На лавочке перед третьим подъездом сидели рядком и грелись на мартовском солнышке неподвижные старухи в шубейках. Поджав губы, они с неодобрением смотрели на приближающегося Алексея. Как всегда, он прошел мимо них, не поздоровавшись. Был обидчив. Хватит! Поприветствовал однажды – так они даже и головы не повернули…

Колодников взбежал на крыльцо, взялся за ледяную ручку входной двери…

– Щашливчик… – шаркнуло тихонько за спиной, как по наждаку, и Алексей обернулся, оторопев.

Старухи по-прежнему смотрели на него, храня неприязненное молчание. Губы у всех поджаты совершенно одинаково – так что поди пойми, кто из них подал голос.

Послышаться, вроде, не могло… Немигающие совиные глаза старых гарпий почему-то смутили Алексея настолько, что он поспешил отвести взгляд и нырнул в темный тамбур подъезда, где принялся нервно тыкать в кнопки кодового замка. Прошамканное с тяжелой завистью слово явно не было обрывком предыдущего разговора и, как ему показалось, имело прямое отношение к событиям нынешней ночи. Вспомнилась кстати смутная личина, выплывшая, как медуза из глубины аквариума, к черному оконному стеклу. «Щашливчик…» В чем же это он «щашливчик»?.. В том, что мало досталось? Меньше, чем хозяину серой «Волги»?..

Где только ни жил Алексей Колодников, но ни в одном дворе не встречал он столь древних старух – и в таком избытке. Прямо заповедник какой-то! Память огненных лет… А почему бы и нет, кстати? Вполне возможно, вдовы тех самых чекистов, шлепнутых еще достославным Лаврентием Павловичем…

Нет, но почему «щашливчик»-то? Да еще, главное, с такой ненавистью… В искреннем недоумении Алексей поднялся к себе на второй и отпер дверь.

С порога его никто не приветствовал. В кухне трещало масло на сковородке. Не раздеваясь, Колодников заглянул для начала в большую комнату и нашел ее вызывающе неприбранной. Широкое супружеское ложе было разворочено, как от прямого попадания снаряда… Сама Александра Дмитриевна еще изволила почивать. На смятой подушке лежала текстом вниз раскрытая сиреневая книжица в мягкой обложке. Блеснуло вытисненное золотом название – «Мертвых не судят».

«Повешусь, – с привычным тупым отчаянием подумал Алексей. – Сил моих больше нет…»

На журнальном столике под торшером разлеглись две пухлые стопки бумаги, причем отдельные листы были умышленно из них выдвинуты на треть. Подошел, посмотрел. Та-ак… Частное издательство, на которое сейчас работала Александра, надо полагать, скурвилось окончательно. Испещренный корректорской кабалистикой серый прямоугольник текста был в трех местах прорублен махонькими иллюстрациями, на которых схематично нарисованные человечки делали друг с другом что-то весьма интимное. Поначалу Алексей наивно решил, что на картинках изображены различные способы возвращения к жизни выловленных из воды утопающих. Так вот, ни черта подобного!.. Кого сейчас колышет спасение на водах? Тонешь – тони! Человечки на картинках, понятно, занимались любовью…

«Необходимо помнить, что у женщин, в отличие от мужчин, половые органы как бы разбросаны по всему телу», – изумившись, прочел Колодников первую фразу. Эк его! Не иначе кто-нибудь из местных врачей разродился пособием для молодых супругов…

Вернувшись в прихожую, он скинул туфли, определил куртку в шкаф и двинулся прямиком на кухню. У плиты возвышался голый до пояса Димка и, жутко пошевеливая пластами спинных мышц, жарил себе глазунью.

– До двух часов ночи всякую дурь читает, спать не дает, – наябедничал в сердцах Алексей, непонятно что имея в виду: то ли детектив, то ли корректуру. – А теперь вот дрыхнет полдня…

– Твои проблемы… – проскрипел Димка, не оборачиваясь.

Колодников ждал, что сынуля хотя бы спросит о причинах его утреннего отсутствия, но, надо полагать, никому это было неинтересно.

– К судмедэксперту ходил, – сухо сообщил он тогда.

– Чего это ты?..

– Да подрался вчера в арке…

Димка отставил сковороду на незажженную конфорку и, обернувшись, уставился на отца.

– Ты-и?..

