Тебе известно не хуже, чем мне, что ни один флайер сроду не имел ни малейшего шанса на поединок с космическим кораблем, имеющим ядерное оружие. Если алероны не сдадутся, мы просто вышибем их с воздушного пространства, а потом займемся их наземными войсками. Но мне кажется, они капитулируют. Они ведь не дураки. И… тогда уже у нас будут заложники.

— Но… остальная часть их флота…

— Угу. Но по прошествии нескольких недель или месяцев они не станут возвращаться по одному. «Лис» вполне сможет преподнести им приятный сюрприз пыльным мешком из-за угла. Кроме того, все это время новоевропейцы будут работать не покладая рук, чтобы поскорее закончить систему космической обороны планеты. Вполне очевидно, что там осталось сделать не так уж много. Как только работа будет завершена, планета станет практически неприступной, чтобы ни случилось с нами.

Ко всему прочему, довольно скоро к Новой Европе должен подойти очередной транспорт — разумеется, ничего не подозревающий. Мы его оприходуем и отправим на Землю часть новоевропейцев, как было запланировано с самого начала. Когда Земля узнает, что они не только живы и не только далеки от поражения и капитуляции, но еще и успешно выдерживают космическую осаду и ведут колоссальную работу по укреплению космической обороны… ну, если уж и тогда Земля не пошевелится, я отрекусь от человеческой расы.

Хейм выпрямился.

— Я не претендую на роль какого-то дурацкого героя, — подытожил он. Главным образом мне хочется вернуться домой, к своему старому кальяну и стоптанным шлепанцам. Ну, а как на твой взгляд — стоит попытаться использовать такой шанс?

Пенойер раздул ноздри.

— Клянусь… клянусь Юпитером, — запинаясь произнес он. — Конечно, сэр.

— Очень хорошо, возьми курс на планету и позови меня, если что-нибудь случится.

Пошатываясь, Хейм прошел в свою каюту, повалился на койку и уснул, как убитый.

Разбудит его Вадаж, который тряс его за плечо и вопил в самое ухо:

— Гуннар! Установлен контакт… с «Юбалхо»… встреча произойдет не позднее чем через полчаса.

Сон как рукой сняло, сняло все — усталость, страх, сомнения, даже злость. Шагая на мостик, Хейм чувствовал в себе такой прилив сил, какого не испытывал с тех пор, как умерла Конни. В иллюминаторах сияли звезды такие огромные и яркие в кристальной темноте, что казалось — протяни руку и дотронешься до них. Корабль тихо урчал и пульсировал, как живой. Люди стояли наготове возле орудий. Хейм почти физически ощущал единство с ними и с кораблем. Едва он успел занять свое командирское кресло, как из динамика зазвенел голос Синби:

— Капитан «Звездного Лиса», так значит, я вновь приветствую вас?

Тяжелым был наш поединок. Ну, а как теперь — готовы ли вы его продолжить?

— Да, — ответил Хейм. — Мы идем к финишу, и надеемся быть там первыми. Попытайтесь нас опередить.

Ответом был смех, подобным смеху Люцифера, который еще не повержен.

— Ну-ну, я благодарю тебя, брат мой. Пусть свершится то, что принесет с собой поток времени, плыть по течению которого — достаточно ужасная вещь… Я благодарю тебя за этот день.

— Ну что ж, я тоже говорю тебе спасибо, — сказал Хейм, а сам задумался с некоторым удивлением:

— А ведь «спасибо» означает «спаси бог».

— Мой капитан, — пропел Синби. — всего тебе доброго.

Радиопередатчик умолк. Молча, с погашенными огнями два корабля двинулись к месту встречи.

Когда-то давным-давно на Новую Европу явился человек из Нормандии и построил себе до на морских утесах. от того места поверхность понижалась постепенно широкими уступами с золотистыми деревьями, с зарослями трав и диких цветов, волнуемых ветром, а потом вдруг резко падала вниз крутым склоном: страна гор, подпираемых плечами небо, которое звенело голосами птиц, эхом глубоких лещин, плеском воды в озерах и водопадах, а на востоке расстилалась безбрежная соленая синева, прерываемая лишь линией горизонта. в те времена материалом для строительных работ ему могла служить только местная древесина и камень; он выбрал их за красоту. Коньки на крыше дома, который он соорудил составлял как бы единое целое с окружающим горным ландшафтом. Внутри расположены были просторные комнаты, обшитые резными деревянными панелями, большие камины, а стропила были подтянуты так высоко, что за частую терялись в тенях под потолком. Из широких окон открывался вид на землю, с которой дом составлял единое целое. На славу удалась постройка этому человеку — как всем, кто считает себя всего лишь маленьким звеном в цепочке поколений.

