Даже не вспотев, он пробежал две мили, лавируя в толпе гуляк, и наконец оказался возле украшенного стеклом и лепниной фасада Большого театра. У автоматических дверей стояло с полдюжины швейцаров в красных ливреях, которые кивали и улыбались спешащей на главное представление публике.

«Через заднюю дверь, — решил телохранитель. — И так всю жизнь».

Дворецки обошел здание, размышляя, как было бы приятно хоть однажды войти куда-нибудь с парадного входа. Возможно, в другой жизни, когда он станет слишком стар для занятия привычным ремеслом…

«Интересно, а сколько мне тогда будет лет? — подумал он. — Если задуматься, со всеми этими путешествиями во времени и волшебными исцелениями я и сам не уверен, сколько мне сейчас».

Подойдя к черному ходу, Дворецки выбросил из головы все мысли, кроме тех, что относились к предстоящему делу. Найти Джульетту, определить, в какую беду она попала, и решить проблему с минимальным побочным ущербом. До начала представления оставалось десять минут, поэтому, если немного повезет, он успеет найти сестру, прежде чем в зал набьется слишком много народу.

Охрану задних дверей обеспечивала только камера наблюдения. К счастью, это был всего лишь театр, а не конференц-зал курортного отеля, иначе у черного входа оказались бы бассейны, толпы туристов, играющий сальсу оркестр и штук шесть полицейских в штатском. А так Дворецки просто помахал камере, надежно прикрыв тем самым лицо, и проник в здание незамеченным.

За кулисами он не встретил ни малейшего сопротивления. Прошел мимо пары силачей в театральных костюмах, мирно потягивавших какое-то электролитическое пойло, но не удостоился с их стороны и взгляда — вероятно, они приняли его за одного из своих. Выглядел он большим и тупым, настоящим громилой.

Как и в большинстве театров, пространство за сценой пронизывали мили коридоров и узких проходов, не отмеченных на чертежах, которые Дворецки успел загрузить в свой смартфон из интерпедии Артемиса, где имелся сайт с любыми, когда-либо выложенными в Сеть чертежами, не считая украденных и опубликованных Артемисом лично. Спустя несколько неверных поворотов даже знаменитое умение Дворецки ориентироваться начало подводить хозяина, и у дюжего телохранителя возникло почти непреодолимое желание просто проломить несколько стен, проложив кратчайший путь туда, куда ему не терпелось попасть, а именно в гримерную артистов.

Когда Дворецки наконец добрался до гримерной, он успел заметить процессию выходивших на сцену рестлеров в костюмах из лайкры и шелка, похожую на хвост китайского дракона. Когда последний артист покинул помещение, барьер из мяса и мускулов в виде двух гигантских вышибал закрыл выход за кулисы.

«С ними я справлюсь, — подумал Дворецки. — Это несложно, но тогда у меня останется всего несколько секунд на то, чтобы найти Джульетту и вытащить ее отсюда, а сестра, насколько я ее знаю, затеет сложный и абсолютно бессмысленный разговор, прежде чем согласится уйти. Надо мыслить как Артемис, прежний Артемис, и спокойно разыграть партию. Малейший промах, и, скорее всего, нам обоим конец».

Снаружи донеслись восторженные вопли толпы, приветствовавшей появление борцов. Двойные двери приглушали шум, но в гримерной его было слышно лучше. Дворецки заглянул внутрь и увидел висевший на стене монитор, где отображалось все происходившее на ринге. Весьма удобно.

Гигант подошел к экрану и попытался отыскать сестру. Ага, вот и она, разминается в углу ринга, больше работая на публику, нежели для реальной подготовки. Если бы Дворецки видел в этот момент свое обычно бесстрастное лицо, то сильно удивился бы игравшей на губах нежной, почти мечтательной улыбке.

«Как же давно я не видел тебя, сестренка…»

Судя по всему, непосредственная опасность Джульетте не угрожала. Она наслаждалась вниманием зрителей, поднимала руки, добиваясь еще более громких аплодисментов, мотала головой, заставляя нефритовое кольцо на кончике косы выписывать в воздухе восьмерки. Публике она явно нравилась. Некоторые молодые мужчины размахивали над головами плакатами с ее изображением, а самые наглые даже пытались осыпать конфетти в виде сердечек. Дворецки нахмурился. Придется проследить за этими юными джентльменами отдельно.

