— Хм…

А ведь похоже… ГФП? Тоже может быть. Надо думать, мои рассказы без последствий не останутся… там столько всего услышать можно…

— У него возникли сильные сомнения в том, кто вы такой.

— А по-русски меня кто спрашивал?

— Это уже я. Мне знаком этот язык, я чех…

Понятно, отчего врач говорит по-немецки с некоторым акцентом. И отношение к нему всех остальных медиков теперь тоже становится более понятным — он не немец! Да, врач — но не немец, не высшая раса.

— И чего теперь мне следует ожидать?

— В самое ближайшее время — визита ГФП. Думаю, что у вас осталось не так уж и много времени. День… может быть, два или три… Вы же не немецкий офицер, и я тоже больше не могу вас прикрывать… Пока пациент лежит без сознания и ничего не видит, ещё как-то можно тянуть время, но сейчас…

— А этот очкастый — кто он?

— Тоже врач. В отличие от меня — немец, этим всё сказано. Так что, когда всё вскроется, он с удовольствием вытрет об меня ноги.

— Как ваше имя?

— Холечек. Вацлав Холечек.

— Вацлав… ну, что ж, будем знакомы! — протягиваю ему руку и слегка морщусь — рукопожатие оказалось слишком сильным. Доктор смущен.

— Извините!

— Да, ладно… — машу рукой. — Что про меня известно?

— Персонал знает ваше имя — Александр Котов. Звание — подполковник. Уж и не знаю, отчего, но вас некоторое время считали сотрудником германской разведки…

— Считали?

— Ну да… Лиске говорил…

— Лиске?

— Сотрудник ГФП — тот, что с вами сидел. Он отчего-то считал, что вы работаете у них. Ваши слова… они чем-то очень сильно его озадачили.

— Что же я ему такого сказал?

— Не знаю. Но, судя по всему, это было что-то, весьма важное и интересное. Раз уж он так быстро собрался и уехал…

— Скажите, Вацлав, а вот то, что меня всюду возят одного — это что?

— Распоряжение Лиске. Он приказал, чтобы вы не общались с другими больными.

— Так. Понятно… Я вот тут видел на прогулке ещё одного больного…

— Знаю, мне доложили. Это тоже русский — лейтенант Демин.

— А почему он здесь? Ведь госпиталь-то не для них?

— Не знаю. Его сюда привезло ГФП, он им зачем-то нужен.

— Когда?

— Ну… приблизительно, через день после того, как привезли и вас. И тоже — откуда-то из этих же мест.

Да ну?!

Это что же, лейтенант за нами следом тогда рванул? С нехилой, надо сказать, скоростью? И проявил чудеса изворотливости, просочившись сквозь преследующих нас немцев? Вот это талант! А мужики-то и не знают…

— Я могу с ним поговорить?

— Ну… я могу попробовать… но ничего не обещаю!

Ты не обещай, родной — ты сделай! Это ведь и тебе зачем-то нужно, так ведь? Я, конечно, ранен и контужен, но из ума-то окончательно не выжил все-таки… Как это у нас в детстве говорили — когда врешь, подпрыгивай? Боюсь, что доброму доктору Холечеку пришлось бы скакать почти непрерывно. Во всяком случае — часто и высоко.

Значит — немцы. По крайней мере, в этом теперь сомнений нет никаких. Что ж, ребятки, теперь осталось только понять, как долго и за каким хреном вы собираетесь валять передо мною комедию.

ГФП?

Очень даже возможно.

Там тоже неслабые спецы попадались. Умные и сообразительные — попили в своё время у нас кровушки…

— Попрыгали!

Шеренга десантников вразнобой запрыгала на месте.

— Грызлов — снаряжение поправить!

— Есть!

— Пятиминутная готовность! Разойдись!

Парашютисты разбрелись по углам, проверяя снаряжение, а их командир отошел в сторону, где стояли две черные эмки.

— Товарищ полковник, группа к вылету готова!

— Вижу, товарищ капитан. Летчики обещают над целью хорошую погоду — в смысле, для вас хорошую. Облачность, ограниченная видимость… словом, самое то, что вам нужно.

— Это хорошо! Хоть чем-то порадовали!

