— Хорошо, что я не в его штате, — опасливо прошептала Наташа, и все присутствующие засмеялись.

— Ну что же, начнем наше контрнаступление? — бодро сказал Слава. — Давайте ваших бойцов. Натаха, жми сюда, в пилотское кресло! Рулить будешь. А я на «Соргам» пойду. Только наденьте там что-нибудь, что ли, а то бойцы все глаза о вас сломают… Сильмара, когда пойдешь с бойцами, наденешь броню высшей защиты. Смотри, ты нужна мне! И всем нам! Не допусти, чтобы тебя грохнули! Не будь дурой!

— Хорошо, командир, — усмехнулась женщина, — все будет в порядке.

Погрузка бойцов заняла часа два, потом оба крейсера снялись с места и, вспарывая воздух, понеслись к линии фронта. Впрочем, и линии-то никакой уже не было. Просто в подмосковном городе, полностью заселенном захватчиками, китайцы накапливали силы, чтобы организованно войти в Москву.

Слава взглянул через датчики «Соргама» — куда ни падал глаз, стояли палатки, толпились люди — до горизонта все оказалось заполнено людьми. Их насчитывалось сотни тысяч, миллионы — невероятное количество людей, как саранча, заполнивших пространство. Пройдя через Россию, они сожрали все, что могли. Это действительно была саранча, или, скорее, огненные муравьи, которых боятся все джунгли. Когда эти муравьи идут, за ними не остается ничего живого.

Когда «Хеонг» завис на высоте пятисот метров над лагерем китайской армии, солдаты не испугались, лишь приветствовали дружественных инопланетян подброшенными в воздух шапками и радостными криками. Когда рядом появился еще и «Соргам», крики прекратились, все стали с недоумением смотреть на две громадные штуки, зависшие над ними. Показалось пять флаеров с китайскими пилотами, которые начали описывать круги вокруг «Хеонга». Крейсер приглашающе раскрыл шлюз трюма, и флаеры один за другим стали залетать вовнутрь. Когда все они оказались в корабле, в воздухе возник громадный экран, на котором появился Председатель Чжан. Он помолчал, глядя на притихших подданных, и громко сказал по-китайски:

— Солдаты Народной армии Китая! Война проиграна! Перестаньте сопротивляться, сложите оружие, сдавайтесь русским товарищам! Нас ввели в заблуждение империалисты Америки и Японии, русские товарищи не виноваты в нападении на Китай! Наша задача — компенсировать им нанесенный ущерб, это главная задача всего нашего поколения, и мы не успокоимся, пока не выполним этого! Китайцы и русские — друзья навеки! Сложите оружие! Не оказывайте сопротивления! Каждый, кто попытается напасть на русских друзей, будет уничтожен!

Китайцы внизу замерли, потом кто-то из них закричал, что это не товарищ Чжан, что это происки советских ревизионистов, и, развернув лучевую пушку, выпустил очередь по «Соргаму», та рассыпалась бессильными искрами по защитному полю. За солдатиком начали палить остальные, и вокруг корабля образовалось облако из зарядов, выпущенных из лучевиков и отраженных полями, и снарядов стрелкового оружия.

Слава в командирском кресле развел руками:

— Ну что же, мы сделали все, что могли. Огонь из всех орудий!

Это потом назвали «московской бойней».

В этой «битве» не было чести, не было доблести — разве есть доблесть в окуривании ядохимикатами из пролетающего самолета стаи саранчи?

Орудия «Соргама» в мгновение ока слизали все, что было на поверхности планеты — до самого горизонта. Те, кто не умер, не рассыпался на молекулы под ударом страшных орудий, пожалели — они умирали долго, полусожженные, обугленные, разорванные на части и раздавленные кусками упавших зданий и бронемашин.

За несколько минут было уничтожено двадцать миллионов человек, ударная группировка армии Китая. Практически все те, кто мог захватить не только Москву, но и всю страну без особого напряга — что, впрочем, они и делали. На том месте, где сгорели солдаты, осталась многокилометровая оплавленная площадка.

Флаеры, влетевшие в «Хеонг», тут же оказались захвачены, и им сменили хозяев — это было довольно просто, потребовалось только отдать приказ мозгу корабля — все эти флаеры подчинялись ему, а он — своему хозяину. Китайцы-пилоты не успели ничего сообразить, как были нейтрализованы спецназовцами. Только один попытался изобразить что-то вроде кун-фу, но получил три пули в грудь и умер с сознанием того факта, что против пули нет приема.

