Британия отняла у Франции остров силой во времена Кромвеля и создала там огромные сахарные плантации, ввезя для работы туда несколько тысяч ирландцев. Кромвель только-только начинал свою жестокую попытку завоевания Ирландии, и в попытке истребить ее уроженцев он приказал вывезти на Барбадос тысячи ирландских мужчин, женщин и детей.

В связи с избытком крепких рабочих правитель Барбадоса Дэниэл Сирл охотно пошел навстречу просьбам англичан — владельцев плантаций с других островов, таких как Монсеррат и Сан-Микилон, и отправил рабочую силу туда. Многие из несчастных ирландцев были перевезены на эти мелкие островки и обустроились там сами собой, таким образом ирландский оставался основным языком на Монсеррате вплоть до девятнадцатого века.

После реставрации династии Стюартов Англия уступила Сан-Микилон Франции, которая начала ввоз своих собственных рабов из Африки. Многие из них сочетались браком с индейцами и белыми, в том числе с оставшимися ирландцами. Однако Франция потеряла остров опять в суматохе Французской революции, а в 1815 году оспариваемая территория была признана Британским владением и островное население, теперь в основном африканского происхождения, стало стабилизироваться. Туземные карибские индейцы уже были депортированы на остров Роатан, где их вымирание при известных обстоятельствах продолжалось.

Сан-Микилон, с населением едва ли в двадцать тысяч, стал независимым от Британии в начале 1970 года, пережив за эти годы экспорт сахара, хлопка, бананов и кокосов. Стив был заинтригован тем, что остров был совсем недавно оставлен Британским Содружеством и стал тем, что пренебрежительно зовется «банановой республикой».

Для Джун Ламберт вся эта информация была новостью. Ее родители эмигрировали с Сан-Микилона в начале 1950-х годов, и она родилась и выросла в Лондоне.

Теперь ей показалось странным, что ее родители едва говорили о Сан-Микилоне, а сама она никогда не надоедала им вопросами на эту тему. Она никогда не чувствовала родственной связи с уроженцами Вест-Индии.

Когда ей было девятнадцать и ее родители погибли в автокатастрофе, она стала сожалеть о том, что так мало знала о своем происхождении. Но эти чувства довольно быстро утихли после того, как она закончила колледж и пошла работать.

Она стала социальным работником местного муниципалитета и несколько лет спустя встретила Стива Ламберта, флегматичного англичанина с западной части страны, который был репортером местной газеты, Через несколько месяцев они поженились.

Женитьба пробудила у Джун интерес к своему происхождению, а теперь Стив настаивал на том, что они должны поехать в отпуск в Вест-Индию.

Таким образом, большой самолет снижался над Тринидадом. Джун с трудом могла поверить, что вскоре увидит родину своих родителей. Все, кажется, произошло так стремительно. Письмо от Даувиля, известие о том, что она имеет бабушку и, кажется, богатую бабушку, банковский чек, который прошел долгий путь, чтобы возместить их расходы, поспешные сборы, перелет через Атлантику и теперь — теперь она вот здесь смотрит вниз на высушенный на солнце остров Тринидад. Это казалось таким невероятным.

— Сейчас мы прибудем на остров, — объявил одетый в белый жакет стюард, указывая сквозь иллюминатор.

Стив искоса взглянул в неподвижные голубые воды, за которыми начинался легкий тропический туман. Тем временем самолет начал заходить на посадку и Стив смог различить внизу покрытые зеленью холмы, поднимающиеся круто из воды.

— На Сан-Микилоне нет гавани, — объяснил стюард тем временем, как Стив и Джун начали собирать свой багаж. — Вокруг побережья слишком большое мелководье.

— Как же мы доберемся до берега? — спросила Джун.

— Судно ляжет в дрейф примерно в ста ярдах от берега и пассажиры совершат прогулку на лодке. Это проще, чем высаживаться на берег с борта самолета.

Стив поблагодарил стюарда и сунул ему в руку чаевые. Стюард усмехнулся, поднес руку ко лбу в шутливом салюте и повернулся к другим пассажирам, сообщая им информацию.

