И мне и правда не приходится. Но, не потому, что охранник меня запомнил, а потому что на входе его нет.

Я недоумевающее оглядываюсь по сторонам и, пожав плечами, захожу внутрь.

«Сегодня что, мой самый удачный день? Как всё мне на руку то складывается! Ха! Да я в ударе!»

Зайдя в клуб, я отмечаю про себя, что сегодня здесь до необычного… шумно.

Какие-то крики. Толпа людей. Основная часть стоит кольцом, закрывая от меня того, что происходит на танцполе.

«И что за аншлаг? Как я среди всей это неразберихи найду Зверева? Что тут вообще происходит?»

Я начинаю пропихиваться сквозь толпу зевак. Моя сумка цепляется за руку какого-то парня.

— Куда прёшь?- рыкает он на меня довольно агрессивно.

Я аж отшатываюсь в сторону, на секунду растерявшись. Уперевшись спиной в чьё-то плечо, я бросаю на огрызающегося меня молодого человека гордый взгляд и, хмыкнув, продолжаю свои попытки пролезть ближе к центру. С одной стороны, мне очень хочется найти Давида, а с другой, мне уже даже самой становится жутко интересно, что же там такого произошло, что такая толпища собралась!

Моё писательское любопытство отодвигает на задворки все остальные мысли. Я уже и о Звереве то особо не думаю.

«Там наверняка какая-то разборка! Это же просто куча материала для книги! Я должна всё видеть своими глазами!»

Можно было бы, конечно, и вызнать всё потом у моего хмурого оперативника, но, зная, насколько он жаден до любого рода информации (хоть о деле, хоть о себе), я решаю, что лучшим выбором будет увидеть всё самой, пропитаться атмосферой, чтобы потом всё досконально записать!

— Прошу прощения. Эй. Посторонитесь-ка. Да пропустите, вы!

Аж злость берет. До меня доносятся крики: «Кончай его!». Весь клуб наполняется одобрительным гулом и возгласами.

Я, наконец, проталкиваюсь через тугое кольцо из широких мужских спин и оказываюсь прямо в центре происходящего. То, что предстает перед моими глазами, повергает меня в шок.

Прямо в центре танцпола на коленях стоит никто иной, как сам Давид Зверев. За плечи его держат два каких-то амбала. Его руки сцеплены сзади, непонятно чем. Может, на него надели наручники? Или просто эти два бугая удерживают его руки за спиной?

Я смотрю на его избитое лицо, и сердце пропускает удар. Сейчас я уже и думать забыла о писательстве. К чёрту все эти сюжеты. Всё тело цепенеет. Мне страшно.

«О, нет… Нет! Он влип в какую-то передрягу! Черт… Нельзя было отпускать его одного! Что же делать? Что делать...»

Не растерявшись, я достаю из своей сумочки телефон и набираю сообщение отцу. Почему-то сейчас я решаю не позвонить в полицейский участок, а именно написать отцу. Я просто до послнеднего верю, что он сможет помочь. Искренне надеюсь, что он успеет, что он сообразит, что помощь нужна срочно, и сам позвонит туда, куда нужно.

Я опускаю руку с телефоном так, чтобы ее не было заметно. И просто на ощупь набираю сообщение:

«КЛБ ШПСТАЯ РОЗА СРОЧНО»

Мой палец быстро бегает по клавиатуре. После чего я бросаю короткий взгляд вниз, просто чтобы найти кнопку «Отправить». И отсылаю сообщение.

«Клуб Шипастая Роза срочно. Я надеюсь на тебя, пап…»

Сунув телефон в карман плаща, я продолжаю наблюдать за происходящим. Недалеко от барной стойки стоит мужчина. Он кажется мне уж очень знакомым. И тут же в сознании всплывает тот самый раз, когда я пробралась за Давидом в подворотню за клубом. Я тогда еще очень ловко избавилась от наручников, которыми он так нахально пристегнул меня к рулю своей машины.

Мужчина с небольшими залысинами, не такой уж и высокий, в кожаной куртке и с цепью на шее.

«Типичный бандюган из девяностых».

Вот только это был не просто бандюган. Это был тот самый наркодилер, которого мы тогда со Зверевым выслеживали. И который чуть было не заметил нас.

Я закусываю губу. В голове тут же всплывают сотни вариантов того, что вообще тут произошло, пока меня не было.