Раненых китайцев на земле добивали окрестные жители, появившиеся непонятно откуда — может, из лесов, а может, из окрестных деревень, куда они попрятались от нашествия.

На землю спустили бойцов спецназа во главе с Сильмарой, шествующей в окружении пяти лязгающих чудовищ, от которых кошки, не съеденные китайцами, убегали с воем и визгом.

Началось контрнаступление, которое планировали закончить в Китае. Или не только в Китае? Слава не строил иллюзий — мир был брошен в хаос, и единственной силой, которая могла хоть как-то восстановить цивилизацию, оказалась Россия. Ему стало даже немного смешно — то, от чего он некогда спасал мир — от владычества некого олигарха, поддерживаемого инопланетянами, все равно свершилось. Впрочем, не так. Теперь не было инопланетян, которые обращали бы землян в рабов, но ведь и цена за это оказалась велика — погибло более миллиарда людей по всей планете!

Дорогая ли это цена за свободу? Слава не мог дать ответа на этот вопрос.

— Вам не кажется унизительным то, что какие-то отщепенцы будут диктовать волю нашей стране и всему миру? — Мужчина лет пятидесяти, несмотря на разруху последних месяцев, лощеный и выбритый, внимательно прочитал подготовленный договор и неодобрительно воззрился на врио президента. — Многим в руководстве страны это не понравится. Вы наживете море недругов. Сейчас вы рассчитываете на поддержку этих инопланетян, но ведь они не будут сидеть здесь всегда, когда-то улетят. И тогда… вы столкнетесь с тихим и явным бунтом. Вы готовы к этому?

— Михаил Демьяныч, вы мой советник, и я ценю ваши рекомендации. Но вы видите какой-то другой способ привлечь этих самых, как вы их назвали, «отщепенцев» к сотрудничеству? Сейчас они помогают вычистить захватчиков из нашей страны, тратят свои силы, время, средства. Вы считаете, что мы должны их обмануть? А подумали над тем, что они могут обратиться против нас?

— Не обратятся! — цинично усмехнулся советник. — Это их родина, а они полны романтических мыслей о ценности того места, в котором родились.

— Как и я… — неприязненно хмыкнул президент. — Иногда я думаю, какого черта, как вы смогли удержаться в правительстве возле президента с такими космополитизмом и махровым цинизмом?

— Я удержался потому, что я умный. И потому, что не боюсь говорить неприятные вещи своим руководителям. Если вы желаете слышать только то, что вам приятно, извините, это не ко мне. — Мужчина усмехнулся, поднял глаза на президента, и тому почему-то показалось, что в зрачках советника отразилось пламя. Адское пламя?

— Ладно, оставим разговоры о том, как вы сумели удержаться при власти. Остановимся на более важных задачах. Например: что вы думаете по поводу мироустройства после войны? Сейчас наши десантники вместе с «отщепенцами» добивают китайскую армию в самом Китае, освобождают захваченных рабов. А дальше что, как вы полагаете?

— Дальше — Китая не будет. Будет Китайская Республика в составе Великой России. Великолепный выход из ситуации — и рынки сбыта, и территории, кстати, обладающие девяноста семью процентами мировых запасов редкоземельных, которых так жаждут наши инопланетные друзья. Мне показалось, что вас почему-то задело мое определение этих людей как отщепенцев. Но, грубо говоря, это так и есть. Они не чувствуют себя частью государства Российского, они — космополиты. Они не работают бескорыстно, значит — даром, на государство. Кто они, как не отщепенцы?

— А раз вы работаете за деньги на государство, значит, и вы отщепенец? — спросил президент, с интересом рассматривая хитрое лицо советника.

