Звонит Яков Аким, зовет на похороны своего друга, литературоведа Владимира Павловича Александрова.

– Лицо у Володи не изменилось совершенно, – сказал Яша. – Как будто бы задремал. Ты, наверно, не любишь на похороны ходить…

– Ну почему? – ответила я. – Люблю…

В эти грустные дни кто-то позвонил Лидии Александровой и спросил:

– А Володя близко?

– Нет, – ответила Лидия Ивановна, – он очень далеко…

В каминном зале на ужине в честь премьеры фильма Отара Иоселиани In vinо veritas к Якову Лазаревичу, в прошлом завсегдатаю ЦДЛ, подняв бокал, обращается директор ресторана Алёшечкин Гена.

– Вам, старым писателям, – провозгласил он, – нужно больше ходить в ресторан. Вы куда-то все подевались, а молодежь не умеет общаться. Учить надо молодежь, как на все реагировать. Будьте живы!!!

– Если бы ты знала, – сказал мне Яков Аким, – пока я тебя ждал в фойе, сколько рук я перепожимал и скольким людям пришлось мне сказать, что я их помню!..

Леокадия Либет, редактор издательства “Детская литература”:

– Молодых у нас сейчас очень много: и старых молодых, и новых!

У Леокадии Яковлевны был удачный неологизм: “непьющиеся”.

– Почему камень падает на землю? – спросила я маленького Серёжку, вычитав только что этот вопрос у Шопенгауэра.

– А как отвечать?

– Можешь научно, можешь философски или поэтически.

– Камень падает, потому что ему этого хочется.

Я открыла книжку и прочитала ему ответ Шопенгауэра:

– “Он хочет этого”.

Мы помолчали.

– …Ну, теперь вы меня будете уважать еще больше, – важно сказал Сергей.

В клубе собаководства на смотре сеттеров нашему Лакки дали пятое место.

Лёня спрашивает:

– Как так? Я не понимаю: в чем дело?

– У него грудь неразвитая.

– У нас у всей семьи такая грудь, – говорит им Лёня. – Видели бы вы мою жену…

– Я поняла, как можно проводить Лакки в метро, – сказала Люся. – Надо надеть черные очки, взять палочку…

– …И ружье, – добавил Лёня. – Будет картина: “Слепец идет на охоту”.

Наш Серёжка полетел в Лондон. Ни звонков, ни сообщений. Хотя пора бы. Мы позвонили в справочную, узнали телефон – за шестьдесят рублей. Дозвонились в Шереметьево, а нам отвечают:

– У нас пока нет никаких сведений, не видно самолета – значит, улетел. А сел он в Лондоне или нет – не знаем порой до тех пор, пока он не прилетит к нам обратно в пять часов утра. А как узнать? Никак.

Неожиданно к маргиналу Лёне Тишкову обратился незнакомый интеллигентный человек – Алексей Яблоков, главный редактор популярного журнала Men’s Health, и попросил его за хороший гонорар вести рубрику “Фантастические миры, связанные с медициной”.

Лёня засучил рукава, и вскоре вышел номер с его рисунками. На обложке журнала красовалась фотография накачанного мужика с голой грудью, а под ней крупным шрифтом: “Как уложить в постель пятерых за одну ночь?”

– В кои-то веки пригласили в глянцевый журнал, – сказал наш сын Сергей, – и такая пошлость на обложке.

– Иди кашу ешь! – браво крикнул Лёня с кухни, помешивая геркулес. – А то и одну не сможешь уложить!

В Париже весна, цветут лавровые вишни, источая запах черемухи, расцветают каштаны! В Гран Пале открылась выставка “Луна. Путешествие реальное и воображаемое”. Всё о Луне – как поэты с художниками веками воспевали Луну, очарованные ее светом. На афише – Марк Шагал, в залах – Эдуард Мане, Сальвадор Дали, Уильям Кентридж, скульптор Канова с пастухом Эдимионом, в которого влюбилась Луна… Куинджи – “Луна над Днепром”, Ларионов, Крамской – “Русалки под лунным светом”… И тут же – мой Лёня Тишков со своим месяцем сияющим и фотографиями “Частная луна” в зале с Джун Пайком, Таррелом, Полем Дельво и Жоаном Миро. В общем, когда мы с Лёней стали пробираться на фуршет, на дворцовом контроле просто не поверили, что участник этой заоблачной выставки рвется хлопнуть рюмку по случаю ее открытия. Только заступничество куратора из Лувра позволило нам вкусить лунных коврижек, приуроченных к столь грандиозному космическому вернисажу.

