геро смущенно взглянула на него. Ее красивые серые глаза были затуманены болью, на ресницах дрожали слезы.

– Прими таблетку, и тебе полегчает. – Он протянул ей лекарство и стакан воды. – Выпила?

Геро слабо улыбнулась. Потом как маленький ребенок, который хочет, чтобы его убаюкали, устроилась у него на плече. Через несколько минут сон сморил ее. Она уже не почувствовала, как нежно Дамиан положил ее на подушку и укрыл одеялом. Она не видела, с каким выражением он смотрел на нее, такую бледную и хрупкую, почти потерявшуюся на огромной кровати под тяжелым шелковым балдахином.

Но даже если бы Геро и довелось это увидеть, она вряд ли смогла бы понять чувства Дамиана.

Геро сидела за столом в библиотеке и рассеяно покусывала кончик карандаша. Перед ней лежала тетрадь и книга «Начальный курс английского языка». Справа на столе лежала еще одна – «Математика для развлечения».

«Развлечение!» Геро с отвращением закрыла тетрадь и положила ее поверх учебника, как будто хотела забыть о нем.

Но в этот момент в комнату вошел ее «наставник» и взял тетрадь, в которой она писала.

Перелистав страницы, Дамиан нашел нужную и пробежал глазами. Потом его взгляд упал на девушку, которая тут же опустила голову.

– И на это у тебя ушел целый час? – тихо спросил он. Геро подняла на него глаза. Они смотрели на Дамиана с мольбой, но и с некоторым задором.

– Трудно учиться в моем возрасте, – пожаловалась она.

Дамиан удивленно поднял брови.

– Разве ты не изучала эту тему, когда ходила в школу?

Геро смутилась.

– Наверное, изучала, – неохотно подтвердила она. – Но это было так давно. Я стала старше, и голова у меня не так хорошо работает.

Она улыбнулась, но Дамиан остался серьезен.

– Если бы ты жила в Англии, то в соответствии с принятой там системой образования, ты сейчас еще ходила бы в школу. Неужели ты не смогла бы учиться?

– Но это был бы непрерывный курс, – заметила Геро. – А за последние пять лет у меня просто не было возможности учиться.

– Вот поэтому ты и будешь учиться сейчас, – строго сказал Дамиан.

– Это для того, чтобы я смогла найти работу, когда вернусь в Англию? – спросила Геро.

Она ждала утвердительного ответа, но Дамиан почему-то молчал. Девушка заглянула ему в глаза, но ничего в них не прочла. Дамиан взял другую тетрадь и стал проверять задание.

Геро задумалась о событиях прошедших недель. Сразу после ее выздоровления Дамиан настоял, чтобы она продолжила обучение. Девушка с радостью согласилась, но Дамиан оказался очень строгим наставником. Иногда он терял терпение, доводя Геро до слез. Учеба стала тяжелым испытанием для девушки. По утрам она просыпалась с мыслью, что ей опять предстоит делать упражнения, решать задачи и выслушивать замечания Дамиана. Однажды он настолько вышел из себя, что хлопнул Геро линейкой по руке.

Настойчивость, с которой он заставлял ее учиться, удивляла девушку. Для чего это нужно Дамиану? Почему ее будущее так волнует его? Ему должно было быть безразлично, станет она няней или прислугой на кухне; кстати, ни та ни другая работа не требовала особой учености. Настойчивость Дамиана так и осталась для Геро загадкой. А самое удивительное было в том, что он неизменно уклонялся от вопросов по этому поводу.

– Ты должна это переделать.

Голос Дамиана звучал ровно, но Геро, уже узнав его в роли учителя, сразу почувствовала в нем непреклонность, которая исключала любые споры. Но девушка уже устала; к тому же Елена ждала ее, чтобы пойти гулять.

– Все?! – воскликнула Геро, испуганно взглянув на Дамиана. – Неужели я все сделала неправильно?

– Мне трудно сказать. – Он бросил тетрадь на стол. – Работа сделана так небрежно, что я ничего не могу разобрать. Передохни и начинай все сначала.

Глаза Геро наполнились слезами.

– Ты хочешь сказать, что я должна заниматься до обеда? – У нее дрожали губы. – Я не могу решить эти примеры. Они слишком сложные для меня.

– Глупости. Ты просто должна сосредоточиться. А что касается занятий до обеда, то разве в другие дни ты заканчивала раньше?

Геро потупилась.

– Сегодня я торопилась, хотела пойти на прогулку с Еленой.

– Это и видно, – сухо заметил Дамиан, бросив взгляд на открытую тетрадь. – Советую тебе не спешить. – Он взглянул на часы. – Перерыв на пятнадцать минут, потом – снова за работу. Принесешь тетради ко мне в кабинет, и если твоя работа мне понравится, я позволю тебе закончить в три часа вместо четырех.

Геро расстроилась; надувшись, она закрыла тетрадь.

– Всего на час… какая щедрость, – пробормотала она себе под нос.

Дамиан услышал и окинул Геро сердитым взглядом,

– За эту дерзость, – спокойно сказал он, – ты будешь заниматься как обычно, до четырех.

Геро лишь посмотрела ему вслед, когда он вышел из библиотеки на веранду и скрылся за углом дома. В ее душе поднялся было протест, но вскоре угас. Геро понимала, что при определенных условиях она еще могла спорить с деспотичной Клео, но с Дамианом, который на первый взгляд был мягче, она пререкаться не решалась. Похоже, она оказалась всецело в его власти. Эту свою нерешительность Геро приписывала чувству благодарности.

Несмотря на частые жалобы девушки, что ей трудно учиться, занятия продолжались так, как их запланировал Дамиан. Время от времени Геро слышала от него похвалы, но чаще Дамиан бывал недоволен ею, потому что требовал безукоризненной работы. Учеба Геро вызывала немало толков в семье. Все считали, что Дамиан уже горько раскаялся, что женился на необразованной девушке, и теперь усиленно занимается с нею, чтобы впредь не краснеть за жену.

Однажды, проходя мимо комнаты Катрины, которая была как раз напротив спальни Геро, девушка услышала ее разговор с Пеппо. Они, очевидно, думали, что Геро занимается в библиотеке, и говорили о ней довольно громко. А Геро слушала их и жалела, что не может вмешаться.

– Вполне понятно, зачем это ему.

– Ну, чтобы из этой невоспитанной деревенщины что-то получилось, одних уроков английского мало!

Геро в гневе сжала кулаки. Она даже пожалела, что они с Дамианом не женаты по-настоящему. Тогда она могла бы войти в комнату и высказать им все, что она о них думает.

Если бы она была женой Дамиана… На мгновенье она забыла о разговоре за дверью и предалась воспоминаниям. Во время болезни, когда доктор едва разрешил вставать, Дамиан поневоле помогал ей одеваться – растяжение на руке долго не проходило, и Геро не могла сама справиться с пуговицами и молниями на платье. Близость Дамиана, прикосновение его рук и смущение от собственной беспомощности волновали Геро, каждый раз вызывая в памяти тот день, когда он раздевал ее и укладывал в постель. Она не помнила всех подробностей, потому что была в забытьи, но всякий раз, когда Дамиан приближался к ней, воображение Геро рисовало ей другие картины: будто он не просто застегивает пуговицы у нее на платье, но и ласкает ее. Эти картины неизменно заставляли девушку краснеть. Сначала Дамиан недоуменно хмурился, но потом стал относиться к ее смущению с улыбкой, и однажды даже сказал: