Серега Ставр пришел уже тогда, когда обойма начала свои первые тренировки. Это был тот самый курсант Исаичкин, у которого Хуер-Милославский, будучи еще подполковником, нашел в тумбочке плакатик с голой женщиной. Посидели-потрындели, вспомнили и этот эпизод, и многие другие, поржали… Ставр Дальние Казармы не прошел, хотя физуху вытянул всю – отчислен с выпускного курса, когда началась специализация. Успокоился было – ПБО тоже давало возможность заниматься любимым делом, тем более что и зачислили в штат одной из боевых групп. Но сидя, как он сказал, жопой на Периметре, почувствовал в один прекрасный момент, что начал добреть. В смысле – пополз вширь, жаль только, не в плечах, а ниже. Да и рутина замучила: день, ночь, двое суток дома – и так круглый год. Накаты не часты, в остальное время – или боевая подготовка, или работы на Периметрах. К тому же, у начальства начались поползновения вывести его из боевой группы и поставить в орудийный расчет, а это ему совсем не нравилось. С оружием в руках хотелось, а не в гондоле оператора жопу просиживать. Хоть и там тоже жарко бывало… И Ставр, дождавшись очередного объявления о наборе, решился. К тому времени он поднялся до командира отделения, и Серега, подумав немного, поставил его на ту же должность и в обойме. Получилось очень даже правильно – все три комода теперь имели пулеметы, что повышало огневую плотность каждого отделения. Три вполне самостоятельные боевые единицы.

Предпоследним кандидатом был Прапор. Его Серега немного знал, а больше прислушался к мнению Лехи Хенкеля. И не прогадал. Евген оказался очень спокойным и исполнительным парнем, хоть и немного ворчливым – и это удивительно сочеталось в нем с активностью, инициативностью и сообразительностью. Дали задачу – выполнит точь-в-точь, отсебятины не допустит. Но пока не нужен – молчит в сторонке, слушает. Золото боец. Кроме того, Женьдос – так его называл сам Леха – оказался неприхотлив: мог и неделю на подножном корму просидеть, и месяц. А ведь это тоже, знаете ли, показатель… И в довершение всего – такой же оптимист. Призадумается на время, крякнет, плюнет – и снова сияет как медный пятак. Он был старше на два года, учился в одной группе с Хенкелем, так же ушел на шестом курсе в подразделение боевого охранения. Год после выпуска, пока живы были родители, стоял на Периметре. Но в прошлом году отец с матерью погибли – разом, когда в бойницу влетел выстрел РПГ, вылизав боевой каземат огнем. От них мало что осталось. И тогда Евген решил податься в ПСО. Может, и были у него те же мотивы, что у Тринадцатого – но кто из людей Дома не имел таковых?.. Вооружился Прапор прилично, работал штурмовой HK417[145] – и таким образом обойма уже, с самого начала, получала некоторую усредненность по боеприпасу. Оставалось только молодняк с пять-сорок пять на калибр выше подтянуть.

И как-то вечером, когда Серега сидел с Наставником в своем новом жилище и подбивал список личного состава по штатке, пришел Павел Филатов. И уж кого-кого, но его увидеть Сергей никак не ожидал.

Если говорить о Пашке, то двумя его отличительными чертами была доброта и сила. Доброта соседствовала с какой-то детской непосредственностью и наивностью, а сила… Мощь его была невероятна. В тот раз, на соревнованиях, на которые Серега так и не попал, он все же победил своего спортивного наставника и основного конкурента, Пудова Евгения Николаевича. Воцарился на спортивном олимпе основательно. С того времени он подрос, тянул уже полтонны, приседал четыреста пятьдесят, четыреста жал – и такого гиганта сам бог велел использовать на тяжелых стрелковых системах. Вот и использовали. Дальние Казармы он в свое время не закончил, не прошел по знаниям – но для ПБО подходил в самый раз. Со своим КОРДом Павел состоял в подвижном резерве, который выдвигался на самые опасные направления, затыкая

дыры в Периметре. Словом – матерый, успел и пострелять, и постоять под пулями. И теперь просился в обойму.

