— Далеко же они забрались, — заметил Рольф.

— Видно, Храмовники плохо подчистили поместья. В предгорьях остался домашний скот, который быстро одичал. И стал отменной добычей для хищников. Всё же лучше, чем бросаться на рога горным оленям.

Крин вернулся к захоронению. Снег уже припорошил камни, скоро могила превратится в белый пушистый сугроб.

— Вот это человек… скакал верхом с такой раной, — хрипло произнёс за его спиной Рольф.

— Он научил меня обращаться с мечом и луком. Для меня он был ближе, чем отец.

«Отец», — подумал Крин и тут же эхом повторил слова Эвина:

— Околдовали… Выходит, кое-кто пускает в ход иную силу, а не только мускулы и сталь.

— Магия, — проворчал Рольф и сплюнул. — Чёрное колдовство.

И попятился от могилы, как будто боялся, что эта самая магия может просочиться оттуда и убить его.

Крин пристегнул к поясу кошелёк, который передал ему Эвин.

— А этот Громис, про которого он сказал… — с вопросом в голосе начал Рольф.

— Учёный… за что его и ненавидят. С Храмом он на ножах. Иногда он приходил к нам в гости. Мой… мой отец тогда разделял его мнение относительно Валкара и его прислужников. Летом он уехал. Сказал, что отправляется в поисковую экспедицию. А потом сообщили, что караванщики нашли его мёртвым…

— Мёртвый или живой, только он как-то ухитрился поговорить с вашим оруженосцем, — заметил Рольф. — Не нравится мне все это. Мёртвые должны лежать в земле, а не тревожить живых.

— Его смерть… это могло оказаться простым слухом, не больше, — возразил Крин. — Эвин не умел призывать дух мёртвых.

— Хватит болтать о чародейских штучках. Пошли! Снега навалило достаточно, этой ночью смена не понадобится.

Они надели снегоступы и отправились в обратный путь. Но всю дорогу память не давала Крину покоя. Он уже много повидал, и с каждым новым преступлением Валкара гнев в его груди разгорался всё сильнее.

Вернувшись в пещеру, которая стала для юноши единственным приютом, он рассказал о случившемся Ярту, лорду Гарнов, и его младшему брату Хасперу. Они втроём сгрудились у очага, единственного источника света в пещере, и Крин развязал кошелёк Эвина.

Увидев то, что лежало внутри, все опешили. В мешочке не оказалось никакой рукописи или записки, там была лишь горстка камней, овальных и плоских, похожих на поддельные монеты, которые часто прячут в пояс путешественники. Если нападают грабители, эти пояса путники отдают со спокойной душой.

— Это же образные камни! — первым спохватился Хаспер. — Дай!

Он протянул руку, и Крин машинально высыпал ему в ладонь содержимое кошелька.

— Нужно нагреть! — воскликнул юный лорд. Свободной рукой он пододвинул поближе обломок стального щита, который теперь заменял кочергу. Расположил на нём камни в ряд и сунул в языки пламени. На поверхности камней начали проступать огненные знаки, словно их чертила невидимая рука. И чем дольше камешки лежали в очаге, тем явственнее становились письмена. Хаспер осторожно, чтобы не стряхнуть волшебные кругляши в костёр, извлёк полосу металла из пламени.

Символы теперь виднелись очень отчётливо, но Крин сумел распознать всего два из них.

Первый — алый Храм, но рисунок наискось пересекала чёрная черта. А второй — изображение обнажённого меча. Здесь всё ясно — война…

— Это символ Высшего короля, — пояснил лорд Гарнов, показывая на третий камень. — Смотрите, что с ним.

Такая же чёрная полоса перечёркивала корону с двумя рядами зубцов.

— Угроза Храму? — встревожился Крин. — И Высшему королю? Восстание?

Лорд Ярт внимательно изучал два оставшихся камня. В одном из них сверкала цепочка огоньков, будто от огня на поверхности выросло несколько крошечных кристаллов. Ободок камня мягко светился приятным зелёным светом.

— Это же… это… — забормотал Ярт, что-то припоминая. И наконец выпалил: — Нянюшка Онна!

