Эту беспримерную фразу г-жа де Реналь произносит уже в самом конце романа, когда наступила развязка, и Жюльен Сорель неудачно попытался застрелить свою первую возлюбленную. Г-жа де Реналь осталась жива, но не надолго. Через три дня после казни Жюльена она умерла, обнимая своих детей. Матильде же досталась голова гильотинированного любовника. Она долго целовала ее, положив перед собой на мраморный столик, а ночью похоронила ее в одной из горных пещер.

Вот уже 170 лет читатели и комментаторы спорят, что означают цвета, вынесенные в заглавие романа. Что такое «красное», а что «черное»? Выдвигались самые невероятные версии — чуть ли не «революция» и «контрреволюция». Зачем же так? Все гораздо проще. Точки над «и» расставила жизнь и кульминация романа: «красное» — это Любовь, «черное» — Смерть. Они никогда не смешиваются. Но почему-то всегда соседствуют. Истина, которую лишний раз подтверждает Стендаль.

Бальзак безбрежен, как океан. Это — вихрь гениальности, буря негодования и ураган страстей. Он родился в один год с Пушкиным (1799) — всего на две недели раньше, — но пережил его на 13 лет. Оба гения отважились заглянуть в такие глубины человеческой души и людских отношений, в какие до них не был способен никто. Бальзак не побоялся бросить вызов самому Данте, назвав свою эпопею по аналогии с главным творением великого флорентийца «Человеческой комедией». Впрочем, с равным основанием ее можно назвать еще и «Нечеловеческой», ибо только титану под силу создать столь грандиозное горение.

«Человеческая комедия» — общее название, данное самими писателем, для обширного цикла своих романов, повестей и рассказов. Большинство произведений, объединенных в цикл, было опубликовано задолго до того, как Бальзак подобрал им приемлемое объединяющее название. Сам писатель так рассказывал о своем замысле:

Называя «Человеческой комедией» произведение, начатое почти тринадцать лет тому назад, я считаю необходимым разъяснить его замысел, рассказать о его происхождении, кратко изложить план, притом выразить все это так, как будто я к этому не причастен. «…»

Первоначальная идея «Человеческой комедии» предстала передо мной как некая греза, как один из тех невыполнимых замыслов, которые лелеешь, но не можешь уловить; так насмешливая химера являет свой женский лик, но тотчас же, распахнув крылья, уносится в мир фантастики. Однако и эта химера, как многие другие, воплощается: она повелевает, она наделена неограниченной властью, и приходится ей подчиниться. Идея этого произведения родилась из сравнения человечества с животным миром. «…» В этом отношении общество подобно Природе. Ведь Общество создает из человека, соответственно среде, где он действует, столько же разнообразных видов, сколько их существует в животном мире. Различие между солдатом, рабочим, чиновником, адвокатом, бездельником, ученым, государственным деятелем, торговцем, моряком, поэтом, бедняком, священником так же значительно, хотя и труднее уловимо, как и то, что отличает друг от друга волка, льва, осла, ворона, акулу, тюленя, овцу и т. д. Стало быть, существуют и всегда будут существовать виды в человеческом обществе так же, как и виды животного царства.

По существу в приведенном фрагменте из знаменитого Предисловия к «Человеческой комедии» выражено кредо Бальзака приоткрывающее тайну его творческого метода. Он систематизировал человеческие типы и характеры, как ботаники и зоологи систематизировали растительный и животный мир. При этом, по словам Бальзака, «в великом потоке жизни Животность врывается в Человечность». Страсть — это все человечество. Человек, считает писатель, ни добр, ни зол, а просто рождается с инстинктами и наклонностями. Остается только как можно точнее воспроизвести тот материал, который дает нам сама Природа.

Вопреки традиционным канонам и даже формально-логическим правилам классификации, писатель выделяет три «формы бытия»: мужчин, женщин и вещи, то есть людей и «материальное воплощение их мышления». Но, видимо, именно это «вопреки» и позволило Бальзаку создать неповторимый мир своих романов и повестей, который не спутаешь ни с чем. И бальзаковских героев тоже не спутаешь ни с кем. «Три тысячи людей определенной эпохи» — так не без гордости характеризовал их сам писатель.

