На ближайшие два года карьера Уофера затерялась в запутанных закоулках и обходных путях юстиции XVII века с ее обвинениями, контробвинениями и полуправдой. Из Джеймстауна текли потоки писем в двух направлениях: виргинским властям и в Лондон, министру торговли и плантаций, представлявшему короля. В этих письмах виргинский адвокат добела отмывал своих клиентов. Рейд в Южное море трактовался как «несколько лет, которые заключенные провели в Южном море», а жирный кус награбленного у испанцев добра стал «некоторым количеством серебра». Флот, утверждали они, нанес троим честным гражданам огромный ущерб: они были несправедливо задержаны и незаконно заключены в тюрьму. В ответ адвокат флота сильно перегибал палку и еще более раздражал виргинский суд своим нахрапистым тоном. Затем, на их удачу, утонул капитан, выступавший главным свидетелем против буканьеров, и столь же неожиданно скончался испанский посланник, собиравший свидетельства против буканьеров и настаивавший на их казни. Сочетание удачи и умело смазанных колес правосудия помогло троим буканьерам выбраться на свободу. В начале лета 1689 года их освободили из джеймстаунской тюрьмы, на условии, что они останутся в Виргинии на положении подозреваемых. Ровно через год они были освобождены от всех обвинений и обеспечены деньгами для проезда в Англию. И, наконец, величайшая победа: буканьеры осаждали суд, пока по приказу короны им не вернули их неправедно нажитое добро. Любопытно, однако, что часть монет и посуды приблизительно на триста фунтов были удержаны, и приказано было «использовать эти деньги на строительство в Виргинии колледжа или иного благотворительного объекта, как распорядится король». Добрым следствием этого каприза королевской щедрости, стал, вполне возможно, колледж, построенный на реке Йорк — «колледж короля Вильгельма и королевы Марии». Однако к тому времени Лайонел Уофер благополучно вернулся в Англию и выступил в той же роли, как до него Томас Гейдж. Корабельный врач написал книгу о своих приключениях, и свежая история о Золотых Антилах вызвала в Европе новый припадок оптимизма по поводу Карибского моря.

Лайонел Уофер вернулся в Англию в 1690 году, пробыв в Новом Свете почти одиннадцать лет. За это время Якова II сменил на троне Англии Вильгельм III, чье стремление к равновесию сил в Европе снова ввело Англию в европейскую политическую игру. Но в то время как голландец Вильгельм не покладая рук трудился, чтобы ограничить власть Людовика XIV, короля Франции, далеко не все подданные разделяли его устремления. Внимание их короля все более поглощали дела за Проливом, а взгляды многих видных членов торгового сословия устремлялись дальше, к плантациям в Америках и на Антилах и к торговле с Африкой. Мысль о новых колониях вызывала у этих купцов куда больший энтузиазм, нежели идея военных и политических авантюр в Европе. Им требовалась выгодная торговля, а не финансовая война; и, направив свою энергию на поиски новых путей к расширению заморской коммерческой империи, они вновь заинтересовались потенциалом Золотых Антил.

Но среди самих торговцев не было единства. Были счастливчики, заседавшие в советах уже существующих торговых компаний, в особенности — богатой Ост-Индской компании, и их вполне устраивал статус-кво. Одно плавание одного корабля компании приносило порой стопроцентную прибыль; торговые привилегии и прибыльные монополии охранялись королевскими хартиями; и они больше стремились к расширению дела, чем к резким переменам. Против них выступали купцы, оставшиеся на окраинах богатых торговых угодий и не допущенные к дележу огромных доходов от заморских владений, поскольку они не принадлежали к компаниям-монополистам. Кое-кто из этих аутсайдеров делал деньги на мелких независимых торговых предприятиях, однако они не желали оставаться на периферии национальной торговли и полагали, что в заморской коммерции хватит места на всех. И они стремились сокрушить монополии своих соперников. Самый сочный плод, несомненно, представляла собой торговля с Индией и Дальним Востоком; но к торговле с восточной Индией их не допускали, и наиболее предприимчивые купцы находили, что Вест-Индия является достойной заменой. Они проповедовали доктрину, что сокровища Золотых Антил едва затронуты. Пресса начала кампанию против старой устоявшейся системы торговли, и новые пришельцы угрожали разрушить прежнее здание. Но в 1690 году никто еще не знал, где и когда грянет взрыв. Возвращение никому не известного врача-буканьера с безлюдного Панамского перешейка помогло определить время и место прорыва.

