Ты уверен, что правильно поступаешь? — пробивается издалека голос Сергея.

И все обрывается. Катя тоже это чувствует. Я немного ослабляю хватку, и она резким движением сбрасывает меня.

— Катюш!

Не слышит, она уже на полпути к выходу из зала. Ей наперерез идет Джейн. Значит, она все видела и не стала подходить.

Без сил падаю на маты и закрываю глаза.

Серега, заходи.

Я переоделся, но долго высидеть в четырех стенах не смог и теперь мерил шагами длинные коридоры штаба, стараясь не сильно мешать остальным.

После короткого разговора в тренировочном зале стал понятен интерес Кати к моей (моей!) персоне. Кирилл рассказал ей о сбое в чувствах. Естественно, ее это заинтересовало. Девушки вообще испытывают слабость ко всему необычному. А тут еще и внезапная любовь Роберта.

Все это, конечно, занимательно, но что с этим делать?

Может, просто не будешь лезть?

Да трудно не лезть. Ты ж мое тело хочешь использовать.

Тело мое!

Пусть так. Общее. Так вот: тело общее. Удастся ли его разделить, непонятно. Да и о ней подумай. Завтра предстоит заруба. Нужны ли вам обоим сегодня эти переживания? Может, ты просто притормозишь?

Сам разберусь.

Я уже занес ногу над ступенькой лестницы, чтобы спуститься в столовую, когда услышал звуки, похожие на плач. Огляделся: оказалось, что странной волей подсознания (или сознания Роберта) я очутился в крыле, где жили девушки, и звуки раздавались из-за приоткрытой двери в комнату Кати. Встав на цыпочки, я аккуратно подошел и заглянул внутрь.

На кровати сидела Джейн, а рядом, устроив голову на коленях наемницы, лежала Катя. Ее лицо было мокрым от слез. Не зная, что делать, я застыл на пороге. Джейн, увидев меня, приложила палец к губам и движением ладони показала, что мне лучше уйти. Я, пятясь, вышел и, тихо прикрыв дверь, спустился в столовую.

Джейн пришла через десять минут и села рядом.

— Хвала небесам, Катя не видела тебя, — сказала она тихо и засмеялась. — Боюсь, в противном случае, в завтрашней операции ты мог бы и не поучаствовать.

Я повернул голову и посмотрел на нее: губы улыбаются, но взгляд взволнованный.

— Это из-за меня?

— Отчасти.

Джейн задумчиво теребила волчью морду амулета; иногда мне казалось, что она убирает с него руку только, чтобы стрелять. Это был подарок Карателя.

— Все навалилось: завтрашняя операция, эти терки о пришельцах, ты, вернее Роберт, масла в огонь подливает. Девочка растерялась. И знаешь, я бы сейчас не хотела обсуждать с тобой ваши сердечные дела. Уж больно они запутанные. И несвоевременные.

Это как посмотреть. Сами же через одного говорите, что завтра мы все умрем. В этом случае получается, что своевременнее некуда.

— А если не учитывать тебя, то вот какая штука выходит, — продолжила наемница, — когда Катя присоединилась к Кириллу, у нее появилась цель, далекая, но цель. Сейчас же она значительно ближе, но искажена, и Катя не знает, стрелять или…

— Принять? — в отличие от Роберта, я расслабился, когда наемница легко поменяла тему: эта была мне значительно ближе и понятнее.

Джейн кивнула. И впервые я осознал, что все мы, находящиеся сейчас в штабе, очень похожи. Да, кому-то в жизни чуть больше повезло, например, у Джейн еще были живы родители. Но в целом, если посмотреть на нас снаружи, мы все будто пациенты одного врача, с одной общей травмой.

— А ты что думаешь? — спросил я, подтягивая к себе тарелку с пюре и куриными ножками, которую на автомате схватил, заходя в столовую.

— О чем?

— Да обо всем.

Пюре было недосолено, а ножки пережарены. Я механически жевал, рассчитывая на ее ответ. Кирилл приблизил к себе наемников, но я только сейчас, собирая по крупицам информацию, начинал понимать, что у них в головах.

