– Считай, что не битый, – хмуро признался Алексей. – Деру дал вовремя. Так, по затылку слегка огрели…

Борька отстранился и оторопело посмотрел на Колодникова.

– И все? – не поверил он. – Так ты что, вообще, что ли…

Тут он осекся, крякнул и некоторое время озадаченно крутил башкой.

– Мудрый ты… – изронил он наконец с некоторой даже завистью. – А я вот в позапрошлом году в травматологию загремел – как Костик…

– Что… тоже из арки? – опешив, спросил Алексей.

– А то откуда же! – Электрик заерзал, и глаза у него малость остекленели. – Слышь… – сказал он, сглотнув. – Там у меня в бендежке еще на донышке осталось. Пойдем примем. Чего ей там стоять!..

Борька уже не однажды пытался заманить Алексея на предмет выпивки в свою таинственную «бендежку» в подвале четвертого подъезда. Этой торжественной церемонии (в каком-то даже роде – посвящению) Борька, видимо, подверг – и давно – всех обитателей двора. Единственным неохваченным жильцом мужского пола, надо полагать, оставался Колодников. Обычно он отвечал электрику вежливым отказом, но уж больно интригующий на этот раз завязывался разговор. Колодников подумал, поколебался…

– Мне ведь еще на работу сегодня… – неубедительно молвил он.

– Тебе ж к четырем, – напомнил всезнающий Борька. – Да и что там пить-то? На донышке же, вот столько!.. – И, жалобно наморщив лоб, звероподобный электрик изобразил из правой руки подобие разводного ключа, настроенного на крупную гайку.

– Я ведь еще не каждого к себе приглашу… – радостно заливал он, пока они шли мимо мусорных ящиков, мимо временно осиротевшей серой «Волги» – к четвертому подъезду. – Один пить – не могу. Ну не могу – и все! Н-но… – Борька выкатил глаза и поднял корявый палец. – Только с хорошими людьми, понял? Взять тебя… Человек умный, образованный… в компьютерах секешь…

Навстречу, разбрызгивая сапожками снежную слякоть, пробежала крохотная девчушка с ярким рюкзачком за плечами.

– А-а, попалась? – возликовал электрик, страшно разевая щетинистую людоедскую пасть. – Кто вчера музыкалку прогулял? Смотри, мамке твоей скажу – она тебя живо кверху тыном поставит!..

– Ага! Щаз! – огрызнулась кроха, даже не остановившись.

– Видал?.. – посетовал Борька, кивнув вслед. – Ничего уже не боятся. Пороть-то некому…

– Сирота, что ли? – не понял Колодников и тоже проводил девчушку сочувственным взглядом. – Безотцовщина?..

– Да нет… – нехотя отозвался электрик. – Все есть. Отец есть, ремень есть…

– Так зачем же дело стало? – спросил Алексей, честно сказать, позабавленный странными словами электрика.

– А так… – уклончиво молвил тот. – Некому – и все.

Они вошли в подъезд и спустились по гулкой короткой лестнице, упершейся в железную дверь. «Бендежка» оказалась весьма обширным подвалом, пожалуй, чуть побольше Димкиной комнаты. Стены ее были почти полностью забраны сваренными из уголков стеллажами, на которых чего-чего только не валялось. В многочисленных выбоинах бетонного пола тускло мерцали металлические опилки.

– Садись, сосед… – Борька указал Колодникову на табурет рядом со слесарными тисками, сам же отомкнул ободранный сейф и поставил на окованную жестью столешницу пустую на три четверти бутылку водки.

– Старухи – не в счет, – изрек он что-то непонятное, продолжая сервировать верстак. Размел опилки, выложил кусок копченой рыбы на промасленном бланке, после чего наполнил всклень две приблизительно равные стопки, стеклянную и пластмассовую. – Они здесь уже сто лет живут… За сто лет любой дурак смекнет… – Тут он приосанился и развернул грудь пошире, чтобы виден был клинышек тельняшки. – За тех, кто в море, сосед!

