Затем я прижалась еще ближе и сказала:

— Я знаю, что ты пытаешься заставить меня понять, дорогой. И я не могу предсказать будущее. Но с нетерпением жду, если ты будешь рядом.

Он крепко прижал меня к себе, губы опустились к моим, его язык скользнул внутрь, он перекатился на спину, я над ним. Мои руки погрузились в его волосы с двух сторон, прижимая его голову к себе, хотя он не собирался отрываться от меня. Его руки поднялись по моей рубашке к голой заднице, прижимая ближе к себе, хотя я определенно никуда не денусь.

Я оторвала свой рот, скользнула к его уху и прошептала:

— Я могла бы за все это время выучиться на врача. — Затем скользнула губами к изгибу его челюсти и продолжила шептать. — А когда мне это надоест, я могла бы выучиться на скульптора. — Мои губы переместились к его шее. — Тогда я могла бы стать адвокатом. — Мои губы сместились с его шеи. — И у меня были бы столетия, чтобы сделать идеальный беарнский соус.

Я почувствовала, как его тело затряслось подо мной, пальцы вжались в ягодицы, я приподняла голову, улыбаясь ему сверху вниз.

Затем улыбка сползла с моего лица, я прошептала:

— Мне некогда будет скучать, дорогой.

Его горячие глаза смягчились, и внезапно я оказалась на спине, а Люсьен накрыл меня своим телом.

У меня перехватило дыхание от его маневра, но пять секунд спустя я поняла его резкое перемещение, услышав звон тележки, вкатываемой в наш номер.

— Ужин, — произнес дворецкий. — Я накрою на стол в гостиной. Вы не возражаете?

— Идеально, — ответил Люсьен, не сводя с меня глаз.

Я хихикнула.

Дворецкий сервировал стол.

Затем взгляд Люсьена скользнул по моему лицу.

— Идеально, — повторил он шепотом, и мой живот затрепетал.

Затем он опустил голову и продолжил меня целовать.

Ее кулаки в его волосах стали настойчивее.

Он почувствовал, как она потянула волосы, перестал кормиться, провел языком по ране и дал своей невесте то, что она хотела.

Он откинул голову назад и посмотрел на нее.

Она соскользнула вниз, полностью наполняясь им, ее веки отяжелели, Боже, как красиво.

Но все ее внимание было сосредоточено на нем.

— Это наша вечность, — прошептала она, и его руки, уже обхватившие ее, сжались так крепко, что он почувствовал, как нежный ветерок ее дыхания коснулся его лица.

Все, что он мог видеть, — это ее прекрасные черты лица. Все, что он мог чувствовать, это ее тело в своих объятиях, ее лоно, сжимающее его член, ее бедра, плотно прижатые к его бедрам, ее груди к его груди, ее руки, обвитые вокруг его плеч, прижимающие к себе. Все, что он мог чувствовать, был всепоглощающий аромат ее возбуждения. Все, что он мог почувствовать на своем языке — ее кровь, смешанная с запахом ее кожи и ее киски. Все, что он мог слышать — биение ее сердца, ее возбужденное дыхание.

— Это наша вечность, — тихо согласился он.

Ее веки отяжелели, даже когда она улыбнулась очаровательной улыбкой.

— Подари мне красоту, мой вампир, — потребовала она.

Мгновенно он перевернул ее на спину и уступил ее требованию.

* * *

Глаза Люсьена открылись, он еще не отошел от сна. Такого реального, будто все происходило прямо сейчас.

В тот момент, когда его глаза открылись, он почувствовал, как Лия прижалась к нему. Его рука, обнимавшая ее, сжалась крепче. Его другая рука двинулась, чтобы обхватить. Она скользнула вверх по его телу и посмотрела ему в глаза.

Ее глаза были чудесны, губы приоткрыты.

Черт возьми, ему нравился ее взгляд.

Но он знал.

Он понял это еще до того, как она прошептала:

— Дорогой, мне только что приснился самый лучший сон.

— Это наша вечность, — заявил он хриплым от сна голосом, и ее глаза расширились.

— Тебе он тоже приснился? — спросила она.

Люсьен кивнул.

— Ух ты. Потрясающе, — прошептала она.

Он ухмыльнулся, подумав, делясь такими снами с Лией, вечность, и без того сладкая, стала еще слаще.