— В целом я думаю, как все: Кирилл молодец, что обо всем догадался. Ты молодец, что доказал. Теперь надо убить охотников, свалить отсюда, как-то решить с пришельцами и потом строить новый мир. Это если в двух словах.

— Получается просто.

— Это да, — засмеялась она и потрепала меня по плечу, — а зачем усложнять? Кирилл — мозг, Катя, допустим, — сердце. Ты — печень, ну или, если хочешь, — совесть. А мы что? Мы — мозолистые обожженные руки.

— Я скорее усики, как у жука, которыми он пробует что-то перед тем, как понять, трогать это или нет.

— Хорошо, пусть ты усики, но ты хотя бы попробовал их, а мы просто делаем, что говорят.

— Виктор мне не показался таким.

— Витя — хороший парень, но он любит глубоко рыть, он из тех, кто не опухоль режет, а старается устранить причину.

— И он считает причиной протолан?

— Ну изначально они ей и были…

— Мне кажется, изначально они были грязным ножом, которым проткнули живот и занесли кучу бактерий и вирусов. Потом, когда нож извлекли, а рану зашили, основное, с чем нужно бороться, — это занесенная зараза, в нашем случае — это охотники и структура мира, а не пришельцы. Потом можно будет разобраться и с ножом.

— Что-то не слишком похоже на рассуждения усиков, — хихикнула Джейн, и краем глаза я увидел, как она откинула черные волосы с лица. — Мне приятно было с тобой поговорить, и я запомнила твои метафоры.

— Как ты думаешь, мне зайти к Кате? — спросил я, услышав, что она отодвигает стул и встает.

— Не торопись, Ромео. Сейчас она не в той кондиции. Я обещала ей прийти через десять минут с обедом, — Джейн снова засмеялась, — а вот вечерком заходи. Думаю, она уже будет готова тебя видеть.

Девушка подмигнула и пошла выбирать блюда. Вернувшись в комнату, первым делом я прислонил к шее аптечку. Сильно болела голова.

Остаток дня я провел как на иголках, иногда с трудом различая, где заканчивается мое волнение и начинается Роберта.

Без десяти восемь я зашел в столовую. Шли последние приготовления перед операцией. Почти нетронутые котлы с едой источали манящий аромат. Я наполнил поднос всем понемногу и пошел к Кате, успокаивая себя тем, что, даже если Джейн не справилась и она будет не в духе, всегда смогу сказать, что хотел принести ужин и обсудить детали предстоящего мероприятия.

Я постучал, чувствуя себя очень неловко. Нужно было отдать управление Роберту.

Дверь открылась, и в проеме появилась Джейн.

— О, усики пришли — как раз вас ждали.

По выражению ее лица, аромату вина и простой домашней одежде (на ней был комбинезон поверх белой рубашки со свободными рукавами) я понял, что веселье в разгаре.

Кроме Кати и Джейн, в комнате был еще Циклоп, и несмотря на то, что он кивнул мне и приветливо помахал рукой, Роберт еще больше занервничал. Стол ломился от еды, а под ним стояли две пустых бутылки из-под вина. Кольнуло раздражение из-за того, что я опоздал.

— Как раз доказывала Кате, что тебя не надо звать, что ты сам придешь, — своей непосредственностью и доброжелательностью Джейн превращала любую напряженную тему в легкую беседу. Она протянула мне бокал с вином: — Хотя я ждала тебя раньше.

Могла бы и сообщить время!

Я расположился на предложенном стуле и мельком взглянул на сидящую на кровати Катю. Ее щеки были розовее обычного: или давало знать о себе вино, или ее, как и меня, смутили слова Джейн. В простой зеленом халате до пола она выглядела очень по-домашнему.

Поднялся Циклоп. Он, как и все остальные, был налегке: спортивные штаны и футболка.

— Хочу сказать тост!

Он поднял бокал, и неожиданно меня наполнило чувство чего-то теплого и утраченного. Пил-то я немало в последнее время. Даже много. И часто не один, но ни разу в голову не пришло мысли сказать тост. Сейчас же из уст Циклопа это прозвучало очень уместно.

— Я придумал его вчера ночью, когда до меня, наконец, дошло то, о чем мы говорили.

Циклоп встал так, чтобы красный глаз мог видеть всех нас одновременно.