Пение стало тише, трели ели звучали. Лика наклонилась вперед, пока ее лоб не коснулся края алтаря. Цветок выпрямился, лепестки упруго расправились, он снова стал прежним.

Теперь настал черед Кадии. Ее обучили части ритуала, который она не понимала.

Девушка положила шлем на пол и осторожно подошла к Лике. Протянув руки над плечами согбенной женщины, она осторожно взяла чашу, зная, что содержимое ее не восстановимо. Ее предупредили, что второй раз понудить цветок сбросить пыльцу невозможно.

Держа чашу перед собой на уровне груди, Кадия сошла с приступки на пол храма и пошла назад.

Первым был Ламарил. Она все еще плохо понимала, что должно произойти, и знала лишь одно: то, что в чаше, если она ее не уронит, соединит обитателей этого мира с ней — с ней и с той стороной преграды, которую она преодолела.

Остановившись перед командиром синдонов, Кадия приподняла чашу чуть повыше. Его рука протянулась, пальцы погрузились в содержимое. Закурилась струйка золотой пыльцы и завилась нитью вокруг головы Ламарила.

Золотая нить расплылась туманом, стала облаком, которое опустилось и окутало его с головы до ног. Из облака опять возник кончик золотой нити, которая втянулась назад в чашу. А Ламарил исчез.

Кадия судорожно вздохнула и крепче сжала чашу. Одно дело услышать, что произойдет, и совсем другое — увидеть своими глазами.

Один за другим синдоны исчезали, пока она стояла перед каждым и ждала. Однако чаша в ее руке не становилась ни тяжелее, ни легче. Такого чародейства ей еще видеть не доводилось.

Едва исчез последний, как Кадия вернулась с чашей к алтарю. Лика уже поднялась на ноги, хотя и прислонялась к каменному вместилищу цветка, все еще во власти непомерной слабости.

Она протянула руку, и Кадия отдала ей чашу. Лика обернулась к Уоно, державшему наготове открытую фляжку с широким горлышком. Туда Лика начала ссыпать пыльцу очень осторожно, частицу за частицей. Уоно завинтил крышку, лизнул правый указательный палец и приблизил его к цветку, который вновь сбросил облачко радужных пылинок. Уоно размазал их по краю крышки, запечатывая ее.

Затем он отдал фляжку Кадии. Девушка аккуратно прикрепила ее к поясу рядом с мечом и лишний раз проверила, надежно ли.

Потом она подняла с пола свой шлем. Какие слова прощания найти? Они сделали все, что было в их силах, ради земель, им более не принадлежащих. Да, она могла бы заверить их, что выполнит все точно, но это они знали и так. Она всегда была столь же быстра на язык, как часто опрометчива в поступках. Но сейчас словами ничего нельзя было выразить. И даже мыслями.

Впрочем, пара у алтаря, казалось, не ждала от нее изъявлений благодарности. Уоно взмахнул рукой, и, подчиняясь его жесту, Кадия послушно встала между ним и Ликой. Они проводили ее до стены.

Даже теперь девушка толком не знала, что ее ожидает, и ей почудилось, что они разделяют ее неуверенность. Но она могла сделать лишь то, что ей представлялось правильным.

Кадия вынула меч из ножен. Глаза меча, все еще окаймленные сверкающими блестками — даром цветка, были широко раскрыты. Она крепко взяла меч за обломанный конец и повернула глазами к стене.

Из них вырвался единый силовой луч, и девушка почувствовала так хорошо ей знакомое истечение энергии. Там, где луч ударил в стену, расширялся круг света, превращаясь в колышущуюся световую занавесь.

Кадия, не сводя взгляда с этого круга света, шагнула вперед. Наступил решающий миг. Каменная преграда исчезла. Перед ней открылась дверь.

Девушка запечатлела ее в памяти. Опять головокружение, ощущение, что ее насильственно оторвали от всего надежного и знакомого. И вновь — подземное помещение, куда они проникли по следу служителя Варма. Прямо перед ней — один занеся копье, другой — прижимая духовую трубку к губам — стояли Джеган и Смайл, а позади них Салин чертила в воздухе магические знаки.

Увидев ее, они не обрадовались. Кадия ощутила только опасливую настороженность. Тут она вспомнила, что новый шлем закрывает лицо, и поспешила поднять забрало.

