В помещение, неслышно ступая, чтобы не нарушить тишину, вошел ординарец. Он поставил поднос на столик рядом с креслом Мейгри. На подносе красовался фарфоровый чайник причудливой формы: носик в виде головы дракона, ручка — хвост, а четыре лапки служили ножками. Пар шел из открытой пасти чудовища. Две пиалы в виде половинки яйца дракона, ваза с фруктами и тарелка с крекерами стояли рядом.

— Милорд прислал, — пояснил ординарец и ушел. Дайен, наклонившись к чайнику, вдохнул аромат.

От терпкого запаха в носу защекотало. Он поднял глаза на Мейгри, которая смотрела на чайник, тихо улыбаясь.

— Не думаете ли вы, что он хочет отравить нас? — полусерьезно-полунасмешливо спросил юноша.

Улыбка Мейгри слегка дрогнула.

— Нет, Дайен, этот чай так и должен пахнуть. Этот сорт называется «лапсонг сучонг». — Она провела пальцами по голове дракона. — Чайник мне кажется знакомым, но не может быть, чтобы он был тот самый, который я когда-то знала. Не может быть. — Вздохнув, она закрыла глаза.

Дайен осторожно, но неуклюже поднял чайник.

— Хотите я налью вам чашку? Вам надо хоть чего-нибудь попить.

— Зачем? Чтобы поддержать силы? Чтобы продолжать жить?

Горечь и раздражение в ее голосе удивили юношу. Ставя чайник на поднос, он задел пиалу, и та зазвенела. Мейгри открыла глаза, взглянула на него и вздохнула.

— Извини, Дайен, это просто… — Она замолчала и задумалась. Затем сказала: — Когда-то я знала человека, известного поэта. Случилось так, что он упал в шахту лифта. Его спасли, и он остался жив, но врачи обнаружили у него повреждение мозга и сказали, что жить осталось несколько месяцев. Поэт закончил книгу, над которой работал, распрощался с друзьями, родными и приготовился к смерти. Но он не умер в тот срок, что предрекали врачи. Он продолжал жить.

Пять лет прошло с того дня, а он все еще был жив. Для него это было огромным разочарованием.

Дайен молчал. История потрясла его, хотя сути он и не понял. Взяв крекер, Дайен разломил его пополам и начал было есть, но бросил обратно на тарелку.

— Леди Мейгри, — внезапно сказал он. — Что показали испытания? Что сказал… э… Бог?

«Каким суеверным идиотом я выгляжу! — подумал он. — Спрашиваю, словно на спиритическом сеансе».

— Сказал. Но не совсем то, что мы ожидали услышать, — Мейгри резким движением взяла в руки чайник. — Хочешь попробовать чай? На вкус довольно приятный и полезен для слабого желудка. Как ты себя чувствуешь?

— Лекарство, кажется, перестало действовать. После этого, правда, меня мучил голод, но когда поел, все прошло. А как сейчас, не могу сказать точно. — Дайен посмотрел на горячую коричневую жидкость в пиале. — Если вы не возражаете, миледи, то я пойду поищу воды.

«Вот и все, что она мне ответила, — подумал Дайен. — Ба! Бог сказал! За какого идиота они меня принимают? Что Бог мог сказать? Что я собираюсь стать великим королем, потому что свалился на пол у ног Сагана? Возможно, Командующий просто хотел помучить меня и посмотреть, как я на это отреагирую? Что ж, если б спросили, я бы сказал, что прошел испытания хорошо. Теперь бы только узнать, каким образом я сумел удержать в воздухе серебряный шар…»

Когда он вернулся, Мейгри стояла у иллюминатора, задумчиво глядя на какую-то далекую звезду.

— Понимаешь, я видела коразиатов до того, как они напали. — Мейгри говорила не оборачиваясь, не глядя на него. — Черные бесформенные тени, закрывавшие звезды. Их образы возникали в мозгу и раньше, много лет назад, но я не помнила, как они выглядят, не могла сконцентрироваться. Да я, собственно, и не стремилась к этому.

— Но вы видели их!

— Наша структура крови очень изменчива и создает иногда в мозгу причудливые образы, которым ученые не могут найти объяснений. Я могу видеть картины того, что происходит где-то очень далеко. Иногда удается контролировать их появление — видеть то, что хочу, но в другой раз картины возникают непроизвольно, как, например, сегодня. Именно эту способность хотел использовать Саган, чтобы с моей помощью найти тебя. Но все обернулось так, что я не понадобилась.