Впрочем, Серега взял его без раздумий – тяжелое вооружение нужно было как воздух. Тягач с тридцаткой – это, конечно, хорошо, – но куда лучше мобильная боевая единица. Тут им прямо дьявольски повезло.

Самое смешное, что сам Филатов считал наоборот: повезло именно ему. Оказалось, он давно уже подумывал войти в обойму и только приглядывался – куда. Командиры групп видны как на ладони, дела и поступки их – тоже. И сержант Сотников давненько привлек его внимание, еще когда в Зарницу победу стороне обеспечил. А уж после Инициации и подавно: бойцы верят в командирскую удачу, и ППК этот – неспроста… Такая добыча просто не дается, обязательно должно быть не только умение, но и везение. Когда же в состав обоймы вошел Знайка, Павел больше не колебался; а что пришел самым последним – так это от врожденной стеснительности и боязни отказа. Услыхав про Знайку, Серега растерялся даже – Илья-то здесь при чем?.. И, оторопев, выслушал смущенное признание: Лось чрезвычайно уважал Знайку за мозги. Вот уж действительно неожиданно…

Интересно получалось. Филатов всегда был кумиром молодежи. Единственный такой на весь Дом, гигант. Даже самые высокие бойцы ему в район сисек дышали. За него болели на соревнованиях, сочиняли и орали кричалки, пацаны мечтали стать таким же огромным, девчонки знаки внимания оказывали… И Знайка тоже не отставал – и болел, и орал, и мечтал. И вдруг в один момент – поменялись ролями.

Паша так и оставался Лосем до того самого момента, когда в одном из выходов не попал под осколочную. Отняли левую руку по плечо и частично ноги – но он и не думал сдаваться. Да и ребята поддерживали, тянули, как могли: вернутся с выхода – так обязательно в палате пара человек торчит. Даже дежурства сменные организовывали, чтоб Пашка один не оставался. Пока он приходил в себя, Мастерские изготовили экзоскелет. И не обычный, а с функционалом, замещающим потерянные конечности, фактически – один огромный высокотехнологичный протез, многократно превосходащий возможности человеческого тела. Но самой большой удачей было то, что прижился чип-имплант. И еще то, что не пострадали головной и спинной мозг – их целостность являлась необходимым и обязательным условием для полноценной работы спарки имплант-экзоскелет. Лося, словно Дарт Вейдера, вставили в боевой скафандр, и спустя полгода он уже гонял куда там здоровому. Хотели так его и обозвать – но встретились с серьезным препятствием: Вейдер был злым, а Лось – добрым. Тогда и вспомнили детскую сказку про Изумрудный город. Так Лось стал Железным Дровосеком.

На этом и все. Обойма была собрана. Еще предстояли сотни часов тренировок, слаживание, итоговый зачет обоймой, по результатам которого принималось решение о боеготовности; предстоял еще первый выход… Но начало было положено, и третья обойма заняла свое место в рядах подразделения специальных операций.

Начинались боевые будни.

Обкатка в паутине заняла неделю.Вернувшись, Серега признал, что результатами он вполне удовлетворен – матерный рев Злодея, то и дело взлетавший к потолку, возымел свое действие, приподняв уровень подготовки до приемлемого. Да и сам он прочувствовал нюансы между группой в четырнадцать и двадцать семь человек, плюсы их и минусы, приноровился делать упор на первое и избегать второго.

Ходили в сторону Штолен – вернувшиеся поисковые группы Сову так и не нашли. Даже следов его. И не то чтобы Серега на что-то надеялся, выдвигаясь туда же… скорее для собственного успокоения. Ведь можно двух зайцев убить – и пошерстить в том районе, и боевое слаживание провести. Вдруг найдется след?.. Второе удалось в полной мере – нарывались не раз, а в последний отвоевали более чем серьезно, выставив засаду на классическую боевую тройку: страуса, паука и кентавра. Потерь не было, ранений практически тоже – так, мелкие царапины. А вот надежды на первое не оправдались – Сова исчез, как в воду канул, ни единого следа обнаружить так и не удалось.