– Да напало хулиганье какое-то… – объяснил тот, открывая холодильник и сосредоточенно оглядывая скудное его содержимое. – Отбиваться пришлось… А эскперт – скотина! Синяки ему, видишь ли, подавай… Что ж мне, морду им надо было нарочно подставлять?

– А ну-ка покажись… – все еще недоверчиво попросил Димка.

Алексей захлопнул дверцу холодильника и предъявил неповрежденную физиономию.

– Да нету там, нету ничего! – бросил он с досадой.

– А как это ты?..

– Уметь надо…

Димка моргал и хмурился. Ну ни фига себе! Оказывается, родитель-то его лишь представлялся лохом, а сам – гляди что творит!..

– У меня вот тоже вчера ночью… – приревновав, видать, к отцовской славе, сердито сказал он. – Сидим с Серым, никого не трогаем… Ларек закрыли, ставень – на болт, взяли бутылку сухого – сидим, базарим… Потом слышим: кто-то ломом по дверце скребет… Серый спрашивает: «Кто?» Сам-то здоровый (в одном зале качаемся), а голосок – как у девчонки… А тот снаружи басом: «Сейчас увидишь!..» И лом уже просовывает… Ну мы вдвоем за кончик ухватились – ка-ак дернем…

– И выхватили? – с интересом спросил Алексей.

– А то нет! Выскакиваем – пусто… – Димка вспомнил про яичницу и вновь водрузил сковороду на огонь. – А чего ты к эксперту ходил? Вырубил, что ли, кого?

Пришлось рассказать обо всем по порядку. Димка озадаченно хмыкал.

– Это Костик из второго подъезда, – сообщил он наконец сквозь зубы. – В свое крыльцо и вкололся… Живой хоть?

– Ну если на «скорой» увезли! Да еще с сиреной…

– Да с сиреной они и за водкой ездят… – резонно заметил Димка, открывая посудный шкафчик. – Сам виноват. Не фига было калымить по ночам…

Потряс сковородой – и глазунья послушно соскользнула в тарелку. А вот у Алексея так никогда не получалось – масла, что ли, мало наливал?..

Колодников снова открыл холодильник и нахмурился. За яйцами надо сходить… И кубиков прикупить бульонных… Можно было, короче, и не разоблачаться.

– Ч-черт… Зря я капитану про эту драку сболтнул… – в бессчетный раз подвел он итог и, вздохнув, прикрыл дверцу.

– А то нет, что ли? – уже с набитым ртом согласился Димка. – С ментовкой вообще лучше не вязаться…

Выйдя на крыльцо подъезда, Алексей был приятно удивлен отсутствием старух. Правда, вместо них на лавочке утвердился теперь электрик Борька, живущий этажом выше Колодниковых. Был он по обыкновению на взводе и, судя по всему, еще с утра. Обветренная небритая морда шла багрово-синими пятнами.

– Здорово, сосед! – приветствовал он Алексея. – Сядь, посиди…

Следует заметить, что Алексей Колодников особо дружеских отношений ни с кем из жильцов не поддерживал, поскольку с людьми сходился трудно и в разговоре предпочитал соблюдать дистанцию. Однако с электриком такой бы номер не прошел. Уклониться от напористого, не в меру общительного Борьки не удавалось еще никому. Стихийное бедствие, а не человек…

– Я в магазин… – сказал Алексей.

– Да на минутку! – взревел Борька, умоляюще выкатывая подернутые красными прожилками глаза.

Пришлось присесть.

– Ну? – спросил Алексей.

Борька опасливо оглянулся.

– Слышь… – просипел он, подаваясь к Колодникову и дохнув таким перегаром, что тому невольно припомнились его утренние блуждания по моргу. – Правду, что ли, врут? Будто ты это… тоже вчера не уберегся?..

– Кто сказал? – неприятным голосом осведомился Алексей. – Бабки, небось?..

– Ох, не любишь ты их!.. – широко ухмыльнувшись, то ли упрекнул, то ли одобрил хмельной электрик. – Я, брат, зна-аю, от меня ничего не скроешь… Вот о ком хочешь спроси – из жильцов! Бывает, человек еще сам о себе чего-то там не знает, а я уже знаю… Насквозь вижу, понял?..

– Я в магазин иду! – проникновенно сказал ему Алексей и даже предъявил пластиковый пакет.

– Да ладно тебе… – пристыдил его электрик. – Час еще до перерыва… Ты вот что лучше… Досталось-то сильно? С виду вроде как и не битый…