— Перестань! Ф-ф-ф-фу! Правда, что ли, считают, что так произошла вода?

— Нет — а чего? Это же божественная вода! А откуда она еще возьмется в мире, где ничего нет? Эх ты, неграмотная! Вот оттуда она и взялась! Всему тебя учить надо! Вот так этот ремень пристрой, а то натрет! И подвяжи, а то станет болтаться, а меч начнет бить по лодыжкам! Ничего-то не знаешь! Откуда человек произошел? Ну как они земли и воды сделали, так сразу занялись сексом, а куда падало их семя… боги же пускают много семени, как быки-производители, так вот, там, где падали капли, зарождалась жизнь, из хороших капель — женщины, капель поплоше — мужчины! Ну, чего ты ржешь-то?! Нам так объясняли мудрые, которые богам служат! Ну дурочка! Вот ржет! У тебя чего, припадок, что ли? Этого еще не хватало! Сейчас тебе принесу воды! Не надо? Ну, слава богам, отошла вроде! Вот ты меня напугала! Конечно, впервые узнать, откуда чего взялось — естественно, что у тебя шок от новизны знаний! Опять ржет! Ну припадочная! Звезды, говоришь? Тут все просто — чертоги богов, куда хорошие воительницы отправляются после смерти. Они обиты черной тканью, цветом глав кланов. А гвозди — серебряные! Какие еще богам-то иметь? Конечно, серебряные или золотые. Днем чертоги не видно — солнце слепит, а вот ночью… ночью сразу все видать. А наши погибшие воительницы сидят наверху и за нами смотрят. И мама там сидит — я иногда ее вижу, если хорошенько, долго смотрю.

Лера глубоко вздохнула, откашлялась и вытерла покрасневшее от смеха лицо ладонью:

— Дурочка ты, Хагра. Когда-нибудь ты узнаешь правду, и, боюсь, она тебе не понравится. Ладно, расскажу я тебе, куда собралась. Но только языком не трепи, хорошо?

— Нет, конечно, не буду! — Глаза Хагры загорелись, она аж затряслась от возбуждения. — Говори! Говори!

— Нет. Пока не буду… — задумчиво сказал Лера и встала, поправляя портупею с мечом, — позже скажу.

— А-а-а-а-а! Лерка, гадина! На, получи, коварная и жестокая! — Хагра метнула в Леру лежащим на подоконнике плодом, очень напоминающим яблоко. Лера, не меняя позы и поглядывая в окно, поймала снаряд, задумчиво откусила большой кусок и захрустела сочной плотью.

— Все узнаешь — в свое время. Хватит буянить. А сколько стоит хорошая лошадь? Где ее можно купить?

— Где-где, — обиженная Хагра откинулась на постель, закинула руки за голову и уставилась в потолок, — на ярмарке. А стоит — в зависимости от породы и состояния! Хороший боевой конь может стоить и сто золотых! Но обычно пять — десять. Очень хороший — двадцать. Ты себе можешь позволить самого лучшего, почему и нет?

— А где их ставят? У меня ни конюшни нет, ни сарая какого-нибудь.

— А зачем тебе конюшня? Есть общественные конюшни, там коней и держат. Платишь, за ним ухаживают, кормят, поят, выводят, если ты долго не ездишь. Дешевле выходит, чем самой содержать. Ладно. Чего делать будем? Может, все-таки сходим на ярмарку, посмотрим? А вдруг еще кто-то прибыл! Основной заезд будет завтра, но уже сегодня многие приезжают, чтобы занять лучшие места — поближе к воде, и чтобы лавки на проходном месте стояли. Пошли прогуляемся! Хватит дома сидеть!

Лера со вздохом потянулась, оправила килт, переместила ремешок перевязи с соска в ложбинку между грудями и обреченно сказала:

— Да, пошли! Ты же не отвяжешься теперь! Пошли смотреть твою ярмарку.

— Чего это мою-то? Так же мою, как и твою! Привяжи покрепче кошелек. Нет, опусти его за пояс, поближе к самому главному…

— Заднице, что ли?

— Ну, это кто что любит, — невозмутимо парировала Хагра, — спрячь, говорю, под килт! Ну что ты бестолковая такая, чтобы не видно было! Пошли, пошли, вижу ведь, что время тянешь, не хочешь идти.

— Само собой! Тут прохладно, кровать опять же, а ты меня тянешь на солнцепек, в пыль, глядеть, как гадят караванные лошади и матерятся злющие возницы! Чего я там не видала?