— Пророчица! — приглушенно, но радостно воскликнул Джеган. — Но… — Его глаза широко раскрылись от удивления. — Ты пропала. И вернулась. В новых доспехах…

— Надолго я пропала, Джеган? — Она помнила, как долго отсутствовала — ровно столько дней, сколько пальцев на руке. Неужели эти трое так и простояли тут все это время?

— Надолго? Я едва успел бы освежевать молодого хорика, — ответил он.

— Но нет же! Миновали дни! — По спине Кадии пробежала холодная дрожь. Что говорили те? Будто в месте их обитания времени нет?

Но ведь вернуться сюда могла не только она!

— А ходячая смерть? А прислужник Варма? — спросила она поспешно. — Он тоже вернулся? Трое оддлингов покачали головой.

— Только ты, Пророчица. И отсутствовала ты совсем недолго, а не дни, как тебе кажется.

Она оглянулась через плечо на стену, сквозь которую прошла. Значит, она выиграла немножко времени, ее времени. Тот еще не вернулся!

— А скритеки? — осведомилась Кадия.

— Тоже не возвращались, — ответил Дже-ган. — Салин установила предупредительную защиту, и ее ничто не нарушало.

Вновь им улыбнулась удача. Девушка погладила фляжку, надежно закрепленную на поясе. Впереди их ждал долгий путь, и необходимость пробиваться к цели силой означала бы промедление, если не полный проигрыш.

— Королевская дочь, что ты нашла там? — спросила Салин.

— Тех, кто некогда правил здесь. Благороднейших Исчезнувших.

— И они окажут нам помощь? — Ведунья посмотрела на стену.

— Какую смогут, — ответила Кадия. — Но сюда они к нам не придут. И будет лучше уйти отсюда, пока не вернулся тот. С собой он принесет порождение Черной Силы. Поторопимся!

Она уже подошла к панели, скрывавшей потайной ход. Остальные последовали за ней без дальнейших расспросов. Вновь лестница, но теперь они спускались. Неказистый плот, на котором они приплыли к ее подножию, находился в том же положении, в каком они его оставили. Ноздри трех оддлингов расширились. Кадия поняла, что они пытаются уловить запах скритеков. Но если эти чудовища и знали про потайной ход, они очень давно им не пользовались.

Вновь они забрались на неуклюжий плот и поплыли обратно. Кадия внимательно следила за тенями вверху: не выдаст ли себя каким-нибудь движением гигантский паук, чью паутину они прорвали. Однако они проплыли под ее остатками без всяких помех.

Кадия не расслабилась, и когда они вплыли под сумрачные арки корней. Ведь они все еще находились в краю колючих зарослей и чудовищ — Ей не верилось, что удача им не изменит. Небо затягивали тучи, но дождя не было.

К вечеру они добрались до места их ночлега возле зловещих развалин башни. В пути они не разговаривали: слишком велико было напряжение. Спутники Кадии, очевидно, разделяли ее тревогу. Однако ее, кроме того, мучило нетерпение. Скорей бы обрести помощь, в которой они так нуждались!

Теперь их подстерегала новая опасность. Вернее, старая, но усугубившаяся. Зараза, посеянная служителем Варма, продолжала распространяться, и им приходилось соблюдать величайшую осторожность, обходя омерзительные желтые пятна. Уже совсем смерклось, но, к счастью, смрадные пятна предупреждали о себе свечением. Однако разлагающаяся растительность лишала их возможности идти напрямик, вынуждала часто искать обход. А затем они вышли к непреодолимой преграде — стене колючих зарослей. Здесь тлением были поражены самые шипы, которые покрылись шишками, точно гнойниками. На глазах Кадии они лопались и выбрасывали крохотные капельки зеленоватой жидкости, которые парили в воздухе, готовые поразить и разъесть все там, куда их занесет ветер.

Она вынула меч. Да, она вновь обессилит на время, но выбора нет. Глаза меча так и оставались открытыми с тех пор, как она покинула

Храм Цветка, Не Знающего Времени. И даже казались ярче из-за сверкающих блесток по краям век.

Кадия напрягла волю. Верхнее око вновь, как тогда, когда отворило стену-дверь, послало режущий луч, с которым тотчас сплелись лучи из остальных двух. Секира блеска рубила гниющие заросли, и Кадия двигала ею из стороны в сторону, точно сражаясь с вооруженным врагом.