— Ещё раз напоминаю вам о радиомолчании — только на прием!

— Помню, товарищ полковник! По приземлении направляю группу — они заложат послание в тайник.

— Ну, капитан, — в добрый путь!

Полковник Чернов обнял старшего группы.

Плотный поток воздуха от винтов выруливающего самолета заставлял слезиться глаза, пытался сорвать с голов провожающих их головные уборы. Придерживая свою фуражку рукой, полковник стоял у края взлетной полосы, наблюдая за удаляющимися огоньками.

Рев двигателей стал громче — тяжелая машина неожиданно легко тронулась с места, побежала по полосе… оторвалась от неё и взмыла в воздух.

Всё… операция началась…

— Ну вот, майор, устраивайтесь! — Лахузен хозяйским жестом пригласил гостя в помещение. — Всё весьма уютно, я и сам бы не отказался пожить здесь на всем готовом.

— Кто не дает? Располагайтесь — тут ведь и второй этаж есть?

— А вы юморист! — усмехнулся полковник. — Не теряете присутствия духа в любых условиях.

— Стараюсь… — Гальченко подошел к окну. — По саду гулять можно?

— Разумеется! Для чего бы он тут тогда был нужен?

— Спасибо! Соскучился по свежему воздуху…

— Завтракать, обедать и ужинать будете здесь, в доме неплохая кухня и приличный повар.

— Горничные?

— Вам требуется?

— Да нет… это я так, к слову, спросил. Просто само собою напрашивалось. В таком особняке они были бы вполне к месту.

Лахузен присел за стол и положил на него фуражку.

— Как вы понимаете, я доложил адмиралу о нашем с вами разговоре.

— И, судя по окружающей обстановке, он уже какое-то решение принял?

— Да. Не скрою, нам более были бы интересны ваши наработки последнего времени, но… не станем спешить, хорошо? Вы достаточно четко обрисовали границы нашего возможного сотрудничества — мы готовы придерживаться этих рамок.

Майор кивнул и, пододвинув стул, уселся напротив Лахузена.

— Соловья баснями не кормят, так ведь?

— Э-э-э… простите?

— Всё это, — обвел взглядом комнату Гальченко, — можно понимать как некий аванс… в счёт будущего. Если, конечно, я вас правильно понимаю?

— Ну… как это у вас говорят? Я вас за язык не дёргал!

— Не тянул.

— Извините.

— Ничего, я тоже, далеко не сразу привык говорить и думать по-немецки. Пять лет на это ушло…

— Простите, но как тогда вы работали?

— Ещё не работал, полковник… Я тогда учился. Здесь — у вас.

— Угу… Вот это, — коснулся рукою лица Лахузен, — следы того времени?

— Вы правильно угадали.

— И где же вы…

— А вы архивы поднимите — там все есть.

— Ну, это не к спеху… Так что же вы хотели мне сообщить?

— Полковник, вы в ресторане давно не были?

— Недавно обедал… а что?

— А вот я — несколько лет. Соскучился, знаете ли… хочется снова посидеть в уютном зале… выпить настоящего немецкого пива — я к нему привык.

— Так в чем же дело? Завтра не обещаю, но через два-три дня…

— Какой сегодня день, полковник?

— Вторник.

— В пятницу — вас устроит?

— Более чем. А… позвольте спросить, почему именно в пятницу?

— Ресторан «Цур таубе». Время не имеет значения, но лучше, я думаю, всё-таки не слишком поздно. Ваши люди вполне успеют за два дня обшарить его сверху донизу, и моя охрана не будет слишком уж придирчиво следить за любыми моими движениями…

Ресторан нашли быстро — это не составило особенной сложности. Хотя ничего особенного это заведение не представляло. Относительно небольшое — всего два зала средних размеров. Посещали его, в основном, завсегдатаи — жители окрестных домов. Осторожно поинтересовались ими — простые обыватели. Парочка отставных военных… несколько полицейских, живущих поблизости. Словом, нормальный контингент рядового ресторана. Ничем экстраординарным этот ресторанчик не блистал, обычное меню, сильно сдавшее с началом войны, пиво тоже было самым обыкновенным.