— Ну, может, чего-нибудь и не видала? Пошли, говорю! Сидишь, как гунга в норе! Ни в харчевню сходить, ни… ладно, ладно, не буду!

Они быстро спустились вниз, Лера заперла дверь в дом, и вскоре они уже шагали по пыльной улице, на которой заметно прибавилось прохожих. Бегали какие-то чумазые девчонки, шныряли бабы, удивительно похожие на земных цыганок, и Лера, отойдя к стене дома, возле которого они шли, все-таки заправила шнурок с кошельком за пояс килта, после чего продолжила путь.

Теперь этот демонский кошелек стукал ее по бедрам, отчего она злилась и проклинала ту минуту, когда ослабела духом и сдалась на уговоры Хагры.

Через пять минут такой отвратительной ходьбы она сообщила об этой беде подруге, и та долго и счастливо смеялась. Потом отвела Леру в сторонку, задрала ей юбку и привязала кошелек на ляжку специальным шнурком, который оказался неотъемлемой принадлежностью данного чуда инженерной мысли. Воришки имелись во всех мирах. Так что хитрыми кожевенниками было придумано такое приспособление. Лера до этого долго не могла понять — зачем эти шнурки на мешочке. Теперь узнала.

Ворота города оказались раскрыты, возле них творилось невообразимое — входили и выходили люди, стонали, как ишаки, кони (здешние кони не ржали, они как-то странно завывали и стонали, что слегка раздражало Леру). Телеги с товарами и продуктами проносились так, что существовала реальная опасность попасть под огромные деревянные колеса, окованные железными полосами. Хагра обматерила пролетавшую телегу и решительно потянула Леру вперед:

— Пошли скорее, ворота пройдем! Если хоть одна шелудивая тварь меня зацепит колесом — я за себя не ручаюсь! Изрублю, как гадину!

Они проскочили ворота, путаясь в водоворотах из прохожих, как «Арго» проскакивал Симплегады — на гребне волны, состоявшей из желающих посетить ярмарку.

Через пять минут они уже подходили к площадке, где должна была разместиться ярмарка. Там бурлило кипящее горнило. Сколачивались помосты, устанавливались какие-то столбы, тащили на водопой лошадей, раскидывали шатры — некоторые из них были ярко-красного цвета, как большевистский флаг, и Лера, заинтересовавшись, спросила, что это за три шатра.

— Мужчины в них, — хохотнула Хагра, — красные почему? Чтобы видно было издалека, и если произойдет какая заварушка, чтобы в них не стреляли! Их нежная мужская натура не выносит, когда им втыкают стрелу в зад. Впрочем, как и в другие части тела. Мужчин нужно холить, лелеять, потакать капризам и истерикам, и тогда они выдадут тебе хороший, твердый результат! Пошли вон туда, посмотрим, как сооружают площадку для единоборств! Вон ту, видишь? Для борьбы! Там песок мягкий. А эта вот — для мечевого боя — тут все утоптано, колышки с веревками вбиты, заступил за черту — проиграл! Меч выронил — проиграл! Ну… все, как обычно, ты же прошла экзамены, знаешь, как оно бывает. Вот здесь петь будут, на помосте собираются лучшие певицы кланов и соревнуются. Судьи определяют, кто лучше. Все, конечно, на усмотрение судей — одна какая-нибудь так блеет, что уши вянут, а ей второе место дают! За что? За то, что язык распух, что ли? Или за то, что у ее мамаши денег куча? Завтра тут уже поставят шатры, все будет в цветах кланов, красотища!

— Слушай, а что, возле всех кланов собирают ярмарки? Это пока она всех объедет, ярмарка эта самая…

— Не-ет… имеется всего семь мест, в которых она собирается. Каждый год место меняется. Где будет — решают мудрые. А насчет места, где проходит ярмарка, это уже как придется. Кому из кланов как повезет. Наш клан один из самых сильных, сколько было желающих сместить нас с этого выгодного места — не вышло! У нас сильный гарнизон, никто не решается напасть. Да и глава с мудрыми контакт хорошо держит — в позапрошлом году тоже у нас ярмарка была. А что, выгодно, смотри, сколько народа прибыло! Все будут питаться в харчевнях, станут покупать, продавать, нам пошлину в клан платить — земля-то наша! Пошли, мужчин посмотрим, а? Может, подглядим, кого там привезли!

— Да ну, чего на них глядеть, — отмахнулась Лера, — пойди погляди, если хочешь. Я пойду приценюсь — вроде торгуют лошадьми. Надо узнать, что почем.