— Я получаю зарплату от государства. А значит — не отщепенец. Но не в этом суть. И не об этом мы сейчас говорим. Давайте рассмотрим ситуацию со всех сторон: кто сейчас самый сильный? Какое государство? Россия. Грех не воспользоваться этой ситуацией. Да, наши инопланетные друзья не дадут нам распространиться на весь мир. Да, похоже, и вы не слишком горите желанием продолжить Третью мировую войну с тем, чтобы после гибели еще миллиарда людей создать единое государство — кстати, к этому всегда стремятся все правители! Увы, этого не получится по вышеназванным причинам. Тогда смотрите: ни у кого не осталось ядерных арсеналов — за исключением каких-то передвижных баллистических ракет на машинах и поездах, на подводных лодках. Крупные корабли все потоплены, сожжены, взорваны. Все крупные арсеналы уничтожены. Но мы сохранились лучше! У нас есть несколько атомных электростанций, не тронутых китайцами. Несколько гидроэлектростанций, которые тоже не пострадали — надо сказать китаезам спасибо. Хотя они преследовали свои цели — освоить нашу территорию. Вот Америке и Западной Европе пришлось хуже — у них уничтожена практически вся инфраструктура. Их фактически отбросили в Средневековье. Вся Америка теперь представляет собой аграрное государство — ни промышленности, ни государственных структур. Что-то вроде Дикого Запада, только хуже. Тогда была централизованная власть. В конце концов, они все-таки поднимутся, да, лет эдак через двадцать. Или тридцать. Но сейчас это просто дикари с пистолетами. С Европой сложнее: если в американцах еще жив дух Запада, они умеют противостоять невзгодам, то европейцы — это изнеженные господа, погрязшие в своих демократиях, на своих крохотных территориях не могут прокормить такую орду. И что они сделают, когда начнется настоящий голод? Наступит зима? Они при десяти градусах мороза при развитой инфраструктуре вопили, что настали страшные холода, что это гибель какая-то! Европейцы двинутся на Россию. Вначале захватят Польшу и Белоруссию, потом пойдут дальше. Им некуда деваться. Сейчас там царит беспредел — банды чернокожих терроризируют коренных жителей Франции, Германии, Швеции и Нидерландов, Англии и Бельгии. Они сами напускали к себе черномазых, и теперь те режут им глотки. Черные — ближе к природе. Они молоды, сильны, активны, они поддерживают друг друга, быстро сбиваются в стаи с иерархической структурой. Вначале они будут враждовать между собой, а потом или объединятся под крылом одного сильного лидера, или же самая сильная банда подчинит и объединит остальных. Уничтожив всех несогласных. Это будет апартеид наоборот: на заглавных ролях — черные, белая рвань — низшая прослойка. Через сотню лет Европа станет единым государством, где все нации сольются в одну, неких мулатов. Если мы им, конечно, дадим создать такое государство. Теперь об Африке и Австралии. Африка уже отброшена в дикость — но они оттуда в общем-то особенно и не вылезали. Она будет сырьевым придатком для сильного государства. Теперь африканцам нечего нам противопоставить. Можно подписывать с ними любые выгодные нам договоры, без оглядки на Штаты или Европу. Их просто нет. Австралия? Как они были марионетками тех, кто сильнее их, так ими и останутся. Кто там у нас еще? Индия? Как легли под китайцев, так лягут и под нас. А куда им деваться? Кстати, часть их уже на российских землях — пусть создают тут свои колхозы. Пашут, сеют — у нас огромные территории не освоены — пусть осваивают. Обложить их налогом, и пусть работают. И вот мы пришли к самому главному. Устройство государства Российского после войны. Вам не кажется, что президентское правление изжило себя? Что пора перейти к просвещенной монархии? Вы хороший человек, а значит, России повезло, она может лет на тридцать как минимум забыть о выборах, забыть о политических потрясениях, вы будете править стабильно, честно и в интересах страны! А что еще надо? Вас поддерживают инопланетяне, вас любит народ — так правьте, Сергей Первый! Вы сможете проводить любые свои решения быстро, решительно, спуская их по вертикали власти. Никто не сумеет оспорить ваши приказы. А когда будете передавать власть своему преемнику, можете забить в конституцию уже другие условия. Как когда-то сделал Пиночет — загнали несколько тысяч коммуняк на стадион, постреляли их, а остальные начали жить сытно, хорошо. У них ведь голодные бунты до этого были — марши кастрюль, так вроде это называлось. А потом Чили стала одной из самых благополучных стран! И Пиночет тихо передал свою власть и ушел на покой. Подумайте над этим. Я бы настоял на конституционной монархии, где у самодержца прописаны особые полномочия — казнить и миловать. В период военного времени иначе нельзя! — Советник замолчал, перевел дух и отхлебнул минеральной воды из высокого стакана. В комнате воцарилось молчание, которое нарушил президент: