Русская классика - скачать книги или читать онлайн. Страница 24

«Пешая этапная партия подымалась по трактовой дороге на „возгорок“.

Рассказ «Добрая душа», как и рассказ «Годовщина», связан с воспоминаниями Салтыкова о вятской ссылке, с ее двадцатой годовщиной.

В повести «Братец» Хвощинская создает исключительно яркий по художественной силе образ хищника-собственника, попирающего все основы семейной морали. Сергей. Андреевич Чиркин не только продукт бессмысленной животной любви «маменьки»-помещицы, это страшное порождение петербургской чиновничьей среды и «высшего света», которые придали законченную форму этому эгоисту-человеконенавистнику, умертвив в его душе все чувства. Образ Чиркина нарисован писательницей в тонах гневного, саркастического обличения. В беспощадном раскрытии волчьей морали братца, считающего своим правом «по-родственному» грабить мать и сестер и при этом издевательски поучать их, предвосхищено что-то щедринское.

«Вечер. Накрапывает мелкий осенний дождь, точно просеянный сквозь тонкое сито. По дороге медленно двигаются обозы. Бедные лошади вязнут в липкой глине и едва тащат тяжело нагруженные телеги…»

«Солнце потонуло в бледно-сизой мути. Волны, мелькавшие за бортом, стали кубовыми. Вспыхнуло электричество и сразу отделило пароход от ночи.

«Ужасное дело это – дело странное, загадочное, неразрешимое. С одной стороны, оно очень просто, а с другой – очень сложно, похоже на бульварный роман, – так все и называли его в нашем городе, – и в то же время могло бы послужить к созданию глубокого художественного произведения… Вообще справедливо сказал на суде защитник…»

«Сед, густоволос, лохмат, весь день курит.

«Сквозь утренний морозный туман и утренние дымы города – розово-янтарное солнце, мягко, весело, уютно озаряющее номер «Северной гостиницы». Внизу, за окнами, огромная людная площадь, весь серый от инея плечистый, коренастый царь-мужик на своем упрямом и могучем свиноподобном коньке, возбуждающие звонки, гул и скрежет трамваев, все время кругами обходящих его…»

«Некто Ивлев ехал однажды в начале июня в дальний край своего уезда.

«Повесть, трижды прекрасная своей краткостью и скромностью, повесть о Готами, которая, сама того не ведая, пришла под сень Благословенного.

«Вот старая, старая карта земного шара. Опять гляжу на нее, – в который раз в жизни и все еще жадно! – опять блуждаю глазами по великой пустоте Индийского океана, вижу черту экватора, останавливаюсь на том заветном месте немного выше его, где удлиненной каплей падает от треугольника Индостана, как бы от острия древесного листа, Цейлон, священный Львиный остров, и опять вспоминаю: город Царя Царей, Анарадхапура…»

«Первая ночь на „Юнане“. Капитан сказал, что пойдем не спеша, на Цейлоне будем не раньше, чем через полмесяца, и я чувствую себя в этой большой и покойной каюте уже как дома, хозяином…»