В Le Monde – самой главной французской газете – вышла статья о выставке La Lune, где из всех чудес в Гран Пале напечатали именно фотографию Лёни: на голубой лодочке с ясным месяцем плывет он по родному пруду в уральском городке Нижние Серги. А что? Куинджи родом из Мариуполя, Шагал из Лиозно, Дали из Фигераса. А Лёня Тишков свой месяц хранит на чердаке деревянного дома друга детства Вити Кривошеева на Урале. Как-то под вечерок они уплыли вверх пруда и там, на краю уральской ночи, зажгли луну.

Поверит ли Витя, что сергинская луна засветилась не только в Le Monde, но и в Figaro? И как поведать об этом само́й луне, что прячется от редкого апрельского солнца под крышей домика, затерянного в заснеженных уральских горах?

– Как вы можете с Лёней жить в таком районе – Орехово-Борисово, кто там живет вообще? – воскликнул художник Андрей Басанец.

– Мудрецы и отшельники!.. – отвечаю беззаботно.

– Там уголовники только живут.

– Ты никогда не был и не говори…

– Мы с Лёней редко видимся, – однажды заявил Басанец, – но, если мне скажут: Тишков на Северном полюсе пропал, я сразу кинусь его искать с экспедицией.

Лёня вспоминал эти слова Андрея, когда нашу шхуну затерло во льдах у берегов Шпицбергена, – верил, что его Басанец спасет.

Меня пригласили в Кремль – на обед, который устроили участникам фестиваля “БиблиОбраз” в Георгиевском зале. После обеда участникам застолья предложили в качестве сувенира взять домой меню. Я подарила его папе Льву. Он звонил родственникам и зачитывал это меню, пока я не отобрала и не спрятала.

– А где меню? – огорченно спрашивал Лев. – А то в него хорошо заглядывать, когда проголодаешься, и радоваться, как ты тогда хорошо покушала.

Анекдот от Аллы Боссарт.

Во время спектакля в зрительном зале раздается голос:

– Есть в зале врач?

– Есть.

– Коллега! Почему мы должны смотреть эту херню?

Моя подруга Олеся Фокина, режиссер и сценарист документального кино, помимо множества почетных премий и наград, в один и тот же год получила премию “Золотой орел” и премию “Ника”. Поздравляя Олеську, я отметила, что столь крупные награды – это огромный стресс и нагрузка на нервную систему, так что сейчас ей надо больше гулять и правильно питаться.

– Ты что, – она удивилась, – получала такие большие премии и поэтому знаешь?

– Никогда! – ответила я. – А помнишь, в фильме “Монолог” Маргарита Терехова спрашивает у артистки Ханаевой: “А вы любили когда-нибудь?” – “Нет, – она отвечает. – Но я столько об этом слышала…”

Отец Лев переболел в детстве корью и стал очень плохо слышать. Это ему не помешало окончить МГИМО и защитить кандидатскую диссертацию, поскольку он научился читать по губам. Мне было шесть лет, когда папа решился на операцию, одну из первых в Москве, по пересадке кожи – с пятки на барабанную перепонку.

– Меня привезли в палату, – он рассказывал, – и я услышал страшный грохот африканских барабанов: БОМБОМБОМБОМ. Я испугался и спросил: “Что это?” А мне ответили: “Это идет дождь”.

Евгений Монин:

– Как-то в Крыму захожу к себе в домик, который я снимал, вдруг вижу на стене существо размером с огурец, поросшее шерстью. В дверь задувал ветер, и шерсть шевелилась на нем. Некоторое время мы глядели друг на друга, потом ему надоело, и оно упало, как кафедральный собор. Я закрыл дверь и пошел ночевать к друзьям. Потом мне встретилась хозяйка и спросила, куда вы подевались? Я ответил, что я у друзей, но это никак не скажется на оплате. И рассказал ей об этом звере. На что она воскликнула: “Так ведь это мохнатка! Она и мухи не обидит!..”