Дайену стало не по себе. Она говорила так, словно винила его за какой-то проступок. Откинув волосы с лица, он засунул руки в карманы джинсов и угрюмо уставился на звезды.

— Но ведь вы же передали Сагану свое видение? Я же заметил, как вы поглаживали его по щеке. — Дайен сам не понял, что в его словах сквозит ревность, пока не увидел, как она бросила на него удивленный взгляд.

— Да, как мысленно связанные, мы можем видеть одно и то же видение, но только касаясь друг друга. — Мейгри подняла руку, и Дайен увидел на ее ладони пять красных точек — отметины от шипов на рукоятке гемомеча. — Это впервые случилось, когда нам вручили гемомечи. Думаю, была здесь какая-то связь с вирусом. Люди королевского происхождения, даже не связанные мысленно, могут обрести способность к телепатии, когда пользуются гемомечом. Хорошо это для них или плохо, зависит от многого.

— От чего, например? Мне так кажется, что это хорошо.

Мейгри внимательно посмотрела на него.

— Зависит от умственных способностей человека. Понимаешь, человек с более развитым интеллектом может контролировать того, кто умственно слабее.

Он терпеть не мог, когда она смотрела на него, словно просвечивая насквозь. Дайен покраснел и почесал правую ладонь. С тех пор, как он увидел гемомеч, ему стало казаться, что и у него на ладони есть такие отметины. Кашлянув, он отвернулся от иллюминатора и подошел к столику с подносом. Съел крекер, другой и незаметно опустошил всю тарелку. За дверями послышался звук шагов, позвякивание доспехов. И Дайен облегченно вздохнул, увидев на пороге лорда Сагана.

Мейгри даже не обернулась.

Саган посмотрел на юношу.

— Как ты себя чувствуешь, Дайен?

— Прекрасно, милорд, — холодно ответил Дайен. Он был зол на Сагана, но его злость пересиливало восхищение. Два противоречивых чувства постоянно боролись в душе, и он не знал, что делать, как вести себя в присутствии Сагана. Смущенный, натянутый как струна, он стоял, заложив руки за спину.

Лицо Командующего было усталым, изможденным, кожа приобрела сероватый оттенок, черты обострились, морщины сделались глубже.

— Прекрасно или нет, но я хочу, чтобы ты сходил в лазарет.

— Зачем? — Сейчас чувство злобы оказалось сильнее. Саган явно хотел избавиться от него. — Я чувствую себя хорошо. Еще…

— Я сказал: сходи в лазарет. Гиск хочет сделать кое-какие анализы. Охрана! — Саган сделал ему знак не возражать. — Если он не пойдет, отведите.

Дайен посмотрел на леди Мейгри, но та не обернулась, а продолжала созерцать звезды. На языке вертелись резкие слова, он проглотил их и после минутной внутренней борьбы подчинился приказанию Командующего — опустив голову, вышел из помещения.

Командующий жестом приказал охранникам следовать за юношей.

— Милорд, — сказал один из центурионов, — надо ли прислать замену?

Саган отрицательно покачал головой.

Охранники отсалютовали и ушли. Мейгри слышала их тяжелые шаги, удалявшиеся по коридору, затем все стихло. Она и Командующий остались наедине.

— Вы слишком сурово обошлись с мальчиком, милорд.

Саган подошел к ней.

— Ему надо привыкать. Дальше будет хуже. Дела принимают невеселый оборот.

— Неужели все так плохо?

— А вы разве не знаете? Я не скрываю от вас своих мыслей. Просто я был очень занят.

— Я не интересовалась вашими мыслями. — Голос Мейгри звучал мягко.

— Коразианцы наступают крупными силами. У нас с ними подписан мирный договор. Только не надо винить в этом меня, я тут ни при чем, миледи. Договор подписал Роубс. Это был его первый красивый жест — жест только что выбранного президента, чтобы завоевать популярность среди народа. Последние пятнадцать лет наши разведчики — мои и других командующих — доносили, что коразианцы не соблюдают условия договора и наращивают военную мощь. Сам Роубс всегда отказывался комментировать эти донесения, но его люди в Конгрессе обвинили нас в подстрекательстве к войне, в использовании мнимой угрозы со стороны коразианцев, чтобы наращивать силы флота и армии.