Он позволил себе немного расслабиться, хотя со стороны это смогли бы заметить не больше пяти человек во всем мире. Дворецки по-прежнему находился в состоянии полной боевой готовности, но мог позволить признаться себе в том, что всю дорогу отчаянно боялся опоздать.

«Джульетта жива. И здорова. Вместе мы решим проблему, в чем бы она ни заключалась».

Затем он пришел к выводу, что находится в самом удобном наблюдательном пункте и лучше всего там и оставаться. Он отлично видел весь ринг и мог, если понадобится, оказаться рядом с сестрой буквально в считаные секунды.

Старомодный гонг возвестил о начале первого поединка. Джульетта высоко подпрыгнула и по-кошачьи ловко приземлилась на верхний канат.

— Прин-цес-са! Прин-цес-са! — принялись скандировать зрители.

«Любимица публики, — подумал Дворецки. — А как иначе?»

Соперница Джульетты явно играла роль главной злодейки в этом спектакле. Здоровенная баба с обесцвеченными волосами под ежик и в кроваво-красном костюме из лайкры.

Толпа неодобрительно засвистела.

Как и у всех борцов-лучадоров, лицо и нос гигантской соперницы Джульетты закрывала маска, завязанная на затылке колючей проволокой, которая, как подозревал Дворецки, на самом деле была пластиковая.

По сравнению с противницей Джульетта казалась куколкой, великанша явно превосходила ее. Ее личико под маской подутратило самоуверенность, и она обратилась за помощью в свой угол ринга, но в ответ стереотипный тренер в кепке, словно приглашенный со съемочной площадки «кино про реслинг», лишь равнодушно пожал плечами.

«А матч-то идет по сценарию, — понял Дворецки. — Никакой опасности».

Он придвинул к монитору стул, уселся и стал наблюдать за сестрой.

В первом раунде Дворецки ничего не встревожило. Потом, во втором, Джульетта оказалась слишком близко к сопернице, и та бросилась на нее с поразительной скоростью.

— О-о-ох! — выдохнула большая часть толпы.

— Сломай ее пополам, Самсонетта! — завопили менее милосердные зрители.

«Самсонетта, — подумал Дворецки. — Подходящее имя».

Но и это его не обеспокоило. Насколько он видел, Джульетта могла выйти из захвата Самсонетты дюжиной приемов, никак не меньше. Для применения большинства ей даже руки не понадобились бы. Например, можно провести ложный захват с резким падением.

Занервничал Дворецки лишь тогда, когда увидел с дюжину мужчин в полувоенного покроя плащах, направлявшихся к рингу вдоль дальней стены.

«Плащи? В Канкуне? Зачем надевать плащ в Мексике, если только не собираешься что-нибудь под ним спрятать?»

Слишком зернистое изображение не позволяло разглядеть подробности, но что-то в этих парнях и в их манере двигаться настораживало Дворецки. Они перемещались целеустремленно, скрытно, стараясь держаться в темноте.

«Время есть, — уговаривал себя Дворецки, уже разрабатывая план действий. — Может оказаться ложная тревога, а может и реальная опасность. Я не могу рисковать, когда на карту поставлена жизнь Джульетты».

Он окинул взглядом гримерную в поисках предмета, пригодного в качестве оружия. Не повезло. Пара стульев, много блесток и грима, корзина со старыми костюмами.

«Блестки и грим мне не понадобятся», — подумал Дворецки, запуская руки в корзину.

Очутившись в объятиях соперницы, Джульетта Дворецки почувствовала легкий приступ клаустрофобии.

— Полегче, Сэм, — прошипела она. — Ты меня задушишь.

Самсонетта затопала по брезенту ринга так, чтобы глухие удары эхом разносились по залу, одновременно делая вид, будто еще сильнее сжимает шею соперницы.

— Так надо, Джул, — прошептала она со стокгольмским акцентом, растягивая гласные. — Я завожу толпу, забыла? Потом ты меня делаешь.