Алексей выпил за тех, кто в море, и, кашлянув, закусил обрывком копчушки. Хотел вернуть беседу к загадочной Борькиной фразе насчет старух, раз уж тот сам завел об этом речь, но электрик успел заговорить первым. Как всегда.

– Да-а… – протянул он раздумчиво. – Вот так… Загремел, значит, в травматологию… Башка пробита – ладно. Бывает. Шпангоуты поломаны – тоже… Но у меня же там еще колотые раны на заднице обнаружили!.. А, сосед? Прикинул? Ко-ло-ты-е!..

Алексей моргал. Ход мысли электрика был ему, честно сказать, не совсем понятен. А тот вдруг замолчал и пытливо взглянул на гостя.

– Ты как вообще, Алексей Батькович? Куришь?..

– Вообще курю…

– А я – бросил, – доверительно сообщил Борька. – Годы уже, знаешь, не те, здоровьишко поберечь надо… Так что извиняй: захочешь подымить – дыми за дверью… А вот давай-ка мы лучше добьем ее, родимую… Чего ей здесь стоять?

С этими словами он разлил остаток водки и произнес еще один тост, тоже как-то там связанный с флотской тематикой. Затем опустевшая бутылка, стопки и даже промасленный листок с рыбьими костями стремительно канули в сейф, где и были заперты на ключ. Верстак вновь принял вполне рабочий вид.

– Ну вот… – удовлетворенно проговорил Борька, присаживаясь на второй табурет и смахивая последние улики. – А теперь слушай историю… Пришел это я однажды с работы, борща разогрел. Неженатый еще был, а жил на «алюминьке»… Разогрел, налил… И только это я первую ложку зачерпнул – влетает камень в форточку. И – бац! – точно в тарелку! Разбить, правда, не разбил, но морда, сам понимаешь, вся в борще. Кладу ложку, утираюсь, выхожу во двор (квартира в нижнем этаже была)… Перед подъездом бабушки сидят на скамейке, вроде как у нас. «Кто?» – говорю. Ну, они показывают… Я смотрю: идут два амбала, причем не спеша идут, будто так и надо. Я разозлился, догнал их – и давай мозги вправлять. Они послушали-послушали, потом обиделись, начали меня бить. А здоровые – летаю от одного к другому, только размахнуться успеваю… Потом думаю: нет. Этак они ведь меня совсем убьют. Побежал, короче… Они – за мной. Догоняют и бьют, догоняют и бьют! Я мимо бабок в подъезд – они за мной! Забегаю к себе – они за мной! Веришь? В квартиру вскочили – до того обиделись… А на стенке у меня тогда коврик висел и сабля… Ну, не турецкая, а такая, знаешь, чуть попрямее… Выхватываю саблю – и на них! Они – от меня! Два квартала гнал! Догонял – и в задницу колол… Хорошо еще дворами возвращался, а то бы точно в ментовку сдали. Иду ощеренный, в руке – сабля, с острия кровь капает… Прохожу мимо бабок, а они мне: «Ой, Боря, мы ж тебе не на тех показывали-то… Это мальчишки бросили…»

Борька замолчал и уставил на Колодникова мутновато-синие загадочные глаза.

– Погоди… – ошалело сказал тот. – Ты о чем рассказываешь – об арке или… Когда это было-то?..

– Да лет двадцать назад… Даже, считай, двадцать один… – На людоедских, слегка вывороченных губищах Борьки играло нечто этакое, что при иной внешности собеседника можно было бы назвать тонкой улыбкой.

– А в реанимацию ты когда попал?

– В травматологию, – сурово поправил Борька.

– Ну, в травматологию…

– В позапрошлом году…

– То есть ты хочешь сказать… – запинаясь, проговорил Колодников, – что они тебя чуть ли не двадцать лет искали, потом нашли, подстерегли в арке – и…

Электрик Борька ухмыльнулся.

– Не, не доперло… – посетовал он, с удовольствием разглядывая сбитого с толку Алексея. – Ну ничего, допрет помаленьку. Ты ж у нас умный… В компьютерах вон секешь…