Литература 19 века - скачать книги или читать онлайн. Страница 9

Роман Ивана Тургенева «Рудин» – еще одна история о «лишнем человеке». Дмитрий Николаевич Рудин – представитель интеллигентной, образованной, любящей пофилософствовать и порассуждать прослойки общества. Беда у него одна – не хватает средств на беззаботную жизнь. Проблема тоже одна – ничего не трогает этого человека, все он делает умно и рассудительно, но сердце его при этом остается холодным. Любовь молодой девушки ему приятна и волнительна, но трогает ли это его по-настоящему – вопрос. Он хочет нести свет знаний молодому поколению, но готов ли при этом менять свои привычки и взгляды – тоже вопрос. Странный он персонаж. Не вызывает ни сочувствия, ни особого понимания.

Поэмы в творчестве великого русского поэта (а Пушкин написал 12 таких произведений) занимают самое большое место наряду с лирикой. Кстати, свою самую солидную поэму, имевшую громадный успех, – «Руслан и Людмила» – поэт создавал целых три года. В своем творчестве Пушкин использовал многие жанры, но поэма всегда оставалась любимой формой для выражения его «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет». Иллюстрации Елены Одарич.

Іван Франко (1856–1916) – незаперечний класик української літератури. Всебічно обдарований, енциклопедично освічений, надзвичайно працьовитий, він був поетом, прозаїком, драматургом, критиком й істориком, перекладачем, видавцем. Сюжети для своїх творів Франко черпав з життя і боротьби рідного народу, з першоджерел людської культури, і, як не дивно, своєї актуальності вони не втратили.

В історичному романі видатного австрійського письменника Адальберта Штіфтера (1805–1868) яскраво описано події XII століття, ми стаємо свідками становлення Чеської держави, бачимо її стосунки з сусідніми Баварією, Австрією, Польщею та Угорщиною, участь у поході на Мілан. Але цей твір – водночас ще й запізнілий куртуазний роман, оспівування лицарських чеснот і чистого кохання. Образ головного героя Вітіко подано в розвитку – від юнака, який шукає своєї долі, він доростає до мудрого державника, що дбає про людей і країну.

«Дамон и Финтий были, несомненно, по-своему очень неплохими ребятами: первый с чрезвычайной готовностью остался заложником за друга, а второй выказал достохвальную пунктуальность, явившись в самую последнюю минуту, что было не менее замечательно. Однако многие черты их характеров ныне уже не встречаются. В наше время, когда за долги сажают в тюрьму, не так-то просто отыскать Дамона (кроме подставных, полкроны штука); что же касается Финтиев, то те немногие, которые еще сохранились в наш развращенный век, приобрели несчастную привычку стушевываться как раз в ту минуту, когда их появление более всего отвечало бы классическим традициям. Но если в современности нельзя найти подобия их деяниям, то отыскать подобие для их дружбы еще возможно. С одной стороны, мы имеем Дамона и Финтия. С другой – Поттера и Смизерса…»

«Мисс Амелия Мартин была бледная, высокая, худая тридцатидвухлетняя особа; злые языки назвали бы ее некрасивой, а полицейская хроника – интересной. Она была портнихой-модисткой, жила на свои заработки и не роптала. Будь вы юной девицей, состоящей в услужении, и пожелай вы, подобно многим другим юным девицам, состоящим в услужении, прибегнуть к помощи мисс Мартин, вы как-нибудь вечером просто подошли бы к дверям дома № 47 по Драммонд-стрит (угол Джордж-стрит, близ Юстон-сквера) и, поглядев на медную дощечку – один фут десять дюймов длины, полтора фута ширины – с четырьмя огромными медными шишками по углам и надписью «Мисс Мартин, платья и шляпки всех фасонов», без дальнейших церемоний постучались бы, и вам отворила бы сама мисс Мартин в чрезвычайно модном платье из тончайшей шерсти, с изысканными черными бархатками на запястьях и другими украшениями весьма утонченного вкуса…»

«Однажды вечером, совершая прогулку по Оксфорд-стрит, Холборну, Чипсайду, Коулмен-стрит, Финсбери-скверу и так далее с намерением вернуться в западную часть Лондона через Пентонвилл и Нью-роуд, мы вдруг ощутили сильную жажду и потребность отдохнуть пять-десять минут. Посему, вспомнив, что мы только что миновали старинный, тихий, приличный трактир (неподалеку от Сити-роуд), мы повернули назад, дабы подкрепиться стаканчиком эля…»

«Рождество! Поистине мизантропом должен быть тот, в чьем сердце при наступлении Рождества не затеплятся живые чувства, в чьей памяти не пробудятся сладостные воспоминания. Иные скажут вам, что Рождество теперь не такое, как прежде; что всякий раз с приходом Рождества рушится еще одна надежда на счастливое будущее, которую они лелеяли в прошлом году; что настоящее лишь напоминает им об уменьшении доходов, о стесненных обстоятельствах, о пирах, которые они задавали ложным друзьям, и о холодных взглядах, которыми встречают их ныне, в час испытаний и невзгод. Никогда не поддавайтесь таким мрачным мыслям – ведь каждый, кто достаточно пожил на свете, мог бы вызывать их ежедневно…»

«Удивительно, с каким равнодушием относятся в Лондоне к жизни и смерти людей. Человек не вызывает ни в ком ни сочувствия, ни вражды, ни даже холодного любопытства; никто, за исключением его самого, им не интересуется. Когда он умирает, нельзя даже сказать, что его забыли – ведь никто не вспоминал о нем при жизни. В нашей великой столице существует многочисленный разряд людей, у которых, по-видимому, нет ни одного друга и до которых, очевидно, никому нет дела. Когда-то, движимые нуждою, они отправились в Лондон в поисках работы и средств к существованию…»

«Зимой 18.. года, получив короткий отпуск с корабля, я проводил Рождество в отцовском доме на западном берегу Ирландии. Отец уехал на рождественский прием в Дублин, и из всех членов семьи в доме оставалась только моя сестра Кейт. Мне показалось, что в таких условиях рождественский обед предстоит скучный. Отца вызвали неожиданно, и в нашем доме не должно было состояться никакого приема; и поскольку о его отъезде никому из соседних помещиков не было известно – ближайший сосед жил в семи милях от нас, – нас никуда не пригласили…»

«Сегодня вечером я наблюдал за веселой гурьбою детей, собравшихся вокруг рождественской елки – милая немецкая затея! Елка была установлена посередине большого круглого стола и поднималась высоко над их головами. Она ярко светилась множеством маленьких свечек и вся кругом искрилась и сверкала блестящими вещицами…»

Сборник рождественских историй известных зарубежных авторов – трогательных, сказочных, немного забавных, немного грустных – лучший подарок к празднику.