«У них была потасовка? Или же он сцепился с одним из амбалов? Или… А что, если он попытался скрутить его в одиночку? Вот придурок. Ты придурок, Зверев! Какой ты идиот! Зачем ты полез сюда один?! Мог бы позвать меня! Или, хотя бы, кого-нибудь из своих коллег. Ну почему же ты такой упертый… Всё сам, сам. И куда тебя твоё это сам привело? Нужно что-то придумать. Нужно как-то вытаскивать его из этой ситуации… Но, что я могу сделать?»

— Твоя вынюхивающая здесь постоянно рожа меня уже знатно так достала, - усмехается мужчина, сощурено смотря на Зверева.

Тот дергается, из его носа течет кровь.

— Мне что, отдохнуть нельзя? Ничего я не вынюхиваю. Просто провожу свободное время в приличном месте. Хотя, сейчас оно уже таким приличным не кажется, - хмыкает Зверев, сплюнув кровь.

У меня аж сердце пропускает очередной удар.

«Наверное, это жутко больно… Но… Что же мне делать? Что делать?»

Я встревожено смотрю то на Давида, стоящего на коленях, то на наркодилера, который оттолкнулся спиной от барной стойки и медленно вышел на центр.

— Складно ложишь, да вот только я тебе не верю. Чтож, пусть будет уроком всем тем, кто решит встать у меня на пути.

Мужчина вдруг достает пистолет и направляет его прямо на Зверева.

— Бывай.

— НЕТ!!!

Я даже не думаю. Ни одной мысли в моей голове нет, кроме той, что бьётся в истерике:

«Спасти…»

Я просто кидаюсь вперед, потому что не могу представить даже себе исход, в котором Давида убивают.

Я не чувствую никакого страха, кроме страха за его жизнь. Ноги сами несут меня вперед. Плечо обжигает страшной болью. Последнее, что я вижу перед собой, это его лицо. Лицо Давида. Его испуганные глаза. Кажется, он что-то кричит. Но я ничего не слышу. Звук выстрела такой оглушающий. Перед глазами всё чернеет. Голова так кружится. И я проваливаюсь в какую-то пустоту.

Лия

Пип-пип-пип-пип.

«Боже… Что за противный звук? Кто-нибудь, отключите это, пожалуйста…»

Сначала я думаю, что это будильник. Тянусь к нему, отводя руку в сторону, отчаянно пытаясь выключить, но, ничего не происходит. А еще, внутри себя я чувствую какой-то дискомфорт. Постепенно, доходящий до меня звук становится куда более различимым и понятным.

Пип-пип-пип-пип.

Равномерное пикание какой-то устройства доносится до моих ушей.

«Нет… Это… Это не будильник…»

Через противное пиканье до меня вдруг доходит чей-то возмущенный голос. Постепенно приходя в себя, я понимаю, что это отец. Интересно, почему папа здесь? И что, вообще происходит? Он разговаривает с кем, я четко слышу, как он скандирует своим командным голосом. Создается впечатление, что он отчитывает кого-то. Я почему-то сразу думаю о том, что он разговаривает с кем-то по работе. Хотя, отец обычно держит себя в руках. Что же такое страшное могло произойти, что даже отец вышел из себя?

Я хочу подняться, но, почему-то не могу. На тело навалилась какая-то страшная тяжесть, не дающая толком пошевелиться.

Я пытаюсь сконцентрироваться на своих мыслях. Но, в голове, почему-то, все как в тумане. А еще, очень странно пахнет. Да, следом за разбудившим меня громким голосом отца, ко мне приходит еще и запах. Очень не характерный запах для дома. Пахнет какой-то стерильностью.

Я немного морщусь. И снова возглас отца.

«Папа… Давно я не слышала, как ты кричишь… Сколько можно?! Я ведь отдыхаю… Да и… Черт возьми… Что происходит?»

Я медленно открываю глаза. Плечо отдаётся глухой тянущей болью. Я даже вздрагиваю, хмурясь. Наверное, в любом другом случае, я бы от этой боли застонала, но сейчас я чувствую себя такой обессиленной, что не произношу ни звука.

— Он должен был защищать ее! Защищать! А не таскать по каким-то там притонам!!! Это просто возмутительно! Как такое вообще можно было допустить! Он должен был просто посадить ее за этот чертов стол, и пусть бы себе капалась в бумажках! А он что?!! – голос отца звучит так грозно. – Он вообще не должен был даже заниматься этим делом! Что за самовольство при исполнении служебных обязанностей?! Да за такое и не так наказывают! Если я еще хоть раз услышу это имя, я клянусь, он пожалеет, что вообще встретил меня на своем пути!