— Онна? Но она давным-давно умерла, — возразил его брат, — и никогда не имела отношения к важным делам. Разве крестьянка может разбираться в серьёзных вопросах?

— Она была не только няней, ты просто не помнишь, потому что тогда ещё под стол пешком ходил. Когда-то она была не крестьянкой, а жрицей!

— Жрицей! — воскликнул Крин, окончательно сбитый с толку. Все знали, что Храмовники не принимали женщин в свои ряды. Валкар все больше настраивал своих служителей против женщин в целом.

— Но не Храма. Чего-то другого, причём давно. Она многое умела и дружила с нашей мамой, хотя и была порядком её старше. Когда мать вышла замуж, Онна уже была под её покровительством. И никто не мог слова дурного сказать про неё. Умирая, она призвала к себе одну из служанок, которая родилась далеко за горами. Мама скончалась незадолго до этого — их обеих унесла в могилу чахотка. Няня дала служанке какую-то вещь и приказала уезжать. Я знаю, потому что прятался за гобеленом — хотел быть поближе к Онне после того, как умерла мама. Не знаю, что именно она вручила служанке, разве что оно смахивало на этот камень и светилось в её ладони. А когда служанка взяла эту штуку, она погасла и стала похожа на простой обломок. Умирая, Онна призывала какую-то силу. Когда мама думала, что остаётся одна, она тоже обращалась к ней… Лира… Об этой силе не знали в землях Храма. За нами шпионили. Прислали жреца, от которого на милю разило подлостью. Он все облазил, но так и не нашёл, к чему Храм мог бы прицепиться.

— Лира — это символ поднимающейся силы? — пробормотал Крин. — Остался ещё один. Что ты можешь сказать о нём, лорд Ярт?

Последний камень оказался тусклым, лишь во впадинке в самой середине теплилось пламя. Он походил на глаз. Этот камешек погас первым.

— Нет, — промолвил Ярт, глядя на остывающие камни. — Похоже, дело не в восстании. Что-то другое — не решение проблемы, а скорее новые трудности. Сила превыше Валкара, превыше короля. Но не сила Храма — если я правильно все понял. Хорошо, если предупреждение от твоего Громиса будет попроще, чем значение этой коллекции. Ходили слухи о войне… Что Высший король сидит в Твердыне за столом, а перед ним макет наших гор и долин. Он сидит и играет в солдатики, пробует применять то одну тактику, то другую… Потому что считает себя прирождённым полководцем и был бы рад повоевать по-настоящему.

Крин поёрзал на месте.

— Но если существует сила превыше короля и Храма, может, её он и боится?

Юноша никогда не бывал в кулуарах и не слышал сплетен о высокопоставленных лицах. Он предпочитал знакомиться лично, не прислушиваясь к тому, что болтают о людях у них за спиной.

— Нет. Король нацелился на юг… по крайней мере, он изучает все древние хроники. Он не понимает, что земли, которые он собрался покорять, уже давно сожжены дотла. Но жажда славы застит правителю глаза, к тому же его умело подталкивают в нужном направлении. Возможно, именно Валкар уговаривает короля воплотить грёзы в жизнь, но… помнишь Раскана?

— Но он пропал давным-давно! — возразил Хаспер. — Уплыл за моря, и больше о нём никто не слыхал. Об этом Раскане ходят такие дикие слухи… Будто он мог одним пальцем стереть горы в порошок и уничтожить целый город.

— Когда-то он так и сделал, — тихо промолвил лорд Ярт.

Крин кивнул. О Раскане ему рассказывал тот самый человек, которого он сегодня похоронил. И эти истории, похоже, содержали зерно истины. Родной дед Эвина своими глазами видел проявление чёрной силы во время последней долгой войны. С неба сошёл Огонь и испепелил врагов на месте. Это сделал слуга Раскана. А если ученик способен сотворить такое, то что можно сказать об учителе?

— И всё же… там была война, — сказал он Ярту.

Камни ещё не остыли, но юноша уже мог взять их в руки и сложить в мешочек.

— Мне тоже так показалось. Но послание слишком уж туманное. Всё, что мы можем сделать, — это приготовиться и не пропустить следующее.

С последним утверждением Крин был совершенно согласен.