«Человеческая комедия», как замыслил ее Бальзак, имеет сложную структуру. Прежде всего, она подразделяется на три разновеликие части: «Этюды о нравах», «Философские этюды» и «Аналитические этюды». По существу же все главное и великое (за небольшим исключением) сосредоточено в первой части. Именно сюда входят такие гениальные произведения Бальзака, как «Гобсек», «Отец Горио», «Евгения Гранде», «Утраченные иллюзии», «Блеск и нищета куртизанок» и др. В свою очередь, «Этюды о нравах» делятся на «сцены»: «Сцены частной жизни», «Сцены провинциальной жизни», «Сцены парижской жизни», «Сцены военной жизни» и «Сцены сельской жизни». Некоторые циклы остались неразвернутыми: из «Аналитических этюдов» Бальзак успел написать только «Физиологию брака», а из «Сцен военной жизни» — авантюрный роман «Шуаны». А ведь писатель строил грандиозные планы — создать панораму всех наполеоновских войн (представьте многотомную «Войну и мир», но написанную с французской точки зрения).

Бальзак претендовал на философский статус своего великого детища и даже выделил в нем специальную «философскую часть», куда среди прочих вошли романы «Луи Ламбер», «Поиски Абсолюта», «Неведомый шедевр», «Эликсир долголетия», «Серафита» и самый известный из «философских этюдов» — «Шагреневая кожа». Однако при всем уважении к бальзаковскому гению следует совершенно определенно сказать, что великого философа в собственном смысле данного слова из писателя не получилось: его знания в этой традиционной сфере духовной жизни хотя и обширны, но весьма поверхностны и эклектичны. Зазорного здесь ничего нет. Тем более что Бальзак создал свою собственную, не похожую ни на какую другую, философию — философию человеческих страстей и инстинктов.

Среди последних самый главный, по бальзаковской градации, — это, конечно, инстинкт обладания. Безотносительно от того, в каких конкретных формах он проявляется: у политиков — в жажде власти; у дельца — в жажде наживы; у маньяка — в жажде крови, насилия, угнетения; у мужчины — в жажде женщины (и наоборот). Безусловно, Бальзак нащупал самую чувствительную струну человеческих побуждений и поступков. Данный феномен в разных своих аспектах раскрыт в различных произведениях писателя. Но, как правило, все аспекты, как в фокусе, концентрируются в любом из них. Некоторые же воплощаются в неповторимых бальзаковских героях, становятся их носителями и олицетворением. Таков Гобсек — главное действующее лицо одноименной повести — одного из знаменитейших произведений мировой литературы.

Имя Гобсека переводится как Живоглот, но именно во французской вокализации оно стало нарицательным и символизирующим жажду наживы ради самой наживы. Гобсек — капиталистический гений, он обладает поразительным чутьем и умением увеличивать свой капитал, безжалостно растаптывая при этом человеческие судьбы и проявляя абсолютный цинизм и аморализм. К удивлению самого Бальзака, этот высохший старикашка, оказывается, и есть та фантастическая фигура, которая олицетворяет власть золота — этой «духовной сущности всего нынешнего общества». Впрочем, без названных качеств капиталистические отношения не могут существовать в принципе — иначе это будет совершенно другой строй. Гобсек — романтик капиталистической стихии: ему доставляет истинное наслаждение не столько получение самой прибыли, сколько созерцание падения и коверкания человеческих душ во всех ситуациях, где он оказывается подлинным властелином людей, попавших в сети ростовщика.

Но Гобсек — и жертва общества, где царствует чистоган: он не ведает, что такое любовь женщины, у него нет жены и детей, он понятия не имеет, что такое доставлять радость другим. За ним тянется шлейф из слез и горя, разбитых судеб и смертей. Он очень богат, но живет впроголодь и готов перегрызть горло любому из-за самой мелкой монетки. Он — ходячее воплощение бессмысленной скупости. После смерти ростовщика в запертых комнатах его двухэтажного особняка обнаруживается масса прогнивших вещей и протухших припасов: занимаясь под конец жизни колониальными аферами, он получал в виде взяток не только деньги и драгоценности, но всевозможные деликатесы, к которым не притрагивался, а все запирал на замок для пиршества червей и плесени.