Конечно, вопросы высшей торговой политики не имели прямого отношения к Лайонелу Уоферу. Он почти не соприкасался с учредителями торговых кампаний и купцами, бесконечно обсуждавшими торговые планы в лондонских кофейнях. Его, как и Дэвиса и Хингстона, куда больше интересовал неотложный вопрос, как вернуть свое добро, попавшее в руки английских властей. Когда, после двух лет непрерывных прошений и тяжб, суд наконец вынес решение в их пользу, Уофер внезапно исчез из виду. Это было тактическое отступление: теперь, когда у него хватало средств, чтобы жить в умеренном достатке, не стоило раздувать свой успех. Флот отнюдь не радовало, что награду вырвали у него из рук, и адмирал сэр Роберт Холмс, командующий антибуканьерской эскадрой, лично проявил интерес к этом делу. У адмирала были связи при дворе, и он вполне мог добиться возобновления процесса. А потому Уофер держался в тени, и хотя точно не известно, где он поселился, возможно, он проживал в Уоппинге, где собралось много экс-буканьеров, или близ него. Население Уоппинга представляло собой необыкновенно живописное общество. Здесь были отставные моряки, бывшие лесорубы с побережья Кампече, буканьеры, вернувшиеся к профессии обычных моряков, контрабандисты по совместительству, беглые кабальные рабочие, тайком пробравшиеся на родину, бывшие корсары и всякий сброд, тосковавший по прежней жизни и охотно бравшийся при случае попиратствовать или провезти контрабанду. В сущности, Уоппинг представлял собой паноптикум наиболее романтичной стороны заморской экспансии Англии, и, вполне естественно, лондонские издатели вскоре открыли здесь залежи необыкновенных воспоминаний.

В то время на пике популярности была «История» Эсквемелина, и издатели жадно ловили свой шанс. В Уоппинге и других местах обитания возвратившихся буканьеров издатели и составители записок рылись в богатейших источниках сырого материала, который даже слишком охотно предоставляли им буканьеры. Рассказы приносили экс-буканьерам небольшой дополнительный заработок, причем им так льстил интерес издателей, что они, повествуя о своих приключениях, обычно слегка преувеличивали собственную важность. Также вполне понятно, что излюбленным рассказом была история первого рейда через перешеек на Тихий океан, и об этом рейде написали не менее семи отчетов. Одни были сильно приукрашены в расчете на быструю продажу, другие представляли собой просто дневниковые записи людей, принимавших участие в рейде, а одна наиболее популярная версия вышла приложением к книге Эсквемелина как типичный случай буканьерства. Но самым широким успехом у читателей пользовался отчет, попавший в книгу, лишь мельком касавшуюся этого рейда, — труд, озаглавленный «Путешествие вокруг света» и написанный старым знакомым Уофера, Уильямом Дампиром.

Напомним, что Уофер в последний раз виделся с Дампиром в Тихом океане, когда оба плавали на корабле «Бачелорс делайт». Они расстались в конце тихоокеанского рейда, и по тому, что эти двое встретились четыре года спустя в Лондоне, можно судить, насколько тесно было общество английских путешественников XVII века. За это время Уофер обогнул в восточном направлении мыс Горн и провел время в виргинской тюрьме, а Дампир добрался до дома, путешествуя вокруг Земли в обратном направлении. Оба оказались в Англии в течение одного года.

Имелось и другое, довольно необычное, сходство между Лайонелом Уофером и гораздо более известным Уильямом Дампиром, и сходство это существенно для истории Золотых Антил. Оба были неутомимыми путешественниками, и дороги их пересекались на удивление часто: в Виргинии, на Ямайке, где они трудились на соседних плантациях, в Тихом океане и на Дарьенском перешейке. А главное, оба вынесли из своих странствий примерно одинаковые впечатления от Антил. По этой причине их отчеты о Вест-Индии, опубликованные в Англии, подтверждали друг друга с поразительной точностью, что придавало им большую весомость. Сходство между записками не было простым отражением того факта, что оба описывали одни и те же тропики. Скорее, оно происходило от странного сродства темпераментов обоих путешественников. И Дампир, и Уофер были на редкость флегматичными людьми, смотрели на мир прагматично, и потому все, что они видели и описывали, казалось почти осязаемым. Быть может, Дампир более романтичен и мечтателен; но и он, и Уофер имели одинаковую точку зрения на Антилы и в своих записях представляли эти места наделенными изрядным потенциалом для коммерции.