Затем его руки крепче обхватили ее, он перевернул ее и продолжил реализовывать сон.

Ее крик все еще звенел по комнате, Люсьен отступил, наблюдая, как Катрина опустила голову.

— Теперь ты сгоришь, — тихо сказал он.

Он наблюдал, как она дышит, заметно напрягаясь.

— Ты пытался научить меня, — прошептала она, повиснув на запястьях, приколотых к стене, ее тело обмякло, безжизненное, почти бескровное.

— Слишком поздно говорить, чему ты научилась, Рина. — Люсьен продолжал говорить тихо.

К его удивлению, ее обвисшее тело осело еще глубже.

Он дал ей время, как и ожидал, она снова заговорила.

— Я хочу сгореть, — продолжила она шепотом. — Я не смогу жить без тебя.

— Я знаю, — ответил он, наблюдая, как она прилагает невероятные усилия, чтобы поднять на него глаза.

— Вовсе нет, — призналась она. — Ни секунды не знаешь.

— Знаю, — повторил он.

— Ты любишь ее? — спросила она, и печать агонии на ее лице исказилась новой болью.

— Да, — коротко ответил он.

Она достаточно натерпелась. Теперь пришло время ее боли закончиться. Но поскольку она была Риной, то умоляла о большем.

— Я хотела, чтобы ты любил меня так, — сказала она ему то, что он уже и так знал.

Люсьен промолчал.

— Почему ты так меня не любил? — спросила она.

— Рина, Джулиан отнесет тебя на костер, — мягко ответил Люсьен.

— Ответь мне, прежде чем я умру. Скажи, почему. Почему ты не мог любить меня так же?

Люсьен вздохнул, затем напомнил ей:

— Я уже говорил тебе, почему.

Она улыбнулась невеселой улыбкой, прежде чем прошептать:

— Я хочу еще раз услышать.

Он выдержал ее взгляд.

Затем ответил:

— Потому что ты так сильно этого хотела.

— Разве это плохо? — спросила она, искренне озадаченно.

Люсьен покачал головой.

— В тот момент, когда я понял, что Лия испытывает боль из-за своей любви ко мне, я решил ее отпустить. Потеряв ее, я потеряю все. Я был готов пожертвовать всем, чтобы облегчить ее боль. Когда понял, что люблю ее, и мы останемся вместе, наше время будет кротко срочным и закончится трагически, это я тоже понял. Но я был полон решимости отпустить ее, чтобы продлить ей жизнь в надежде, что она сможет обрести счастье. Чего ты не смогла усвоить так того, что настоящая любовь не эгоистична, Рина. Она бескорыстна.

Она пристально смотрела на него, нездоровая, лихорадочная, навязчивая любовь, которую она испытывала к нему, горела в ее глазах.

Тихо он закончил:

— Ты так этого и не поняла.

— Нет, — прошептала она, — и я все еще не поняла. Сегодня я умираю за свою любовь к тебе, Люсьен.

— Если тебе легче от этого, Рина, то я рад, что ты веришь в это, — ответил Люсьен шепотом.

Он знал, что она продолжала пристально смотреть на него, чтобы украсть больше его времени и внимания.

Но он с ней закончил.

Он отступил и кивнул своему сыну.

Джулиан двинулся вперед.

Люсьен не смотрел, как его сын вынес его бывшую подругу, взвалив на плечо, из комнаты. Вместо этого он достал свой телефон и сделал три звонка. Два были деловыми. Один из них был адресован Лии, чтобы сообщить, что он скоро будет дома.

Она ответила, что готовит жареную курицу.

За последнюю неделю, прошедшую с тех пор, как они вернулись домой, он начал привыкать к этому. Новый нюанс его будущей невесты. Она не интересовалась этим неприятным делом, просто ждала, когда он сам расскажет, если захочет. Но она настроилась на него. Теперь, когда он не ставил ментальную защиту от нее, они оба могли очень остро чувствовать настроение друг друга, что не имело ничего общего с языком тела, выражением лица или тоном голоса. Они легко отслеживали друг друга. Поэтому она чувствовала такие дни, как сегодня, и обязательно делала что-нибудь, иногда большое, иногда маленькое, чтобы его неприятный день закончился лучше.