Джун недовольно надула губы.

— Держу пари, что он сколотит себе состояние на таких, как мы.

В Порт-оф-Спейне они обнаружили, что еженедельная паромная служба до Сан-Микилона закрылась рано утром.

Хотя оба они были измучены перелетом, остаток дня супруги провели, исследуя разноликие улицы морского порта, и закончили в ресторане, который специализировался на местных горячих блюдах, в то время как тихий оркестр наигрывал какие-то ритмичные мелодии.

Паром оказался судном на подводных крыльях, так что дальнейшее путешествие от пристани было плавным и скорым.

Вместе с другими пассажирами они с любопытством смотрели с палубы на приближающийся Сан-Микилон. Судно на подводных крыльях оказалось в довольно-таки широком заливе, по берегам среди густой зелени виднелись полоски белого песка.

С одной стороны залива стояло целое скопище белых домиков, тесно налепленных на береговом склоне. Густая зеленая листва, поднимающаяся среди множества сопок, производила на Стива и Джун должное впечатление. Но доминирующим над всем этим пейзажем, тянущимся на несколько миль, был высокий горный пик, над которым висела шапка белого дыма, словно одинокое облако встало на якорной стоянке на вершине горы.

С противоположной стороны залива к ним направились две гребные лодки. Обе были полны людьми. Очевидно, в них находились отъезжающие путешественники. Через некоторое время прибывающие на остров уже грузились вместе со своим багажом на лодки, которые снова оказались так тесно набиты, что Стив уже начал опасаться как бы они не перевернулись.

В отличие от парома с его парусиновым навесом и воздушными кондиционерами возле глубоких пассажирских кресел, в лодке горячее карибское солнце ударило Стива с такой лютостью, что у него перехватило дыхание. Пот покатился по его лбу. Лодки медленно приближались к берегу и наконец, достигнув широкой каменной набережной, мягко ткнулись против ступенек лестницы Ухмыляясь, двое лодочников спрыгнули на набережную и привязали лодки Затем они начали помогать пассажирам высаживаться.

Стив и Джун стояли, удивленно оглядываясь вокруг. Сан-Микилон оказался совсем не таким, как они предполагали. С одной стороны залива было скопление набережных к пристаней, напротив которых были пришвартованы парусники, имевшие небольшую осадку, В стороне от этих причалов растянулся пестрый фруктово-овощной и рыбный рынок, полный шума, толкотни и суеты. Позади него, похоже, начинался порядочных размеров город. Звуки музыки — живой, ударной, карибской музыки — заполнили воздух. Сцена была живой и красочной.

Стив получил багаж, и они зашагали вдоль набережной к барьеру, преграждавшему вход в город, Остальные пассажиры уже образовали очередь перед столом с надписью «Паспортный и таможенный контроль» как на английском, так и на французском языках, Стив улыбнулся Джун. Конечно, ведь Сан-Микилон был независимым государством, Они терпеливо дождались, пока мужчина в слегка неряшливой белой униформе уселся за стол и начал всматриваться в паспорта, которые ему предъявлялись для проверки, Далее, за другим столом, второй человек в униформе досматривал багаж. Наконец-то подошла и их очередь и Стив предъявил документы должностному лицу. Тот изучал их тщательно и медленно.

— Вы родились в Англии? — резко спросил он вдруг, посмотрев на Джун.

— Да.

— А ваши родители, где родились они? Не в Англии?

— Нет, — ответила девушка, слегка озадаченная вопросом таможенника. — Они оба родились на Сан-Микилоне.

Чиновник скривил губы, словно ответ вывел его из равновесия.

— Когда они покинули Сан-Микилон?

Джун нахмурилась.

— Я не знаю точной даты; думаю, где-то в 1952-1953 годах.

Чиновник вздохнул так, словно ответ принес ему облегчение.

— Ваш муж и вы приехали в отпуск?

— Совершенно верно, — вмешался Стив, почувствовав легкое раздражение от подозрительного тона чиновника. Стив всегда чувствовал неприязнь к бюрократам.