Но из деревушки Бон Шанс превратилась в огромный город, протянувшийся на сотню километров к югу. Колонистов больше тянуло к долинам, чем к возвышенностям. Хотя при наличии воздушного транспорта добраться до этого места не составляло никакого труда, наследники человека ушли туда, где было богатство и люди. Дом долго стоял заброшенным диким.

Но не особенно страдал при этом. Сильный и терпеливый, он ждал. И, наконец, пришло время, когда его терпение было вознаграждено по заслугам.

Контр-адмирал Моше Петерс, командующий бласт-кораблем «Юпитер», принадлежащий к флоту Глубокого Космоса Всемирной Земной Федерации, опустил позаимствованный на время флайер на посадочную площадку и вышел наружу. Свежий ветер раскачивал ветви деревьев и в близлежащем саду, в небе бежали белые облака, а между ними просвечивали лучи солнца и, падая вниз, танцевали на волнующейся поверхности моря. Он шел медленно — человек небольшого роста, очень прямой в своей униформе, с орденскими планками на груди — и часто останавливался, чтобы полюбоваться открывающимся видом или каким-нибудь цветком.

Из дома, приветствуя его, вышел Гуннар Хейм, тоже в униформе. Но у него она была иной: серый китель с красным кантом вдоль брюк, с геральдическими лилиями на воротнике. Нависнув над гостем подобно готической колоне, он опустил вниз лицо, сильно загоревшее за последнее время, приветливо улыбнулся, и маленькая рука утонула в его огромной лапище.

— Хелло Моше, рад снова видеть тебя! Сколько лет, сколько зим?

— Хелло, — ответил Петерс.

Уязвленный такой холодностью гостя, Хейм выпустил руку гостя и озадаченно спросил:

— Э… что-нибудь не так?

— Со мной все в порядке, благодарю. Чудесный у тебя дом.

— Ну, с ним еще придется повозиться — столько лет в запустении… Но мне он тоже нравится. Хочешь, мы сперва осмотрим сад?

— Пожалуй.

Несколько мгновений Хейм постоял молча, потом вздохнул и сказал:

— О'кей, Моше. Видно, ты принял мое приглашение к обеду не ради того, чтобы просто поболтать со своим старым приятелем по Академии. Если у тебя есть какие-нибудь вопросы, может быть, лучше обсудить их сразу? Довольно скоро сюда приедет еще кое-кто.

Петерс пристально взглянул на него карими глазами, таящими в себе боль, и сказал:

— Да, чем раньше мы покончим с этим, тем лучше.

Они принялись прогуливаться по зеленой траве лужайки.

— Постарайся взглянуть на вещи с моей стороны, — сказал он. Благодаря тебе Земля начала действовать. Мы нанесли алеронам решительное поражение в пограничной зоне, и теперь они просят мира. Прекрасно. Я гордился тем, что знаю тебя. Я нажал на все кнопки, на какие только можно, чтобы добиться назначения на командование кораблем, официально посылаемым Землей с целью узнать, как идут дела на Новой Европе, какую помощь может оказать Земля в ее реконструкции, какой мемориал следует соорудить в память о погибших с обеих сторон — ибо победы достались недешево, Гуннар.

— И что — с твоими людьми недостаточно хорошо обошлись? — спросил Хейм.

— Да, вот именно, — Петерс сделал резкий жест рукой, словно срубая кому-то голову. — Все члены экипажа, получавшие краткосрочный отпуск с корабля, едва добирались до грузового катера, так щедро поили и кормили.

Но… я дал разрешение на эти отпуска с величайшей неохотой — лишь потому, что мне не хотелось делать плохую ситуацию еще хуже. В конце концов… когда мы подлетели к этой планете, опоясанной защитными установками которые не собираются демонтировать — и нашему кораблю, кораблю Всемирного флота указали на какое расстояние он может подойти… Как ты думаешь, какие мысли могли возникнуть у человека, не один год прослужившего в Военном флоте?