Классика - скачать книги или читать онлайн. Страница 176

В каждом из нас есть свои силы! Нужно лишь открыть их! Но мало кто верит в них! Поэтому мы живем как ни в чем не бывало!

Мы с раннего детства знакомы с Бабой-Ягой и Кощеем Бессмертным. Злые, коварные и беспощадные. Воруют детей и дев молодых, насылают порчу, превращают в волкодлаков. Ужас да и только. А откуда они пришли в наш Поднебесный Мир? О том и есть мой сказ…

Любовь и благородство толкают Орта Ганувера на рискованный поступок.

В этой книжке мы совершим путешествие во времени. Путь предстоит неблизкий, а местами и опасный. Мы познакомимся с богами и героями, дикими зверями и волшебниками, побываем в кровавых битвах и насладимся шедеврами архитектуры. В нелёгких испытаниях нас будут сопровождать прекраснейшие из женщин и могущественнейшие из мужчин, каскадёры и музыканты, пенсионеры и разведчики. Будут и бандиты! Так что скучать не придётся. Не будем же мешкать, откроем первую страницу и…

Это повествование о самой известной княгине Древней Руси Ефросинии Ярославне Галицкой, ставшей женой опального князя Игоря. «Плач Ярославны» остался в веках, некоторые исследователи приписывают именно ей создание «Слова о полку Игореве». Действие романа происходит на земле, в небесах и в подземном мире, перед вами альтернативная история веры, верности и любви, овеянная легендами и сказаниями. Это еще одна версия той самой легенды…

«В 1830 году весною к пану Ячевскому в его родовое имение Рожанку приехал единственный сын его умершего друга молодой Иосиф Мигурский. Ячевский был шестидесятипятилетний широколобый, широкоплечий, широкогрудый старик с длинными белыми усами на кирпично-красном лице, патриот времен второго раздела Польши. Он юношей вместе с Мигурским-отцом служил под знаменами Костюшки и всеми силами своей патриотической души ненавидел апокалипсическую, как он называл ее, блудницу Екатерину II и изменника, мерзкого ее любовника Понятовского, и так же верил в восстановление Речи Посполитой, как верил ночью, что к утру опять взойдет солнце. В 12-м году он командовал полком в войсках Наполеона, которого он обожал…»

В книге рассматривается процесс труда как процесс создания стоимости. На примере выдуманных персонажей автор обращается к далеко не выдуманным реалиям трудовых процессов, в реализации которых появляется произведённая продукция, которая на рынке товаров и услуг обменивается на продукты потребления согласно созданной в процессе труда стоимости. Стоимость же, в свою очередь – есть мера трудозатрат, осуществлённых в процессе производства изделия или массы изделий – продукции.

Египетская царица, правившая на троне несколько лет (предположительно семь). Женщина, которой завершалось правление девятнадцатой династии. Она не была настолько известна, как её предшественница Хатшепсут из восемнадцатой династии, но по странным стечениям обстоятельств царица во многом повторяла её судьбу, даже если Таусерт не была из царского дома.

«… Нет на свете человека деликатнее и воспитаннее чеха…

В русской литературе Евгений Замятин продолжил ту линию, которую принято называть критической, берущей начало от Гоголя, Салтыкова-Щедрина, а более близких по времени писателей – Ф.Сологуба. Константин Федин называл Замятина «гроссмейстером литературы» и считал, что его «нехитро угадать по любой фразе».

Реакционные круги русского общества, крайне озлобленные появлением романа «Дым», восприняли «Странную историю» как продолжение начатого, по их мнению, писателем в романе холодного обличения своей родины. П. Мериме сообщал Тургеневу 13 (25) марта 1870 г. о беседах с русскими обитателями Ниццы по поводу «Странной истории»: «Как кажется, Ваш последний рассказ привел их в ярость. Они говорят, что Вы ожесточенный враг России и что хотите видеть одни только ее теневые стороны. Я спросил у одной дамы, которая казалась очень возмущенной, в чем теневая сторона в Вашем рассказе. Ответ: – Всюду. – Имеются ли юродивые в России? – Конечно. – А крайне набожные и восторженные девицы? – Безусловно. – На что же вы тогда жалуетесь? – Не нужно говорить об этом иностранцам. – Я передаю вам этот отзыв так, как я его слышал. Лакейский патриотизм повсюду один и тот же: я не знаю ничего более глупого»